Спираль времени. Книга 2 - Мартынов Георгий Сергеевич - Страница 44

Реже, но глубокая любовь возникает и в силу обстоятельств.

Почти с самого момента рождения Рени был поставлен в особые условия жизни. Он был рабом, то есть принадлежал к самому низшему и презираемому слою населения страны Моора. А по умственному развитию, образованию и привилегированному положению в доме к рабам не принадлежал. Его внутренний мир не имел ничего общего с миром его товарищей по несчастью, не отличался от господствующих классов. Его положение было трагическим, но он ещё не успел в полной мере осознать это.

Найти родственную душу среди рабынь Рени не мог, а девушки из круга его молочного брата Гезы были совершенно недоступны. Первые относились к нему с тайным страхом, почти как к господину, а вторые никогда бы не унизились даже до разговора с ним.

Если бы не появились пришельцы, не произошли бы события, вызванные их пребыванием в доме Дена, Рени в конце концов женился бы на одной из рабынь. Он жил бы с ней по привычке, так и не узнав настоящей любви.

По свойству своего ума, ясного и немного холодного, Рени был не способен на пустое увлечение. В доме было много хорошеньких и даже красивых девушек-рабынь, обращавших внимание на редкую красоту Рени, поводов для любовной интриги было достаточно, но ни одной такой интриги, свойственной молодости. Рени не испытал. Он знал в жизни только одну привязанность — братскую.

Вызванное случайными причинами, это неестественное положение должно было измениться, и, как всегда в таких случаях, измениться внезапно и резко. Закон природы рано или поздно показал бы свою силу, — ведь Рени было уже двадцать семь лет.

В том, что это случилось именно здесь, в этой эпохе, в казалось бы совсем неподходящих условиях временной «остановки», была повинна реакция организма на всё, что выпало на долю Рени за короткое время.

Внезапный вихрь, ворвавшийся в спокойную, мерно текущую жизнь, глубоко потряс всё его существо. Он пережил вероломство, клевету, тюремное заключение, суд и казнь — всё сразу. Он прошёл через «смерть», заживо похороненный и не вернувшийся к своим современникам. И в заключение — скачок сквозь время, через тысячи лет, в другую эпоху. В реальность этого скачка Рени не мог не верить, но он всё ещё оставался для него жутко непонятным.

Его положение изменилось очень резко. Из бесправного и пожизненного раба Рени превратился в свободного человека. Окружающие его люди не только не презирали, а глубоко уважали его, относились к нему почтительно, чего он не встречал никогда, ни от кого.

Реакция должна была наступить, и она наступила. Психика требовала отдыха, простой труд и спокойствие были необходимы.

Рени нашел здесь и то и другое.

Лада была первой молодой девушкой, встретившейся на его жизненном пути, которая считала его равным себе, и, кроме того, она ему нравилась.

Как ни странно, но принадлежавшие к разным расам юноша из страны Моора и девушка из русского народа очень походили друг на друга, если не считать цвета кожи. Оба были высоки ростом, хорошо развиты физически, трудолюбивы и скромны. Даже в чертах лица проскальзывало несомненное сходство.

Предпосылок для возникновения большого чувства было более чем достаточно.

Язык?

Но разве для влюбленных когда-нибудь нужны были слова?!

Рени и Лада так подходили друг к другу, что все только радовались, видя эту любовь.

Все, кроме пришельцев, которые не сомневались в том, что любовь заставит Рени отказаться от дальнейшего «пути», остаться в этой эпохе.

И они были правы в своей уверенности.

Рени был убежден, что его друзья согласятся взять с собой Ладу. Ему казалось, что нет никаких причин не сделать этого. Ведь его самого они взяли. Он не видел и не мог видеть никакой разницы между собой и любимой девушкой.

Получив решительный отказ, Рени в первый момент не понял всего значения этого факта и ответил пришельцу, что последует за ними в любом случае. Но прошло совсем немного времени, и он понял, что привести эти слова в исполнение он не сможет. Жизнь без Лады казалась ему немыслимой, лишенной всякого смысла.

В борьбе любви с любознательностью и стремлением к будущему прекрасному миру, о котором говорили пришельцы, победила любовь.

И спустя несколько дней после первого разговора Рени твердо сказал учителю, что не последует за ними в будущее.

