Стоя на краю - Мартьянов Андрей Леонидович - Страница 45

– Зиму? – Федор озадаченно посмотрел на тетю Валю. – Думаете, мы будем живы еще через два месяца?

– А если будем? Подыхать от жажды я не собираюсь. Равно как и не собираюсь насмерть замерзнуть в своей постели. Слушай меня внимательно. Дом остается на самообеспечении – по крайней мере энергия у нас своя. Моя далекая прабабушка не умерла в блокаду зимой на 1942 год только потому, что собрала всех оставшихся жильцов дома в большой коммунальной квартире на Фонтанке в нескольких комнатах, они вместе поставили печки-буржуйки, назначали комендантов, делили хлеб и добытую теми или иными путями еду. Выжили все, понимаешь? Все до единого, хотя в городе люди умирали ежечасно и было людоедство, жрали своих соседей... Андрей Макеев кто по званию?

– Он майор уголовной полиции...

– Теперь это неважно. В армии он кем был?

– Вроде бы командир роты. Сухопутные войска.

– Отлично. В доме теперь заселены всего шестьсот девяносто три квартиры. Я просмотрела списки, у нас в распоряжении почти полторы сотни мужиков, способных держать оружие и обороняться. Остальные – одинокие истеричные бабы или недееспособные пожилые люди. Они поработают в нашем госпитале. Или прачками. Пускай Макеев берет командование.

– Командование? – выдавил Федор. – Об этом никто не думал! Какой еще госпиталь? Прачки? Валентина Альбертовна, вы...

– Да, я вздорная старуха! Но подумай о моих словах. Я это организовать не сумею. Надежда на тебя, Макеева и Светочку, которая мигом вразумит бушующих бабищ... Вот тебе список, ознакомься. А когда поймешь, что я работала не зря, – выдели лишнюю пайку.

Тетя Валя резко встала, выбросила окурок за балкон и ушла на кухню. Федор поежился – уж больно отдавали блокадным морозом ее последние слова.

Список, значит? Интересно, чего такого насочиняла наша домохранительница?

Так-так. Мужчины в возрасте до двадцати пяти лет. Их очень немного, всего девять. Армейскую подготовку проходили только двое. От двадцати пяти до пятидесяти – сто два. Восемнадцать с дипломами военных училищ, но эти все в возрасте. Остальные – до семидесяти пяти лет.

Всерьез боеспособных не более шести десятков. Полковнику надо показать, он сделает профессиональные выводы...

Федор неожиданно почувствовал, что голова слегка кружится, и списал это, как обычно, на непрекращающийся стресс. Вдруг появившиеся на локтевых сгибах розовые пятна внимания не привлекли, а то, что шея начала чесаться. Литвинов списал на то, что два дня не залезал в ванну...

Так. Завтракать, мыться и заниматься делами. Делами нового мира. Мира, где тебе не поможет никто, кроме тебя самого.

– Так кто же наследник? – неожиданно сам для себя проговорил Федор, взявшись за ручку балконной двери. – Кто получил трон? А ведь Бибирев не сказал... Почему?

А впрочем, какая теперь разница? Мы теперь сами по себе. Без всяких Империй. Флаги спущены.

Никаких особо важных дел за 31 августа провернуть не удалось, хотя Полковник предложил взять Ванин грузовичок и съездить посмотреть, что творится на ближайших продовольственных складах и чем там можно поживиться. К полудню Федор почувствовал себя очень скверно: начался жар, потекли сопли и распухли веки, стало тяжело дышать. По виду настоящая аллергическая реакция, а на что именно – непонятно. Похожие симптомы появились у Светки и Волчка, они тоже расцветились красными пятнами.

– Мне это не нравится, – заявила Светлана, критически разглядывая себя в зеркале. – Это не аллергия, дорогие мои. Это какая-то инфекция.

– Я утром разговаривал с военными, – прохрипел Федор, – командир БМП кашлял и тоже был красен, как помидор... наверное, заразился. Может, грипп?

– Не похоже, – покачала головой Светка. – Очень уж стремительно развивается. Сколько времени прошло? Два часа?

Валявшийся под столом Вамба вдруг громко чихнул.

– Ну вот что, джентльмены. Поднимайте свои задницы и пойдем вниз. Испытаем, как работает «Хюммель». Если здесь нет обычного врача, доверимся автоматике.

