Стоя на краю - Мартьянов Андрей Леонидович - Страница 22

Как вы, житель отдаленного и захолустного колониального мира, отнесетесь к появлению незнакомца (пусть даже и прилетевшего из Метрополии), который имеет при себе лишь маленький рюкзачок со сменой белья, запасной рубашкой и засохшим бутербродом? Ведь судя по инструкции Казакова общий вес багажа не должен превышать десяти килограммов! Раскроете объятия и предоставите самую лучшую комнату? Накормите и напоите? Приставите к хозяйству?

Как бы не так.

Федор твердо для себя решил, что на месте этой мадам Ланкло он посоветовал бы нежданному гостю поскорее отправиться в гостиницу и искать господина капитана самостоятельно. Отсюда вывод: детские мечты о межзвездных путешествиях остались в прошлом, срываться в неизвестность решительно незачем, лучше подождать и посмотреть на развитие событий. Если и впрямь произойдет нечто из ряда вон выходящее, то личная карточка всегда остается при себе, а до аэропорта – полчаса на метро. Успеется.

Тем не менее Литвинов решил проверить загадочную информацию о «списках» с номерами в шесть нулей по собственным каналам. У каждого русского человека, особенно живущего в столичном городе, отыщется множество ближних и дальних знакомых, которые имеют определенный доступ к закрытым сведениям, сами водят дружбу или соседствуют с сотрудниками полиции, полковниками генштаба или чиновниками ведомства генерал-губернатора. Подданный Российской Империи не станет действовать по стандартам Европы или Америки – посылать запросы властям или своему депутату парламента и верить сообщениям голографических каналов. Для получения стоящей и объективной информации всегда есть личные знакомства, так было спокон веку, так всегда и будет – умом Россию не понять, а в Европах все не как у людей...

Ведение мелкого бизнеса обязывает к обладанию соответствующим списком «нужных» контактов – налоговый департамент, комитет городской Думы по развитию предпринимательства, отдел по борьбе с экономическими преступлениями и так далее. Это не подходит, поскольку тамошние знакомства исключительно деловые, а изредка перепадающие чиновникам и чиновницам бутылки с коньяком, цветы или конфеты ни к чему их не обязывают: за коррупцию в Империи сажают прочно и надолго. Однако есть и другие варианты. Вариант номер один как раз гуляет со своей овчаркой – Федор выглянул в окно и понял, что настало время подышать свежим воздухом.

– Вамба, пойди-ка сюда. – Пришлось погреметь ошейником с цепочкой, чтобы тоскующий по прежним хозяевам аргентинский дог поднялся со своего места и, вяло помахивая хвостом, доковылял до прихожей. Взглянул сумрачно.

...Федор забрал собаку из приюта позавчера – соседи, бывшие владельцы, сгинули в неизвестность, а Вамбу было жалко. Пес добрый, спокойный до флегматичности и хорошо обученный – с ним занимались у инструкторов-кинологов. Так почему бы не взять Вамбу себе, тем более что Литвинов всегда отлично контактировал с соседской собакой. Зверь грустно вселился в новое обиталище, занял расстеленный под окном матрасик и пребывал в меланхолии, прерывая это занятие лишь прогулками да едой. Когда выходил на лестничную площадку, постоянно тянул к опечатанной двери старой квартиры.

Интересующий Федора индивидуум с овчаркой носил прозвище «Полковник», хотя на самом деле был всего лишь майором – по молодости служил в армии, в не особо престижных по нынешним временам наземных войсках. Получил старлея, подал рапорт и ушел работать в полицию – сначала оперативным сотрудником, потом в городское управление. Что характерно, Полковник (он же Андрей Макеев, если подходить официально) в последние дни никуда не пропал, не исчез и не «эвакуировался» – отработал сутки и снова выходит гулять со своей лохматой зверюгой точно в положенное время: два часа дня.

Почему не исчез – вопрос другой. Похоже, Федор знал на него ответ – Макееву сорок два года, разведен, дети живут с матерью где-то в Малороссии. Невольно вспомнишь послание Казакова и примечательную фразу об «отсутствии шансов» у людей, не имеющих семьи. Мир видел множество различных форм сегрегации по самым разным признакам, от расового, до полового, но с каких это пор ты становишься человеком второго сорта только потому, что не обзавелся выводком детишек или указал своей благоверной на дверь? Маразм какой-то...

