100 знаменитых символов советской эпохи - Хорошевский Андрей Юрьевич - Страница 13

Крутой поворот во взаимоотношениях между СССР и Китаем произошел после прихода к власти Никиты Хрущева. 11 марта 1953 года состоялись переговоры Хрущева и Маленкова с представительной китайской делегацией. И надо сказать, китайцы были весьма удивлены сговорчивостью нового руководства Советского Союза. Все их предложения и просьбы были удовлетворены без всяких возражений. Подписанные соглашения поражали своей щедростью, СССР обязывался помочь соседу в строительстве электростанций, заводов и прочих промышленных объектов. Хрущев опасался усиления влияния Соединенных Штатов в Юго-азиатском регионе и решил задобрить Мао щедрыми подарками. Никита Сергеевич не стал дожидаться визита Председателя КНР в Москву и первым отправился в Китай в сентябре 1954 года. Говорят даже, что советский генсек обещал предоставить Мао ядерное оружие. К счастью, этого не произошло.

После визита Хрущева начался период расцвета советско-китайской дружбы. Дружили, как говорится, «везде и всюду». Если раньше для советского человека живой китаец был каким-то чудом, то теперь увидеть жителей Поднебесной можно было на улицах каждого крупного города СССР. Тысячи китайцев учились в Советском Союзе, прекрасно знали русский язык. Тысячи делегаций посещали обе страны, а газеты пестрели статьями «о нерушимой дружбе советского и китайского народов».

Идиллия закончилась в конце 1950-х годов. Кто виноват в разрыве? Как это часто бывает, стороны обвиняли в случившемся друг друга. Так или иначе, отношения между двумя лидерами, Хрущевым и Мао, портились с каждым днем. Переломным моментом стал визит Никиты Сергеевича в Пекин в 1959 году. По китайской версии, Хрущев пытался учить Мао, который к тому времени уже давно был самостоятельным лидером. В СССР же во всем винили китайского лидера. Хрущев, например, терпеть не мог табачный дым. Зная об этом, Мао, заядлый курильщик, ранее не позволял себе курить в присутствии советского генсека. А тут дымил как паровоз прямо во время переговоров и даже пускал дым в лицо Хрущеву. Кроме того, переговоры, по воле Мао, в основном проходили… в бассейне. «Великий кормчий» прекрасно плавал, и Хрущеву постоянно приходилось догонять Мао на водной дорожке.

Очень быстро рознь между двумя лидерами спроецировалась и на отношения между народами. Резко сократился товарооборот, китайские товары исчезли с прилавков советских магазинов. Китайские студенты были изгнаны из советских институтов и вынуждены были вернуться на родину. «Дружба навеки» закончилась, и на ее место пришла неприкрытая вражда. Пока дело касалось идеологических разногласий, казалось, что все происходящее – какое-то недоразумение и вскоре отношения между СССР и Китаем вновь наладятся. Однако в это время стала обостряться обстановка на границе. Мао искал повод…

По уже упоминавшемуся ранее пекинскому договору 1860 года огромный Приморский край перешел под юрисдикцию России. И через сто лет после этого «великий кормчий» решил, что пришло время вернуть Приморье Китаю. А раз так думал Мао – значит, так думал весь китайский народ. Первой «открыла огонь» китайская пропаганда: «К 1967 году Владивосток и Хабаровск будут нашими!» – вещали китайские газеты. Однако просто взять и напасть на СССР Мао все-таки не решался. Для начала в Китае решили проверить, как Советский Союз отреагирует на попытки захвата островов, находившихся на речной границе между двумя странами.

Надо сказать, что китайское руководство ставило вопрос о границе и раньше, и советская сторона относилась к этому с пониманием. Дело шло к тому, что положения Пекинского договора могли быть пересмотрены и водораздел на Амуре и Уссури проведен в соответствии с общепринятой мировой практикой. Следовательно, к Китаю должны были отойти и несколько островов. Но как только отношения испортились, в Советском Союзе забыли о «понимании» проблемы несправедливой границы. Ситуация не изменилась и с приходом к власти Брежнева, наоборот, начиная с 1965 года китайская сторона выдвигала все более ультимативные требования, одновременно развернув кампанию провокаций на границе.

