Под знаком тигра - Вороной Олег Николаевич - Страница 13

Огненная колесница бледнеет, упорядочивается её бешеная круговерть. Все чётче и спокойнее проступают вокруг деревья. Они уже не опрокидываются сверху, не ухают вниз, а стоят по своим местам, только нервно приплясывая, подергиваясь, покачиваясь.

Устоял. Приятного мало – упасть плашмя в зимнюю воду. Да и вообще лучше не падать в моем положении. Лучше – не падать…

А ведь это идея – забрызгать скользкую наледь водой: через минуту остатки снега на гладком льду превратятся в шершавую корку. Встать поустойчивее, снять рукавицы – за пояс их, попробовать осторожно наклониться. Нет, не могу сильнее, а до воды не достать. Так, попробовать присесть на корточки. Пальцы опустились в упругий холод. Теперь можно наплескать воды на лёд. Раз. Два. Три. Теперь выпрямиться, перевести дух и еще пару пригоршней. Как стынут на воздухе пальцы – скорее их за пазуху. Ещё раз присесть, поплескать…

Ну, вот и готово. Отогреться, высушить руки, а этим временем корка замерзнет…

Ну вот и выполз. Хорошо, что мотоцикл в сугроб не улетел. А как бензин? Вытек или нет? Нет, вроде не весь, должно хватить… Ишь ты – завелся! Понимает… Надо скорее – дело к вечеру, ноги замерзают, а голова… Что же с головой? Не дотронуться, и слабость такая. Прилечь бы, но нет – пропаду. Надо ехать.

Поля… Уже и поля. Сколько же раз падал, пока доехал до них? И как всё удачно. И мотоцикл заводился с первого раза. И не замерз ещё – до дрожи жарко. Да, пока мотоцикл поднимаешь, пять потов прольешь. Как бы теперь не замерзнуть – дорога-то хорошая, местами снег до земли сдуло. Ладно, ещё не мерзну: даже ноги, хоть и бесчувственные, но живые…

Километры… Какие они длинные. Уже замерзаю. Ветер выдул до позвоночника все тепло. Надо как-то согреться. Попробовать катить мотоцикл… Теплей. И с каждым шагом ближе к селу. Только бы до людей добраться…

Неужели всё-таки доехал? Ещё один заледенелый переезд – и первые дома. Упал. На этот раз сознание не потерял. Да вон и парнишка какой-то ко мне бежит. Нет, теперь я сам. До больницы – сам. Только скорее бы. Скорее бы…

Больничные ворота. Открыты. Падаю. Всё…

Теперь. Буду. Жить…

Живуч Человек! Велика его жизненная сила, спасшая раз и поддерживающая уже двадцать лет нормальную жизнь мозга, прикрытого лишь тонкой кожей, не скрывающей состояния разума, – пульсирующая впадина посреди лба притягивает взгляд и точно передает ритмом пульса и своей меняющейся глубиной внутренние чувства, изменения здоровья и напоминает: КАКАЯ ТЫ ХРУПКАЯ, ЖИЗНЬ!

Издивок [1]

– Удивительный это зверь! Непредсказуемый! Сто лет его изучают-изучают, а он иногда такое выдаёт, что готов перед ним на колени – и молиться, молиться. Может, от благодарности, может, от того, что в нём вдруг почуешь материализацию самого Господа Бога. Такой вот он красоты необыкновенной зверь.

Вот казалось бы всё: изучен учёными, описан, инструкции, как себя вести при встрече с НИМ, составлены. Но, оказывается, не выполняет ОН инструкции. Но, оказывается, может сделать всё наоборот.

Давно это было. Тогда в госпромхозе запросто можно было лицензию на добычу изюбриных пантов взять. Эх, времечко золотое! Хочешь – травы-дикоросы суши-готовь, хочешь – орех кедровый, хочешь – женьшень ищи, хочешь – панты добывай. На чём угодно человек мог зарабатывать неплохие деньги.

Сейчас – не то. Пушнина никому не нужна, панты – никому не нужны. Эх-ма! Кабы денег тьма, да баб деревеньку – любил бы всех помаленьку.