– Разумно. – Федор откашлялся и кивнул. – Я окончательно расклеился. Отек гортани – и до свидания. Можете похоронить меня во дворе и посадить на могиле розовый куст.

– Не говори ерунды. Хватит болтать, двинулись.

Месяц назад контейнеры с автохирургами перетащили с подземной автостоянки в техническое помещение, которое заперли на два замка: слишком уж ценным являлся груз, вовремя уведенный достоуважаемой Светланой Викторовной с таможенного склада.

На распаковку и активацию одного из «Хюммелей» ушло полчаса – для начала пришлось снять внешние панели контейнера, убрать предохраняющие от толчков прокладки из мягкого пластика, подключить к электропитанию (микрореактор завелся с полоборота, если такие термины применимы к термоядерной установке) и просмотреть инструкцию – на какие кнопки нажимать.

Операционная панель «Хюммеля» засверкала разноцветными огоньками, на центральном дисплее появилось изображение красивой девушки в медицинском чепчике – визуальное воплощение личности искусственного разума, управлявшего сложной машиной.

– Добрый день, – сказал ИР по-немецки. Женским, разумеется, голосом, хотя люди почему-то привыкли думать о машинном разуме в мужском роде. – Какой язык общения изберет пользователь?

– Русский, – не раздумывая ответила Светка.

– Принято. В настоящий момент я не имею доступа в Интернет, кабель не присоединен, ИК-порт не обнаружен. Отправить регистрационные ведения в сервис-центр через линию Планка?

– У нее что, встроенный передатчик Планка?.. – с трудом выдавил потрясенный Федор, на время позабыв о невыносимой головной боли и хрипах в гортани. – Охренеть...

– Надо было внимательнее читать описание товара, который предлагаешь покупателям, – сквозь зубы ответила Светлана. – Так... Регистрацию отложить. Активируй систему диагностики, у нас больной.

– Принято...

Прозрачная крышка автохирурга приглашающее отошла в сторону. Сверкнула золотом эмблема производителя – пушистый шмель-хюммель.

– Куда полез, дубина?! – всплеснула руками Светка. – Раздевайся!

– Совсем?

– Совсем. Таких сотрудников, как ты, следует гнать из фирмы поганой метлой! Профессионализм на нуле.

– Я не техник, я менеджер, – сипло ответил Федор, сбрасывая футболку и джинсы.

– Забирайся внутрь, менеджер... Поработаешь подопытным кроликом.

Федор устроился на мягком ложе, дождался, пока крышка закроется и появится зеленый сигнал – полная герметизация. Любопытно, что будет дальше?

Дальше не было ровным счетом ничего – «Хюммель» впрыснул в капсулу газ-анестетик, и Федор просто вырубился.

Сорок минут умная машина тихонько гудела и попискивала, внутри мелькали гибкие манипуляторы, напоминавшие щупальца инопланетян из плохих фильмов ужасов, по мониторам ползли понятные только специалистам выкладки. Ваня уныло сидел на металлическом ящике поодаль и отчаянно чихал, Света не отрывалась от инструкции пользователя и тоже поминутно вытирала сопли платочком. Заглянул Полковник, выяснил, что все пока в порядке, и опять куда-то убежал – неизвестная зараза его практически не коснулась, все ограничилось едва заметной сыпью на руках и груди. Макеев ни разу даже не кашлянул и чувствовал себя отлично. Вот это иммунитет...

– Ванечка, подойди-ка... – Светка озадаченно уставилась на заключение «Хюммеля», уже начавшего выводить больного из наркоза. – Ты хоть что-нибудь можешь понять? Почитай.

– Я не доктор.

– Я тоже. Что значит «неидентифицированный искусственный механовирус»? Никогда ни о чем подобном не слышала.

– В организме пациента обнаружен постоянно мутирующий нанобот, – пояснила электронная добрая фея, обитающая в недрах «Хюммеля». – Классифицировано девятьсот двадцать модификаций, не представляющих потенциальной угрозы. В настоящий момент состояние больного удовлетворительное, механизмы возникновения аллергической реакции на чужеродный белок блокированы.

– Еще раз! – Светка постучала ногтем по панели. – Нанобот – это что такое?