Сестра Земли - Мартынов Георгий Сергеевич - Страница 43

Вторично включили «ночной» экран. До предела сузив радиолуч, удалось получить достаточно отчётливое изображение.

Четверо товарищей хорошо видели, как в наступившей темноте быстро поднялись три продолговатые тени. Неясные контуры их голов шевелились, наклоняясь друг к другу, точно черепахи переговаривались между собой. Поднялась и снова спустилась длинная суставчатая «рука».

– Она показала на нас, – взволнованно прошептал Баландин. – Ни одно животное не способно на такой жест.

– По-моему, просто махнула лапой, – возразил Зайцев. – Вы увлекаетесь, Зиновий Серапионович.

– Смотрите внимательней!

Но черепахи больше не шевелили «руками». Почти час звездоплаватели, не зажигая света, наблюдали за ними. К трём теням присоединилась четвёртая, потом все четыре куда-то исчезли.

Вспыхнул прожектор. Тёмно-красных эллипсоидных панцирей нигде не было видно. По-прежнему медленно передвигались по дну круглые «беседки», казалось не обращая внимания на лодку. Но страшные создания, умеющие стоять на задних ногах и делать жесты передними, больше не появлялись.

– Куда они могли деваться? – недоумевал Баландин. – И почему убежали? Раз они умеют ходить на двух ногах, то значит…

– Откуда вы взяли, что они умеют ходить? – перебил профессора Зайцев. – Мы видели, что они стоят, это верно, но отсюда не следует…

– У вас совсем нет воображения, – сердито сказал Баландин.

Зайцев засмеялся.

– Зато у вас его слишком много. Даже удивительно много для учёного.

– К этим черепахам надо как следует присмотреться, – сказал Мельников. – Мне тоже показалось, что она протянула «руку» к лодке.

– Присмотреться! А как присмотреться, если их нет?

– Вернёмся сюда ещё раз.

– Если найдём это место, – уныло сказал Баландин.

– В любое время я доставлю вас сюда. Отсутствие воображения, – Зайцев улыбнулся, – мне восполняют приборы навигации.

– Давайте прямо к острову! – сказал Мельников, видя, что профессор начинает серьёзно сердиться. – На этот раз хватит. Константин Евгеньевич очень недоволен.

Действительно, Белопольский несколько раз радировал, чтобы лодка не задерживалась. На звездолёте её с нетерпением ждали.

Зайцев дал полный ход.

Через полтора часа подводная лодка уже знакомым фарватером вошла в залив и пришвартовалась к борту звездолёта. Белопольский, Пайчадзе и Топорков встретили её экипаж у дверей выходной камеры.

– Это что такое? – спросил Константин Евгеньевич, увидя перевязанные головы Мельникова и Второва. – Почему не сообщили о ранениях?

– Это не ранения, а царапины, – ответил Мельников.

– Немедленно в лазарет.

– Нет ничего серьёзного.

– Об этом будет судить Степан Аркадьевич. Удивляюсь, Зиновий Серапионович, – прибавил Белопольский, – как вы могли допустить это! Надо было сразу направиться на корабль.

Баландин показал глазами на Мельникова и красноречиво пожал плечами.

– Надо убрать лодку в ангар. Может налететь гроза, – сказал Зайцев.

– Это без вас сделают. В лазарет, а затем на отдых!

Но профессор категорически отказался уйти в свою каюту до тех пор, пока не исследует кусок бревна и иглы деревьев, взятые из штабеля у порогов. С помощью Андреева и Коржёвского он хотел определить, сколько времени тому назад дерево было сломано, как долго плыло по реке и когда было вытащено на берег. Успехи ботаники, органической химии и наличие в лаборатории корабля электронного микроскопа позволяли надеяться, что на все эти вопросы, имевшие огромное значение, ответ будет получен.

– Успех обеспечен, – сказал он Белопольскому, – если деревья Венеры родственны земным по своему строению. Я думаю, что это именно так.

– Обещайте, что разбудите меня, как только закончите анализ, – попросил Мельников. – Иначе я буду ждать.

– Иди, иди! – подтолкнул его к двери Пайчадзе. – Разбудим, конечно!

Лабораторное исследование заняло несколько часов. Как только оно было закончено, Белопольский попросил всех собраться в красном уголке. Разумеется, никто не заставил себя ждать.

– Дерево, – начал Баландин, – из которого сделано бревно, имеет некоторые особенности, но в общем оно родственно земным растениям. Мы считаем, что с большой долей вероятности можно сказать, – оно было сломано больше восьмисот часов тому назад. Состояние древесных волокон у места слома и внутри приводит к такому выводу.

– Насколько больше? – спросил Пайчадзе.

– Станислав Казимирович считает, что восемьсот пятьдесят.

Пайчадзе переглянулся с Белопольским.

– Подождите! – сказал он. – Я сейчас соображу. Восемьсот пятьдесят. Так! Это выходит тридцать пять наших суток. Иначе говоря, двенадцатого июня.

– В полночь, – сказал Белопольский.

– Разве вам уже известна продолжительность суток на Венере? – удивился Баландин.

– Да. Вчера в четырнадцать часов тридцать одну минуту был точно полдень.

– Как же вы это определили, не видя Солнца?

– По фотографиям. Арсен Георгиевич ежедневно производил снимки неба в лучах инфракрасной части спектра. На них ясно можно различить положение Солнца. Это позволило рассчитать продолжительность суток. Они равны двадцати трём земным суткам. Таким образом получается, что дерево было сломано с корня около полутора венерианских суток тому назад, примерно в полночь.

– А вам удалось определить, когда оно было вытащено из воды? – нарушил продолжительное молчание Зайцев.

– Это можно сказать не так точно. Деревья, сложенные на берегу, часто мокнут под дождём. По счастью, кусок был отрезан от бревна, лежавшего внизу, под другими. В общем мы думаем, что оно пробыло на суше не менее девяти – десяти наших суток.

– И плыло по реке целые венерианские сутки?

– Тут не всё понятно, – сказал Баландин. – Скорость течения такова, что сплав не может идти так долго.

– А по-моему, всё достаточно ясно, – неожиданно заявил Белопольский. – Борис Николаевич прав. Обитатели Венеры выходят из своих убежищ и принимаются за работу только по ночам. В предыдущую ночь деревья были сломаны и спущены в воду. Днём они плыли и задержались у порогов, которые для того и предназначены. В следующую ночь их вытащили и сложили в штабель. Это произошло перед восходом Солнца, – сегодня. Можно предположить, что в следующую ночь, которая начнётся через пять наших суток, штабели будут куда-то перенесены, а на их месте сложат новые.