Дети непогоды - Марушкин Павел Олегович - Страница 2

По заболоченной речке, обходя поросшие осокой островки и неспешно рассекая плотный зелёный ковёр ряски, плыло бревно. В самом этом факте не было ничего удивительного: плавучие брёвна в болотах встречаются сплошь и рядом, причём отличить гнилой древесный ствол от гнилого древесного ствола с очень острыми зубами зачастую просто не успеваешь. В данном случае, однако, бревно было вполне обыкновенным — ну, разве что, не слишком гнилым и слегка обтёсанным с торца. На мокрой бугристой коре, без каких-либо усилий удерживая равновесие, восседала донельзя странная фигура — тощая, головастая, с угольно-чёрной кожей и густой копной тёмно-зелёных, рыжеватых у корней волос, неопрятной гривой свисающих на спину и плечи. Большую часть лица у этого типа занимал нос — огромный, горбатый и при этом приплюснутый. Маленькие карие глазки под мохнатыми бровями смотрели по сторонам весело и внимательно. Физиономию путешественника украшало несколько крупных, как земляничины, бородавок. За спиной его болтался видавший виды тощий брезентовый рюкзак; вокруг бёдер был небрежно обёрнут клочок выцветшей ткани. По всей видимости, эти два предмета составляли его одежду и имущество — ничего более на импровизированном плавсредстве не имелось. Время от времени путник загребал веслом — явно самодельным, похожим на увеличенную раза в три теннисную ракетку, подправляя курс. Внезапно что-то заинтересовало зеленовласого: он слегка приподнялся, вглядываясь, а через несколько секунд ловким движением снял с поверхности ряски маленький светлый предмет.

— Окурок! — ликующе возвестил путник, улыбаясь во весь рот и едва ли не с нежностью рассматривая находку. — Да, господа, — повстречать в здешних, не побоюсь этого слова, диких и дремучих дебрях подобный предмет, это совсем не то, что встретить его же в городе!

Путешественник, по-видимому, был горазд почесать языком, пускай даже перед воображаемой аудиторией — очевидно, в дороге он находился уже довольно давно.

— Здесь, посреди Великого Леса, этот маленький и, между нами, довольно противный хабарик является не чем иным, как символом цивилизации! — продолжал разоряться он. — Пускай ему не хватает шарма и изысканности, пускай даже сам по себе данный объект символизирует пороки общества… Не, ну до чего же я наблюдательный — это что-то с чем-то, как говаривал старина Гро… Найти окурок в диких джунглях; да ещё посреди болота! Наверняка его выбросили с борта какого-нибудь летающего корабля…

Тут зеленовласый замолк и, слегка подправив веслом курс бревна, вновь зачерпнул горсть ряски. Второй окурок выглядел точь-в-точь так же, как первый — ну разве что был немного длиннее.

— Гм… Тенденция! — глубокомысленно заметил путешественник. — Нет, конечно же, возможно всякое — например, где-то поблизости недавно пролетел ещё один корабль… — глаза его меж тем внимательно шарили по поверхности болота. — Итак, один — флуктуация, два — тенденция; ну, если попадётся ещё и третий — это уже будет…

Бревно неспешно обогнуло очередной островок — и вошло в целое поле окурков. Они были везде: на поверхности ряски, в воде, на низеньком берегу, даже в складках коры стоявших у болота деревьев.

— …Традиция! — вполголоса завершил свою мысль путешественник. — Похоже, я вновь столкнулся с какой-то местной цивилизацией. Если можно так выразиться.

С этими словами зеленовласый легко поднялся на ноги и, одним прыжком перемахнув на низенький кочковатый берег, замер. Где-то неподалёку сквозь стрекот насекомых и птичье пение пробивался гомон голосов. «Ага», — прошептал путник и осторожно раздвигая ветки, двинулся на шум.

Местное селение и впрямь заслуживало внимания какой-нибудь этнографической экспедиции. Великий Лес, безусловно, необъятен; но вряд ли ещё хоть одно племя селилось в подвязанных к ветвям деревьев здоровенных корзинах! Однако не это заставило зеленовласого удивлённо задрать брови.