Маразм не маразм, а население федоровского дома медленно, но верно сокращалось – это уже стало бросаться в глаза. Если в последние дни мая консьержи и представители управляющего опечатали лишь два с небольшим десятка квартир, то к середине июня количество выехавших неизвестно куда семей возросло до ста тридцати пяти, это Федор выяснил у отлично информированной Валентины Альбертовны. Аналогичный процесс наблюдался почти повсеместно – к примеру, из дома в Озерках, где жила Светка-бухгалтер люди так же бесследно исчезали, забирая с собой лишь детей и скромный багаж. Более всего это напоминало повальное бегство из зачумленного города, хотя никаких объективных признаков реальной опасности в Питере решительно не наблюдалось. Впрочем, таким признаком можно считать невиданную прежде концентрацию войск в столице. Да вот, пожалуйста, по Пискаревскому медленно катят бронетранспортеры Внутренних войск в сопровождении здоровенной серо-серебристой черепахи – боевой танк на магнитной подушке.

– Привет, – окликнул Федор Полковника. Тот ответил взмахом руки и проводил взглядом патруль, отпустив при этом несколько заковыристых метафор, в приличном обществе непринятых. Литвинов и ухом не повел – Полковник всегда так выражался. Неизбывное наследие армейской молодости и командного училища.

– П...ц! – эмоционально заключил владелец мохнатой овчарки по кличке «Лора». Спущенные с поводков собаки полностью погрузились в загадочный мир запахов поросшего одуванчиками газона и на хозяев внимания не обращали. – Видел? Видел, я тебя спрашиваю? Две, бля, дивизии одних только вэвэшников! Не считая полка морской пехоты ВКК, базирующейся на левом берегу Невы, и частей госбезопасности! Почти двадцать тысяч стволов!

– Так ведь Халифат, – осторожно сказал Федор, пожав руку. – Воевать собираемся.

Замечание было вполне обоснованным: в новостях только и говорили о постепенно разгорающемся конфликте на южных границах, все были уверены, что крупной войны не избежать. Между прочим, по распоряжению генерал-губернатора в столице дважды проводились учения гражданской обороны – создавалось впечатление, будто власти всерьез опасались нападения с воздуха или из космоса, хотя ничего подобного произойти не могло никогда и ни в каком случае: система ПВО-ПКО вокруг города способна перехватить муху, случайно залетевшую в запретную зону. Разумеется, отразить плазменный удар с орбиты никакая противовоздушная оборона не в состоянии, но у Исламского Союза нет боевых кораблей, оснащенных орудиями «космос-земля», это общеизвестно!

– Общеизвестно, – передразнил Полковник. – Весь Северо-Запад и Прибалтика на военном положении! Эвакуируют столицу! Да ничего подобного не было с 1941 года! И Халифат здесь ни при чем...

– А кто тогда при чем?.. – спросил Федор и, подумав, предложил: – Может, пива выпьем?

Под пиво язык развязывается куда лучше, чем в обычном разговоре, а летнее кафе совсем рядом, в парке, только улицу перейти. Машинально Федор отметил, что на прежде оживленном Пискаревском очень мало машин, в основном тяжелые фуры с военными номерами. Частников почти совсем не видно.

...Литвинов был знаком с Полковником очень давно, лет пятнадцать, со времени когда господин старший лейтенант только-только ушел из армии и начал обживаться в гражданском обществе. Тогда он еще был отягощен семейством, тосковал по службе (уволили Макеева в связи с сокращением сухопутных войск в пользу расширявшихся ВКК) и пытался найти свое место в жизни. Нашел – уголовная полиция. Сам по себе Полковник был классическим типажом ревностного служаки с накрепко привитым понятием об офицерской чести и твердо знавшим, что его основным стимулом является «государева служба» – так уж воспитали. Оперативник, кстати, из него получился неплохой, и по служебной лестнице Макеев поднимался пускай и не слишком быстро, зато уверенно. Пил бы поменьше, цены человеку не было бы! Впрочем, работе это не особо мешало, а каждый знает, что в России больше всего пьют военные, доктора и полицейские – традиция, сложившаяся столетиями.