Гианэя - Мартынов Георгий Сергеевич - Страница 47

Второй остался, полностью подготовленный. Видимо, он должен был стартовать несколько позднее.

Но не успел. Произошло восстание.

«Ненавистные» ничего не делали сами. И к подготовке обоих кораблей они привлекли рабов. Самых развитых и образованных.

Техника была им, конечно, неизвестна и непонятна. Куда улетел корабль, они не знали. Но им было известно, что экипажи будут в пути спать, а управлять кораблем предстояло загадочному механизму, который «ненавистные» называли «мозг навигации».

Этот мозг сам доведет корабль до цели.

Оба корабля готовились одинаково и одновременно.

А когда один улетел, а второй остался, когда было покончено с пришельцами, возник план воспользоваться этим кораблем.

У долго угнетаемого народа развилось чувство солидарности. Они хотели помочь другим избежать собственной участи и хорошо понимали, что нельзя оставить в живых сорок три.

Вернее, сорок два, так как ни у кого не поднялась бы рука на Рийагейю.

Как пустить в ход механизмы корабля, они знали. Но больше не знали ничего. И даже не думали о безумии своего плана.

Четверо улетели.

Мериго должен был рассказать все тем, неведомым. И помочь трем своим спутникам говорить и понимать ответы тех людей.

Он уже сейчас учил их говорить по-испански. Ведь если удастся живыми достигнуть цели, четверым всю жизнь придется провести на чужой планете. Кто мог указать им дорогу обратно?

Только Рийагейа.

Но захочет ли он это сделать? Они не знали, как подействует на него известие об уничтожении всех его соотечественников.

Четверо были готовы никогда не вернуться на родину.

– Я снова встречусь там с Гийанейей, – говорил Мериго. – Она не ждет такой встречи. И я сам, своими руками, убью ее.

Сколько оставалось еще лететь?

Они этого не знали.

3

– Вот! – сказала Гианэя. – То, что вы ищете. Радиосвязь между четырьмя вездеходами была включена все время. Ее слова, тут же повторенные Муратовым, услышали одновременно все. И можно было уверенно сказать, что все участники поисковой экспедиции, на всех четырех машинах, радостно и взволнованно встрепенулись, так же, как сделал это Стоун.

– Где? – спросил он на языке Гианэи. Найти на второй день поисков! Какая удача! После почти трех лет систематических неудач.

– Прямо перед вами. И близко.

Муратов перевел ответ.

Вездеходы остановились.

Ничего не было видно впереди. Те же мрачные коричнево-серые скалы, изрезанные трещинами, чуть желтоватая пыль, толстым слоем покрывавшая почву. Высоко в небо уходили крутые отроги гор.

Нигде, ничего!

Так казалось людям Земли. Но Гианэя видела другое.

В таком месте никому не пришло бы в голову искать базу. Здесь никогда ничего не нашли бы.

Прямо впереди, метрах в двухстах, горный хребет изгибался, заканчиваясь острым выступом, с огромным нагромождением хаотически наваленных друг на друга камней – следами когда-то рухнувшей большой лавины. Глубина изгиба скрывалась в непроглядно-черной тени.

Сколько таких изгибов уже попадалось во время поисков!

Прямо туда, в эту тень, указывала рука Гианэи.

– Там, – спросил Стоун, – в тени?

– Да, в самой глубине.

– Прожекторы! – приказал Стоун.

С четырех машин четыре сильных луча рассеяли черный мрак.

Ничего! Те же скалы, то же подножие гор. Как везде.

– Здесь мы никак не могли ничего найти, – сказал Вересов. – И так близко от станции.

– Вы уверены? – спросил Стоун.

– Я вижу, – просто ответила Гианэя.

Как выяснилось позднее, у всех мелькнула в этот момент одна и та же мысль:

«Здесь вечная тень. Никогда это место не освещается Солнцем. Горные породы охлаждены почти до абсолютного нуля. Никакого инфракрасного излучения здесь не может быть. Как же Гианэя может что-нибудь видеть? Значит, не только инфракрасная часть спектра доступна ее зрению».

В том, что Гианэя действительно видела загадочную базу, невозможно было сомневаться.

– Какую примерно площадь занимает база? – спросил Стоун.

Выслушав перевод вопроса, Гианэя задумалась. Муратов решил было, что она не знает земных мер длины и площади, но оказалось, что Гианэя молчала по другой причине. Она просто хотела ответить точнее.

– Мне трудно определить на глаз, – сказала она наконец, – но мне кажется, что ее площадь около шести тысяч квадратных метров.

