Белое солнце Пойнтера - Мартыненко Всеволод Юрьевич - Страница 32

Так что начал я, как получается, не с пустой отговорки – для самого себя, по крайней мере. Зато моя финальная шутка оказалась действенным аргументом уже для Блоссома. Он полминуты обкатывал ответ во рту, словно гальку, которую в пустыне сосут, чтоб не пересыхала глотка, затем сглотнул и сказал только:

– И то верно… Что ж, как знаете, – и двинулся далее, завершать свой обход.

Разделять глубину его опасений отчаянно не хотелось. Почему-то здесь, на грани залитой солнцем пустыни и теплого моря, не получалось верить в разные страхи и заговоры. Но, по крайней мере, поставить жен в известность о сложившейся ситуации стоило безусловно. Вон моя высокородная уже смотрит встревоженно – почуяла что или увязала наши с Блоссомом переговоры и загадочное отсутствие дальней связи.

Так что с объяснениями стоит поторопиться… Хотя о предложении осторожного песчаного лиса я уж лучше моим эльфочкам говорить не буду. Во избежание раздоров в семействе Хирра может с ним и согласиться, а вот Келла, несомненно, будет руками и ногами за приключения, даже там, где их нет в помине и не предвидится.

Медленно разворачиваясь, наш пескобуер въезжал на пандус, ведущий к воротам. Скрип песка под колесами сменился лязгом грунтозацепов о каменные плиты. Для объяснений с семьей остались лишь те минуты, что уйдут на неторопливый подъем к воротам. Тяжело вздохнув, я сказал прямо, без обиняков:

– Посол умер. Теперь мне за него отдуваться. Пока еще замена будет… А скорее всего, придется остаться в этой должности.

На скорую замену при стремлении Концерна Тринадцати держать меня где подальше надеяться нечего. Как-то очень удобно умер посол, словно по сговору с высокородным родственничком. Крепки Инорожденные Дня родственными связями, не хуже, чем банды Дорассветных…

– Ничего, справишься, – беспечно подбодрила меня Келла. – И не такое сворачивал!

– Я помогу, если надо будет. – Хирра отнеслась к услышанному серьезнее. – Все, что понадобится…

Удивило то, что обе среагировали одинаково спокойно. Мол, принял решение муж и повелитель – значит так тому и быть. Все само собой срастется, без проблем и препятствий, как сказано. Мне бы такую уверенность…

Долгий-долгий пандус закончился – и постоянная каменная часть, и быстроразборная щитовая. Опорные площадки тягловых кадавров звонко пролязгали по настилу и вновь глухо забряцали по камню, шаг за шагом углубляясь в тень арки ворот. Вот в сумрак нырнул бушприт пескобуера, передняя, поворотная ось, мачта – и следом мы сами въехали в прохладу, от которой успели отвыкнуть за дни пути.

Внутри надвратного скального массива пришлось еще попетлять, поднимаясь на полный круг посолонь между строгими рядами противоштурмовых амбразур, под стоками для раскаленного песка. Умело закручено – праворукому незваному гостю в таком коридоре труднее развернуться, а обороняющимся отходить в самый раз.

Наконец после еще одного отрезка – опять прямого, зато перемежающегося боковыми нишами выкатных заслонов из цельного камня в полдюжины ярдов толщиной и гулкими настилами ловчих ям – путь сквозь надвратное укрепление завершился.

Может, он длился дольше, чем представлялось, может, расстроенные нервы сыграли шутку с восприятием времени – но мне показалось, что, войдя в ворота яркой, в полную силу светлой послеполуденной порой, вышли мы из них уже много ближе к вечеру. Освещение примягчало, потеплело в сравнении с дневной режущей белизной солнца. Что, если среди оборонительных ловушек Хасиры есть и такая – похищающая время у решившихся войти в город? У желанных гостей – немного, с полдня, у нежеланных – всю жизнь, наподобие недоброй памяти переделанных кухонных ускорителей ГранМадам и Хозяина Нищих…

Признаюсь, о такой оборонной магии я прежде не слыхал, а потому не стал заниматься пустыми домыслами сверх меры. К тому же мы до сих пор не покинули толщу крепостной стены, оставаясь в узком проезде, открытом лишь сверху. Впереди истекала тенью еще одна арка – надеюсь, последняя на пути в город. Может, оттого и казалось, что уже темнеет…

Впрочем, местным уроженцам чехарда с временами дня не мешала заниматься своими делами без малейшего следа вечерней расслабленности. По крайней мере, таможенники ею не страдали никоим образом. С обеих сторон проезда открывались оконца бесчисленных чиновников. У каждого из них имелся свой вопрос, свой документ, который надо было заполнить, и своя печать, призванная закрепить законность прохождения зоны его компетенции.

