Иисус Неизвестный - Мережковский Дмитрий Сергеевич - Страница 41

Огонь пришел Я низвесть на землю; и как желал бы, чтоб он уже возгорелся! Крещением должен Я креститься; и как томлюсь, пока сие совершится!(Лк. 18, 49–50.)

Если в жизни явной, когда уже стрела летит, томится Он так, то насколько сильнее, в жизни тайной, когда еще стрела неподвижна. Чем измерить в Нем эту муку ожидания, мы должны помножить и ее, как все остальные муки Его, на бесконечность.

В те последние годы, месяцы, дни, каждый вздох Его – одна молитва: «Авва, Отче! да приидет Мой час».

XXIV

«Весь народ был в ожидании», – говорит об этих днях Лука (3, 15.) Может быть, не только один народ в ожидании, но и все человечество. Ниже, все ниже, чернее нависает гроза; замерло все в тишине бездыханной. В мире – такое ожидание, томление, какого никогда не было. Кажется, только еще миг, – и сердце мира, как слишком натянутая на луке тетива, оборвется.

В этот-то последний миг, и пустил Стрелок из лука стрелу. Молния сверкнула в душе Иисуса, – ее не увидел никто; но громовый удар – «глас вопиющего в пустыне» – услышали все:

Царство небесное приблизилось. Приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему. (Мт. 3, 2.)

Явился Иоанн, крестя в пустыне, и проповедовал, говоря:

идет за мной Сильнейший меня… Я крестил вас водою, а Он будет крестить вас Духом Святым и огнем(Мк. 1, 4; 7–8. – Лк. 3, 16.)

Голос Иоанна услышал Иисус и сказал:

Мой час пришел.

5. Иоанн Креститель

I

Так начинается Евангелие Иисуса Христа, Сына Божия.

…Был Иоанн; он крестил в пустыне, проповедуя крещение покаяния во оставление грехов.

…И было в те дни: пришел Иисус из Назарета Галилейского, и крестился от Иоанна в Иордане.(Мк. 1, 1; 4; 9.)

Так начинается Блаженная Весть – Евангелие, – не книга о жизни Христа, а сама эта жизнь, для Марка, ученика Петрова; так же – для учителя его, Петра: «после крещения… мы свидетели всего, что сделал Иисус» (Д. А. 10, 37; 39.)

В этом, как и во многом другом, с Марком согласен Иоанн, с первым свидетелем последний. Тотчас после Пролога, где говорится о небесной жизни Христа, сообщается о начале и жизни земной:

Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн. Он пришел… чтобы свидетельствовать о свете…. И свидетельствовал Иоанн, говоря: я видел Духа, сходящего с неба, как голубя, и пребывающего на Нем (Иисусе.)(Ио. 1, 6–7; 32.)

Здесь, хотя о самом крещении словами не сказано, может быть, потому, что тайна эта слишком свята и страшна (то же, что «неизреченное», arreton, в мистериях), но нет сомнения, что и здесь, в IV Евангелии, так же как и в 1-м, начало всего – Крещение.

Чем бы ни были две первые главы Луки и Матфея о Рождестве, – «мифом» или мистерией, это, во всяком случае, еще не история, – не горы, а смешение облаков с горами; в точном же смысле, история начинается у этих двух, так же как у Иоанна и Марка, крещением; в этом все четыре евангелиста согласны: начал Иисус крещением – кончил крестом; то для них так же несомненно, как это. Если тайная жизнь Его, земная, – до крещения, а небесная, – после креста, то явная – вся между этими двумя пределами земными: Крещение – Крест.

Что такое конец – крест, мы не узнаем, если не будем знать, что такое начало – крещение; не узнаем, и что такое средина – вся жизнь Иисуса – Блаженная Весть, Евангелие.

II

Явлен миру в Иисусе Христос, в Сыне человеческом – Сын Божий: таков смысл Богоявления Эпифании , как, уже в ранние века христианства, названо крещение.