Главным «яблоком раздора» стал остров Даманский, или, как его называли в Китае, Чжэньбао-дао. Остров длиной чуть меньше двух километров и шириной до 600 метров, отдаленный от советского берега на 500 метров, а от китайского – на 300, никакой стратегической или хозяйственной ценности не представлял. Но дело-то было не в ценности Даманского. Мао, выдвигая ультиматумы Советскому Союзу, рассматривал два варианта развития событий. Если Советский Союз согласится на пересмотр границы и отдаст Даманский, это будет выглядеть как проявление слабости супердержавы перед «могучей Китайской республикой и ее мудрым руководителем». Если же нет – то вот он, повод: Советский Союз не хочет пересматривать явно несправедливый договор столетней давности и отдавать территорию, по праву принадлежащую КНР, а значит, выступает в роли агрессора по отношению к Китаю. А агрессору нужно дать достойный отпор.

В СССР тоже понимали, что Даманский – это только предлог. На Дальний Восток из других регионов стягивались воинские части. На границе же тактика поведения была следующей: провокаторов с советской территории выдворять, однако оружие по возможности не применять.

Хрупкое равновесие на границе было нарушено в ночь с 1 на 2 марта 1969 года. «Возмездие» – так называлась операция, приказ о начале которой был отдан из Пекина. 300 китайских военнослужащих скрытно переправились на Даманский и оборудовали замаскированные огневые точки. Операция была хорошо организована, хотя советские пограничники вели круглосуточное наблюдение за островом, только в 10 часов 40 минут на заставу «Нижне-Михайловка» с наблюдательного поста доложили, что на Даманском замечены вооруженные люди. Начальник заставы старший лейтенант Иван Стрельников отдал приказ: «В ружье!». Погрузившись на три автомобиля, около 50 пограничников отправились к острову. Из-за неисправности двигателя автомобиль, на котором ехали 12 пограничников во главе с младшим сержантом Ю. Бабанским, отстал от основной группы пограничников.

Примерно через полчаса пограничники приблизились к залегшим на острове китайцам. Старший лейтенант Стрельников поступил так, как и должен был в этой ситуации. «Выражаю вам протест по поводу нарушения границы Советского Союза и требую покинуть территорию СССР», – заявил он китайцам. В ответ послышалась отрывистая команда, раздались два пистолетных выстрела, а затем на пограничников обрушился ураганный огонь из автоматов. Начальник заставы и семь его товарищей были расстреляны в упор.

Оставшиеся в живых пограничники приняли бой. Они отстреливались до последнего, но силы были неравными. Из находившихся тогда на острове бойцов в живых остался только рядовой Геннадий Серебров. В этот момент к месту боя подошла группа под командованием Бабанского. Пограничники залегли в снегу и встретили китайцев плотным автоматным огнем. Это позволило на некоторое время задержать наступавших.

Примерно в 18 километрах от Даманского располагалась еще одна советская погранзастава – «Сопки Кулебякины». Получив по телефону сообщение о нападении китайцев, командир заставы старший лейтенант Виталий Бубенин действовал очень решительно. Посадив в БТР 20 бойцов, Бубенин отправился на помощь гибнущим товарищам. Около 11:30 БТР достиг Даманского. Пограничники высадились из бронетранспортера и с ходу вступили в сражение. Очень быстро командир понял, что в открытом бою противостоять китайцам невозможно. И тогда он принял решение зайти на бронетранспортере в тыл наступающим. Бубенин и четыре пограничника сели в БТР и, обойдя остров вокруг, неожиданно ударили с фланга. Это был переломный момент боя. Вскоре был уничтожен командный пункт нарушителей, и они, унося с собой убитых и раненых, стали отступать. К полудню 2 марта к Даманскому подошли подкрепления с других застав. Исход боя был решен. В сражении погибло 32 советских пограничника, 14 были ранены.

Поражение не остановило китайцев. На территории КНР напротив Даманского был развернут 24-й пехотный полк армии Китая численностью около 5000 военнослужащих по сути дела, целая пехотная дивизия. В ответ с советской стороны была развернута мотострелковая дивизия, имевшая на вооружении реактивные установки залпового огня «Град».