В небе над деревней висел… Висела… Висело нечто. Больше всего оно походило на огромную пузатую рыбу, напялившую зачем-то брезентовый мундирчик. На мундирчике красовалась надпись: «BTV. Творческая студия „Зиккурат“. Под брюхом рыбы был прикреплён небольшой ярко раскрашенный вагончик, под завязку набитый разнообразным народом. Оттуда, сверху, неслись азартные вопли:

— Панораму! Панораму давай! А теперь аборигенов, аборигенов наплывами!

Из корзин тут и там выглядывали изумлённые синие лица — кожа у местных жителей была густо-индиговой. «Рыба» потихоньку снижалась, причём прямиком на один из «домов». Когда от ветки, на которой он висел, до днища вагончика остались считаные метры, живущий в корзине абориген стал проявлять признаки беспокойства.

— Эй! Возьмите левее, что ли, — прокричал он. Но его не услышали.

— Привет! Привет! — верещала какая-то красотка в красном, ослепительно улыбаясь и изо всех сил махая руками.

— Левее! Левее возьмите! — надрывался бедняга, судорожно пытаясь выбраться наружу — его набедренная повязка зацепилась за один из прутьев внутри.

Тут, наконец, днище вагончика задело бок изрядно обветшавшей корзины, послышался треск — и обитатель плетёного жилища здоровенной лягушкой плюхнулся наземь в облаке сена и сорванных листьев. Набедренная повязка, размотавшись, тихонько колыхалась на ветке.

Дверца вагончика распахнулась, и оттуда, пятясь задом, выскочил человек с большущей трескучей штуковиной на плече. Не обращая ни малейшего внимания на толпу, он резво пробежал спиной вперёд несколько шагов. Деревенские попятились.

Вслед за ним выскочила тощая рыжая девица, сжимавшая в руке что-то вроде чёрного гриба. Она всё время держала его так, как будто собиралась откусить кусочек, но вместо этого непрерывно тараторила:

— Итак, уважаемые телезрители, мы с вами сейчас находимся в типичной деревушке типичных аборигенов, и сейчас я, ведущая Дрита, буду брать у них интервью. Надеюсь, в ходе его меня не пригласят на банкет, где я же и буду главным блюдом, ха-ха, шутка, конечно же. Итак, мой первый вопрос к первому участнику нашего маленького шоу: представьтесь, пожалуйста! Как вас зовут? — И она сунула чёрный гриб под нос какому-то пареньку, очумевшему от такого поворота событий. Тот, ничего не соображая, укусил «гриб» за шляпку и тут же скривился, с отвращением выплёвывая поролон.

— Не порть мне технику, урод! — злобно взвизгнула рыжая и огрела несчастного «грибом» по макушке.

В глубине вагончика что-то громко лязгнуло и зашипело. В окошко высунулась голова с выпученными глазами и заорала:

— Ты с ума сошла! Дура! На мне же наушники!

— Камера — стоп! Стоп, камера! — Маленький, но очень энергичный толстячок, размахивая руками, колобком выкатился из дверцы и кругами забегал вокруг рыжей. — Всё переснять! Всё буквально! Дубль! Панораму, ребятушки, дайте мне панораму этого корзиниума! И свет! Свет-свет-свет! Софиты здесь, софиты там! Быстренько, мальчики-девочки! Шевелите булками!

— Во, блин! — уважительно прошептал зеленовласый и, высунувшись из высокой травы, осторожно поманил пальцем укусившего микрофон: — Эй, уважаемый! Можно тебя на минутку?

Юный абориген вздрогнул от неожиданности и подошёл поближе, во все глаза рассматривая незнакомца.

— Ты ещё кто такой?! — с изумлением спросил он.

— Эй, парень, ты украл мой вопрос! — рассмеялся зеленовласый.

— Ничего я не крал! — возмущённо откликнулся абориген. Манера незнакомца разговаривать окончательно сбила его с толку.

— Ладно, ладно, — примирительно сказал тот. — Я — Куки из племени куки, а ты?

— Хлюпик, — мрачно представился абориген; видно было, что именем своим он не слишком гордится. — Из племени смоукеров, — добавил он, подумав.

— Значит, вы — смоукеры. Никогда о таких не слышал. А что вообще тут есть поблизости?

— Как что? — удивился Хлюпик. — Вон там — река… А вон там — болото.

— Какая река? В смысле, как называется?

— Так и называется: река.

Куки и Хлюпик в затруднении замолчали и уставились друг на друга.

— Ладно, попробуем ещё раз, — сказал, зеленовласый. — Какие-нибудь географические названия ты знаешь?