«Однако! – подумал Муратов. – Она знает испанский язык, как настоящая испанка. Даже арифметика ей доступна. Совершенно непонятно».

Сейчас некогда было думать о посторонних вещах. Муратов перевел ответ Гианэи нетерпеливо ждущему Стоуну.

– Значит, – сказал начальник экспедиции, – примерно восемьдесят на восемьдесят метров. Такую небольшую площадь мы сможем обработать четырьмя рабочими машинами.

Он тут же отдал распоряжение, чтобы к этому месту вышел еще один вездеход с оборудованием.

– Полным ходом по нашим следам, – приказал он в микрофон. – Скрытых трещин нет, дорога безопасна. Предупредите Сабо. Жду через пятнадцать минут.

Прожекторы ярко освещали горные уступы в глубине изгиба. Отчетливо виднелись тени от впервые проникшего сюда света. Но по-прежнему ничего постороннего не было видно.

Тревожная мысль мелькнула у Стоуна.

– Спросите ее, – сказал он, – безопасно ли освещать эту базу?

Гианэя ответила, что этого она не знает. Из осторожности, правда, несколько запоздалой, Стоун приказал погасить прожекторы.

– Когда будет нужно, снова зажжем их.

– Странно, – заметил Муратов. – Спутники не прозрачны. Почему же они не заслоняют скалы, находящиеся за ними? Почему от спутников нет теней?

– Может быть, они уже не здесь? – высказал предположение Токарев. – Может быть, тут только одна покинутая база?

– Спросите об этом Гианэю, – сказал Стоун. Муратов объяснил, как мог лучше, что именно смущает его и остальных участников экспедиции.

– Мне немного странно, – ответила Гианэя, – что вы не видите этого сами. Но я понимаю, отчего это происходит. Мы – (она имела в виду своих соплеменников) – не подозревали такой особенности вашего зрения. Я узнала об этом только на Земле. – Гианэя словно забыла вчерашний разговор. – Вы ничего не видите, когда нет света. Я хотела сказать, такого света, который вы воспринимаете. Мы видим гораздо больше, Темные, по-вашему, предметы, для нас освещены. Странно, не правда ли, Виктор? Ведь вы так похожи на нас.

Он подумал, что она неудачно выбрала время для подобной беседы. И не смог скрыть нетерпения, когда попросил ее ответить на заданный вопрос.

– Почему вы говорите со мной в таком резком тоне? – как ни в чем не бывало, спросила Гианэя. – Я не привыкла, чтобы со мной так разговаривали.

– Простите! Но мы очень взволнованы.

– Нет причин волноваться. То, что вы искали, найдено. Чего же вам еще нужно?

В ее тоне ясно слышалось: «Я выполнила то, что вы хотели. Оставьте меня теперь в покое».

– Вы видите, Гианэя, – сказал Муратов, – а мы нет. Так помогите нам еще раз.

Она повела плечом – характерный жест, свойственный только ей одной.

– Опустите прожекторы ниже, – сказала она так, как мог бы сказать учитель бестолковому ученику. – База – (она впервые четко произнесла это слово) – расположена в углублении. Кажется, оно искусственное, потому что имеет ровные границы. Лучи света проходят выше, и потому вы ничего не видите.

Она понимала разницу их зрения, но только умом. Понять ее до конца так, чтобы почувствовать, Гианэя не могла.

– Подождем, – сказал Стоун, когда Муратов перевел ему все, что сказала Гианэя. – Неизвестно, как подействует свет на установки этой базы. Мы и так сильно рисковали, когда зажгли прожекторы, не подумав хорошенько. Но это моя вина.

Точно через пятнадцать минут подошла пятая машина. Наступил долгожданный момент операции.

Стоун отвел свой вездеход немного назад и в сторону. Четыре рабочие машины выстроились в одну линию. От них до границы невидимой пока базы было, таким образом, больше ста метров – расстояние вполне достаточное из соображений безопасности и удобства работы. Даже если произойдет взрыв любой силы, вплоть до аннигиляции, то он не причинит никакого вреда. Сотрясения воздуха не приходилось опасаться здесь, где не было никакого воздуха. Оставалась только теоретическая возможность, что база взорвется, как ядерная бомба, с огромным повышением температуры. Но вездеходы, сконструированные специально для поисков базы, были рассчитаны на такой случай и должны были остаться невредимыми, так же как и их экипажи. Какая-то степень риска, конечно, оставалась, но с этим приходилось мириться. Отвести машины еще дальше, на абсолютно безопасное расстояние, было никак нельзя. Тогда очень бы затруднилось управление роботами.