К счастью, дипломатический статус избавлял от большей части формальностей, по крайней мере, меня с женами и за компанию – Пемси. К нам тут же приставили важного драконида в лиловой тоге госслужащего – немалых чинов, судя по жезлу и богато украшенному футляру для письменного прибора на массивной цепи, свисающей с тонкой жилистой шеи в мелкой чешуе.

Мне и раньше доводилось видеть представителей пятой расы разумных, редких за пределами своей жаркой страны, но до сих пор лишь издалека. Младшие дети Отца-Перводракона приняли наибольшее количество его черт, менее других походя на иные расы. Даже мелкие зеленые гоблины, последние потомки Породителей с набором особенностей вроде цвета кожи, формы черепа и ушей, более близки прочим. Или хотя бы кажутся таковыми при общих с драконидами чертах – и те и другие теплокровные, яйцекладущие не млекопитающие. Зеленявки еще и роевые, самостоятельно в полный разум войти не способны…

Но даже в сравнении с ними разумные драконьей крови смотрятся более чуждо. Наверное, дело в пропорциях и чертах лица. Если у гоблинов и огров они окарикатуренно напоминают человеческие (или там эльфийские с халфлингскими) наподобие обезьянских, то здесь совсем другое. Будто в ту же, привычную для всех рас форму – две руки, две ноги, голова сверху – попытались втиснуть некую непередаваемо иную суть, не находящую ее естественной.

Чуть отливающая в зелень оливковая кожа сложена из мельчайших чешуек, на икрах, бедрах, лопатках, плечах и предплечьях сливающихся в глянцево-радужный сегментный панцирь, так же как на скулах и надбровьях. Вертикальные прорези ноздрей на чуть выступающем носу способны сжаться в почти невидимые щелочки, как и почти безгубый рот. А главное – прозрачные змеиные веки защищают глаза от песка и ветра, но не от света. Там, где другие закрывают глаза, младшие дети Перводракона закатывают под череп узкие прорези зрачков. В сравнении с этой змеиной повадкой отсутствия волос и молочных желез как-то уже и незаметно.

Тем не менее, несмотря на все это, дракониды не карикатурны и не страшны. Их мужчины обаятельны, а женщины прекрасны. И все они по-своему совершенны… но абсолютно чужды. По крайней мере, внешне…

К счастью, хотя бы одна близкая и понятная черта у прикомандированного к нам драконида имелась в наличии. Дотошность и въедливость, общая для всех таможенников по ту ли, по эту сторону Девственной Пустыни и лишь для начала прикрытая непременной предупредительностью, подобающей при трауре.

– Тысячекратно прошу прощения, эфенди, за то, что должен омрачить печальной вестью радость вашего прибытия, – издали зашел первый из официальных лиц, встреченных в Хисахе. – Полномочный посол Союза Эльфийских Городов, высокородный ау Рийнаорр ау Гуотт, скончался три дня назад.

Драконид почтительно склонил голову, выражая соболезнование. Недолгое, впрочем – основные его обязанности ждали неукоснительного исполнения. Оттого же, видимо, остались нераскрытыми обстоятельства смерти посла. Равно как и причины, по которым эта новость не достигла нас в пути…

Впрочем, кода вызова моей раковины дальней связи никто в Хасире знать не обязан, а лезть за ним в посольство – дипломатический скандал. Пока же новость прокатится по официальным каналам от одной столицы до другой, а главное, внутри обеих из ведомства в ведомство, может пройти куда больше, чем три дня. Полной недели не хватит!

Так или иначе, не в компетенции таможенника было обсуждать столь тонкие международные материи. У него и других дел оказалось в достатке. Поклонившись еще раз, он перешел к первейшему из них.