Звезда Запада - Мартьянов Андрей Леонидович - Страница 33

– Чего тебе, пьянчуга ненасытный? – простонал монах, ещё не отойдя от испуга.

– А того, что и тебе! – Германец был верен своей развязной манере разговора. – Слышал я, о чём вы тут толковали. Возьмёте с собой?

– Куда?! Иди спи, чёрт тебя задери! И что ты вообще слышать мог, когда валялся под столом в пьяном безобразии?

– И про Одина, и что Торир говорил про бога того. И что ход вы в Мидденгард ищете. И про ётунов, кои тут недалеко бродят. Так возьмёте меня?

– Не суй нос куда не след! Ты что, всё подслушал? – Отец Целестин возмутился до крайности.

– Подслушал, – спокойно согласился Гуннар и встал. – Ты поговори утром с Ториром. Пригожусь ведь. А насчёт носа скажу, что и ты суёшь его куда не надо. – Он покрутил мешочек со своим мерзким снадобьем и, ухмыльнувшись, снова улёгся на солому.

Отец Целестин выругался и повернулся к нему спиной. Вот ведь ублюдка Господь послал! Ну за какие грехи такое наказание на меня свалилось? У-у-у, бестия белокурая...

Когда Видгар с трудом растолкал отца Целестина, было совсем светло. На столе ждал завтрак и, что тоже немаловажно, остатки вчерашнего пива, немедленно поглощённые монахом, жаждавшим избавиться от головной боли. По всему видно было, что остальные поднялись уже давно: Торир успел надеть кольчугу и притащил с корабля кое-какие тёплые вещи; Видгар и Сигню собирали еду в мешок, а в углу Гуннар демонстративно правил меч, издавая точильным камнем совершенно душераздирающие звуки.

– Ты побыстрее давай, если с нами поедешь, – заметил Торир, глянув на отца Целестина.

Тот вначале не понял, а затем схватился за сердце:

– Что это ты удумал? Туда собрались?

– Ага. Боишься, что ль? Тогда здесь посиди. Гудмунд проводить вызвался. Завтра к вечеру вернёмся. За Сигню опять же приглядишь.

Сигню попыталась что-то сказать, но Торир одарил её свирепым взглядом, и она закрыла рот. Всё утро она тщетно пыталась уговорить конунга, чтоб позволил ей вместе с ним в пустоши поехать, но Торир твёрдо стоял на своём – нет, и всё.

– Так вы что, только втроём пойдёте? – спросил монах.

Торир кивнул:

– В деле эдаком не числом брать надобно. Ты что же думаешь, мечи дружины чем помогут против нечисти? На помощь богов да на удачу надежда.

При слове «нечисть» монах таки вспомнил, что борьба с оной входит в круг его прямых обязанностей и сопровождать конунга хочешь не хочешь, а придётся. И святой воды с собой захватить следовало бы. Может, нужда в ней окажется.

– Далеко ведь идти-то. – Отец Целестин не забыл слова Хёгни о том, что до пустоши день пешего пути.

– Хёгни своих лошадей даст, – сказал Видгар. – Так что наших сгружать с корабля не будем. Ну что, ты готов?

Монах запихнул в рот последний кусок рыбы, вытер руки о рясу и уже хотел подняться, как вдруг перехватил взгляд Гуннара. И тут какое-то шестое чувство заставило его дёрнуть конунга за куртку:

– Торир, пускай Гуннар с нами будет, – и добавил, опустив глаза: – Рассказал я ему обо всём.

Торир посмотрел на германца, задумчиво потёр голову, затем уставился на отца Целестина:

– С чего бы это? А что, может, ты и прав. Чем он только прельстил тебя? Ну хорошо, собирайтесь побыстрее. Видгар, иди лошадей посмотри, готовы ли.

Гуннар едва заметно кивнул монаху в знак благодарности.

Для Торира и его спутников приготовили шесть лошадок – таких же небольших, крепких и спокойных животин, что были на их корабле. Отец Целестин знал, что эти коньки весьма выносливы и прихотливостью особой не отличаются, но, критически оглядев предоставленного скакуна, покрытого плотным шерстяным одеялом, заменявшим здесь седло, усомнился в его качествах. Как несчастному животному тяжесть этакую увезти?

На одну лошадь погрузили припасы – несколько мешков с едой, тёплой одеждой и торфом для костра. Гудмунд рассказал, что в тех местах хоть и есть горячие источники и озёра, греющиеся от подземного огня, но ни хвороста, ни тем более дров раздобыть невозможно. А хоть и конец апреля на дворе, в Исландии ещё о тепле весеннем и мечтать не приходится. Тут тебе не солнечная Норвегия.