Если в жизни человечества христианство есть величайшее явление, с чем невольно и злейшие враги его соглашаются, когда хотят уничтожить его, чтобы спасти человечество, то эта бесконечно малая в пространстве и времени, почти невидимая, как бы геометрическая, точка: «Иисус крестился», – есть величайшее событие, поворотная точка, зенит всемирной истории, – то, ради чего все в ней совершается, куда и откуда в ней движется все, от начала до конца времен. Если же Христос, действительно, то, что видит в Нем христианство, то крещение есть равноденственная точка в жизни не только человечества, но и вселенной, – то, для чего она создана и чем будет разрушена, чтобы возникла из нее лучшая вселенная – царство Божие.

Вот что произошло «в пятнадцатый год кесаря Тиберия», у Вифавары-Вифании, «Паромного Домика», [312]на нижнем Иордане, в полутора часах от Иерихона, в двух – от Мертвого моря, когда плотник или строительных дел Мастер, никому неизвестный и «никакого вида не имеющий», сошел с глинисто-скользкого берега в медленно-густо, как масло, текущую, здесь, в раскаленной низине, почти у самого Мертвого моря, всегда, даже зимой, тепловатую, глинисто-желтую воду.

III

В мире как будто ничего не произошло; никто ничего не заметил. Только два взора – две молнии – скрестились: Иоанна – Иисуса. Все узнал Один; другой узнал что-то. Что-то узнали еще двое: тут же, на берегу, стоящие, Иоанн Заведеев и Симон Ионин, рыбаки Галилейские и ученики Крестителевы – оба.

Может быть, что-то узнал и маленький мальчик на руках у матери, жадно, широко открытыми глазами, смотревший на молнийно-белого, из черной тучи слетавшего голубя, и сначала заплакавший от страха, а потом засмеявшийся от радости.

В ту же минуту, Серафимы, Богу предстоящие Животные, грозно-тяжко наклонили ось мира, и грозно-тихо передвинулись Созвездия.

И небеса разверзлись – раскололись. [313]

Было что-то на грозу похожее, но если бы люди увидели то, что действительно было, то в живых не остались бы.

И глас был с неба.(Мк. 1, 11.)

Было что-то похожее на гром; [314]но если бы люди услышали то, что действительно было, то опять в живых не остались бы.

Глас был с неба:

Ты – Сын Мой; Я ныне родил Тебя [315]

IV

Кеплер, в астрономических выкладках о Вифлеемской звезде, редчайшем будто бы в 7-м году до Р. X., соединении двух планет – иудейского Сатурна и эллинского Юпитера, – знамении великого Царя, Мессии, верно угаданном и вавилонскими звездочетами – «волхвами с востока», и побудившем их пойти в Иудею, узнать, не родился ли Он там действительно, – Кеплер, в выкладках своих, ошибся. Но вот что удивительно: не мог он знать того, что мы теперь знаем с точностью, – что настоящий канун Рождества Христова совпадает не с 1-м годом нашей эры, а с 6– 7-м до нее, потому что Иисус родился лет за 5–6 до нашего условного Р. X., так что возможный исторический вывод из неверных исчислений Кеплера о созвездии 7 года все-таки правилен. И вот что еще удивительней: не мог знать Кеплер и того, что в этом именно, 7-м году, вавилонские астрономы наблюдали действительно редчайшее, «небесное знамение» – астрономическую прэцессию, продвижение равноденственной точки из одного зодиакального знака в другой – из Овна-Агнца в Рыб. Агнец-Овен был для них созвездием бога Солнца, страдающего Тамму-за-Меродаха, Искупителя, а Рыбы, Zib âti, – знамением «великих вод» – Потопа. [316]Память о гибели первого человечества – «Атлантиде», по мифу-мистерии Платона, – сохранилась у вавилонян, как ни у одного из древних народов Востока.

Видя, как солнце вступило в равноденственную точку Рыб, ужасом второго Потопа вечно одержимые, вавилоняне, может быть, сказали уже тогда, в 7-м году, в канун Р. X., как скажут потом христиане, «Скоро всему конец». И если так же заплакали от страха, как тот маленький мальчик на руках матери, у Вифавары, Паромного Домика, увидевший на черной туче белого Голубя, то не засмеялись от радости, как он, потому что меньше знали, меньше видели.