Ну вот, взял лицензию, в рюкзак продуктов на неделю и – в тайгу, на пантовку. Знаю сказочный солонец и в полукилометре от него – зимовье. Солонец настоящий, природный. Глина там очень вкусная: сам пробовал. На других солонцах – не то. Или содой отдаёт, или горьковатая, или как мел. А это ж – вкуснятина: кисленькая и даже как сладковатая. Возьмёшь кусочек глины в рот – наслаждение, как чай с лимоном. Ну да: как высушенный сладкий чай с лимоном. Поэтому зверь на этот солонец и прёт за сотню километров: где ещё такую вкуснятину найдёшь? С ранней весны идут, как первые проталины появляются, и до поздней осени, пока снегом не накроет. За сотни лет такие тропы протоптали – по пояс. И глины съели: карьер с футбольное поле. В общем, сказочно богатый солонец.

Конечно, добираться до него трудновато и далековато, но зато впустую ни разу не ходил: если не вечером, то утром, в любую погоду, зверя, какого надо, добывал.

Молодой я тогда был, охотиться недавно начал. Пугливый ещё. Всё казалось – особенно если ночью один по тайге шёл, – что за каждым кустом или медведь, или тигр. Потом пообвык.

В общем, добыл изюбря, разделал тушу, в ручей мясо положил. Сходил в зимовье, отнёс панты, часть мяса и заленился за остальным мясом с карабином идти: кого бояться, если было два выстрела, всё вокруг поразбежалось. Побрёл к солонцу, загрузился – и к зимовью.

И тут… тигр!

Как говорится, нос к носу.

Я вначале обмер, а потом… побежал! Знаю, что бежать нельзя: бег спровоцирует нападение, а ничего поделать не могу! Ноги сами несут! За собой слышу погоню: всё ближе и ближе, от ужаса в глазах темнеет – вот-вот смерть! А ноги бегут!

Вот тигр уже за спиной, хорошо слышу его хаканье-фырканье. Сердце заледенело и этой звонкой красной льдяхой колотится в рёбра, горло, живот: вот-вот смерть! А ноги бегут! В глазах одно: тропа к зимовью. И тут чувствую… обгоняет меня тигр! Обогнал и… бежит сбоку! Я изо всех сил бегу по тропе, а он по кустам сбоку! И так ловко это у него получается! То пригнётся, то вправо-влево, то сиганёт повыше. А я не могу остановиться! А тут он вперёд забежал! Бежит впереди меня!! Восходящее солнце острыми пиками швыряет лучи мне прямо в лицо. А я не могу остановиться! И так радостно тигр бежит! Хвост трубой, крутится полосатым смерчем. Прыжок – круть-верть. Прыжок – круть-верть. А я не могу остановиться! Тигр то левее бежит, то правее, то рядом со мной, то сзади, то опять впереди! А я не могу остановиться!

Добежал до зимовья, захлопнул двери, на лежак бухнул рюкзак. И как я с ним бежал?!

Распахнул двери и давай палить в белый свет, как в копеечку, пока все десять патронов не выпалил. Упал на четвереньки, подполз к ведру, голову в воду макаю, пузырями булькаю. Насилу отдышался…

Вот и загадка. Почему остановиться не мог? А? Ну ладно, можно объяснить, что испугался очень. А почему тигр меня обгонял? А? Поиграть захотел? Развлекался? А почему мне на спину не запрыгнул? А? Нет объяснения? Вот такой издивок.

Презиратель

Никому не советую задерживаться на тропе тигра, особенно возле его «верстовых столбов» или сигнальных царапин, отмечающих границы тигриной территории, особенно если это взрослый самец. Но мы-то этого не знали…

Не знали, а даже наоборот, увидев на наклонённой берёзе исцарапанную кору на двухметровой высоте, а рядом ручей и удобную полянку, единодушно решили обосноваться на ночь именно здесь.

Обосновались.

Добротно и основательно. Оборудовали кострище, наготовили впрок сушняка, соорудили из папоротника толстую «пуховую перину», изготовили из молоденьких кленков и лещины широкий навес на случай дождя… Приготовили всё: и ужин, и спальные мешки расстелили, и так хорошо у костра расположились, предвкушая приятный отдых после долгого перехода по долине реки Ванчин, – но тут зарычал тигр.

Сначала в отдалении, затем всё ближе и ближе – он точно шёл по нашим следам. Вот уже рычит совсем неподалёку. Не выдержали мы, стали кричать, стучать, дров в костёр подбрасывать, но тигр заревел ещё оглушительней и злей и стал всё ближе и ближе подходить.