Пришелец встретил его слова внешне спокойно.

— Хорошо ли ты обдумал свое решение? — спросил он.

— Да!

— И оно непреклонно!

— Да!

— Если так, желаю тебе счастья.

Противоречивые чувства терзали Рени: он смутно надеялся, что пришельцы сумеют доказать ему ошибочность его выбора, и в то же время сознавал, что не в силах уйти, оставив здесь Ладу. А может быть, он рассчитывал, что, услышав его слова, пришельцы изменят своё решение и согласятся взять Ладу с собой из любви к нему. Такие мысли таятся в человеке бессознательно.

И вот последовал спокойный ответ: «Желаю тебе счастья». Всё было сказано, и Рени понял, что всё кончено, отступать он уже не может, не потеряв уважения своих друзей. Он останется здесь, а пришельцы уйдут в будущее без него.

Сознание непоправимости того, что случилось, хлынуло в душу Рени волной страха. А если он ошибся? Если любовь к Ладе не так глубока, как он думал? Если он разлюбит её? Что тогда? Во что превратится его жизнь, без любви, среди чуждых ему людей, в чуждой эпохе? Не будет ли он жестоко раскаиваться в своём поспешном решении?

Взять свои слова обратно было еще не поздно!

Образ Лады незримо предстал перед ним, и вторично победила любовь, на этот раз окончательно.

— Благодарю тебя, — сказал Рени. — Я нашел своё счастье и не хочу потерять его.

Пришелец ничего не ответил, он думал о чём-то.

Через несколько минут молчания Рени робко спросил:

— Когда вы уходите?

Ему показалось, что ответ прозвучал холодно, хотя на самом деле пришелец ответил обычным «голосом».

— Ещё не скоро, — сказал он. — Ты знаешь, что необходим длительный отдых. Прошло меньше половины назначенного нами срока.

Рени обрадовался этому ответу. Почему-то он опасался, что его отказ побудит пришельцев ускорить свой уход.

— Ты не будешь больше учить меня? — спросил он.

— Это зависит от твоего желания.

— Я хотел бы продолжать, пока вы здесь.

— Будет так.

На этот раз холодность в «голосе» была очевидна.

— Вы разгневаны моим решением?

— Нет. Мы считаем его ошибкой и жалеем об этом. Очень скоро ты поймёшь, что я хочу сказать. — Пришелец замолчал, точно колеблясь, говорить или нет. Потом он «произнес» сам себе, но «слышно» для Рени: — Он забыл, забыл, что его судьба не может быть счастлива… в эту эпоху.

— Может быть, действительно ошибка, — вырвалось у Ренн.

Пришелец положил руку на его плечо.

— Время ещё есть, — повторил он прежние слова. — В любой момент ты можешь переменить решение. Мы будем только рады.

Рени поразила такая проницательность, — ему ответили на его мысли. Но он тут же вспомнил, что пришельцы слышат мысли людей.

Он снова ошибся. Даже в этом разговоре, близко касавшемся их самих, пришельцы не позволяли себе слышать не предназначенные для них мысли Рени. Поразившая его фраза была вызвана знанием психологии человека и надеждой на «возвращение» Рени. Пришельцы понимали, что ложный стыд может удержать его от признания своей ошибки.

— Мы будем очень рады, — повторил пришелец.

Разговор на этом закончился.

Жизнь шла по-прежнему. Пришельцы всё чаще уединялись в своей камере, иногда оставаясь там на всю ночь. Знахарь объяснял эти отлучки голубых гостей «службой Перуну». Старику верили, и почтительный страх перед пришельцами медленно поднимался в душе поселян, прорываясь сквозь их «запрет». И чем дальше казались четверо, тем ближе и понятнее был пятый, не имевший с ними ничего общего, хотя он и явился вместе с ними. Но об этом постепенно начали забывать, настолько сблизился Рени с жителями поселка.

Если бы Рени мог говорить на русском языке, его расспросили бы, чтобы узнать, как он оказался со «слугами Перуна». Но Рени еще не говорил, хотя стараниями Лады знал уже несколько десятков слов. Их было достаточно для того, чтобы молодые люди понимали друг друга во время работы и для того, чтобы говорить слова любви.