Вскоре посёлок скрылся за скалами, и Гудмунд повёл отряд вдоль берега фьорда на юг, постепенно поднимаясь на плоскогорье. Холмы, тянувшиеся справа, становились ниже, склоны стали менее крутыми, а через час пути, миновав узкую речушку, впадавшую в залив с юго-востока, все увидели, что фьорд кончился и впереди расстилается равнина тундры с чернеющими вдалеке холмами. Как и ожидал отец Целестин, никакого намёка на тропу, и тем более дорогу, не было, но Гудмунд уверенно направился к темневшей вдалеке гряде. Отряд подъехал к берегам ещё одной речки, с быстрым течением и, похоже, не замерзающей всю зиму.

– Река течёт от ледника на юге, – сказал Гудмунд. – Если вдруг разбредёмся или потеряемся, то идите точно по берегу, как раз к Скага-фьорду выйдете.

– А нам куда? – спросил Видгар. Гудмунд указал рукой на юго-восток:

– Во-он те горы видишь? Нам скоро через брод на тот берег перебраться надо и к ним ближе держаться. За холмами как раз горячие озёра будут, а ещё дальше – огненная гора, что Аскья называется. К вечеру доберёмся, пожалуй.

Отец Целестин покачал головой. Перспектива заночевать в снежной пустыне, да ещё в местах, где страшилища всякие шныряют, его совсем не прельщала. Ох и тоскливая же земля здесь! Пусто, голо, глаз не на чем остановить. Хоть бы дерево одно нормальное росло, а не карлики эти, что из-под снега иногда проглядывают. А в Италии сейчас благодать... Тепло, сады наверняка зацвели уже. Эх, как там обитель моя святая?

Отыскав брод, Гудмунд пустил лошадь через поток, посмотрел, как перебираются остальные, и, ударив конька пятками, вновь послал его вперёд. Лошади шли мелкой рысью, иногда переходя на быстрый шаг. Земля была ровная, и двигался отряд быстро. Скоро стали часто попадаться громадные валуны, и начался чуть заметный уклон вверх – плато постепенно поднималось.

Отец Целестин зря не питал надежд на своего конька – шёл он так же, как и остальные, не выказывая ни малейшего признака усталости. Со скуки монах начал было разговор с Ториром, но тот выглядел угрюмо и весь погрузился в какие-то свои мысли, так что беседы не вышло. Видгар тоже ехал молча, и отец Целестин перевёл взгляд на Гуннара. Германец сидел на лошади оригинально – полубоком, одну ногу поставив на седло. Вид какой-то отсутствующий, шлем стальной на голове, поверх кольчуги безрукавка из медвежьей шкуры. Напевает себе под нос что-то донельзя воинственное. Варвар, одно слово...

– А ну-ка стойте! – неожиданно громко сказал Видгар и резко натянул поводья. Отец Целестин обернулся и тотчас же перекрестился: Видгар опять был окружён чуть заметным золотым светом – сила ожила.

– Что такое? – Торир развернул коня и подъехал к нему. – Что?

– Там... – Видгар поднял руку и указал куда-то вперёд. – Я чувствую, там что-то есть. То, что родственно айфар, но гораздо сильнее их.

– Оно плохое? – дрожащим голосом спросил перепуганный монах.

– Нет, нет! Вы что, не видите ничего? Давайте за мной!

И точно, впереди, у камня, по своим размерам больше напоминавшего скалу, едва светился бледный огонёк. Видгар, не слушая возражений и предостерегающего возгласа Торира, пустил коня в галоп, и остальным пришлось волей-неволей скакать за ним.

С подветренной стороны огромного валуна горел небольшой костерок. Рядом с огнём сидел человек, закутанный в серый плащ и в надвинутой на глаза шляпе. У его ног лежали два громадных серых зверя, очень смахивающие на волков-переростков.

Видгар, спрыгнув с коня, подошёл к неизвестному и напряжённо замер. Волчищи вскочили, заворчав, но тут раздался глубокий, сильный голос:

– Не трогайте его. Фреки, Гери, а ну-ка тихо! Это наш гость. – Человек поднялся и шагнул к Видгару, сняв свою шляпу.

– Кто ты? – Видгар во все глаза смотрел на возвышавшуюся над ним фигуру. – Кто ты, почтенный?

– Я? – Незнакомец выпрямился во весь свой немалый рост, оглядел Видгара и стоявших у него за спиной Торира и остальных. – Я Один, сын Бора, князь Асов.