Конкистадоры Гермеса - Мартьянов Андрей Леонидович - Страница 34

Глава шестая

Третий рассказ Луи Аркура

СИНДРОМ КРЫЛОВА

По нашему с Крыловым возвращению из Роберваля Гильгоф так и светился таинственностью – доктор всем своим видом будто бы говорил: «А я знаю секрет!».

– Доброго дня, молодые люди! – Вениамин Борисович встретил нас в салоне «Франца-Иосифа», будучи в привычном облачении пещерного человека – засаленные штаны с отвисшими коленками и драная футболка. Щетиной зарос по самые глаза, только очки сверкали. Столик загроможден грязной пластиковой посудой, резко пахнет кофе, на роскошном ковре валяется пустая коньячная бутылка. Больше на корабле не наблюдалось ни единой живой души, даже привычный Сигурд куда-то исчез. – Как отдохнули?

– Хорошо отдохнули, – неуверенно сказал Крылов, оглядывая царящий в салоне разгром. – Как погляжу, вы тоже не скучали. Что такого стряслось? И где все?

– Казаков со своими головорезами развлекается игрой в солдатики на полигоне у союзничков, Аня еще не прилетела с Земли, разгребает дела на «Кронштадте», а наш говорящий тостер отправился выполнять кой-какое поручение в поселок Фонтен. Это совсем рядом, в двадцати километрах.

– Вы что, отпустили андроида одного? – У Коленьки глаза на лоб полезли. – Инструкции забыли?

– О каких инструкциях может идти речь на Гермесе, друг мой Николай? Сигурду надо приучаться к самостоятельности. Пусть изучает людей, так сказать, в природных условиях, методом проб и ошибок. С тевтонскими вояками он подружился, теперь настало время осваивать быт и нравы мирных поселян. Что вы застряли на пороге, присаживайтесь. Кофе? Только что сварил!

– Мне надо домой, проверить, как собаки, – сказал я.

– Успокойтесь Луи, я каждый день заглядывал в ваш коттедж. Собачки отлично прижились в поместье мсье и мадам Ландри. Создается впечатление, что псины начали забывать, как выглядит настоящий хозяин!

– Этого я и боюсь. Но если дома все действительно нормально, принимаю приглашение.

– За сердечко не беспокоитесь? – Крылов осуждающе посмотрел на пустые стаканчики, пирамида из которых украшала стол перед автоповаром. – Нездоровый образ жизни. А это что такое?

Коленька взял с подушек дивана исчирканные листы бумаги. Какие-то схемы, эллипсы, круги, непонятные символы, пересекающиеся линии – сущая тарабарщина.

– Пытаюсь разгадать одну шараду, – отмахнулся Веня. – Пока безрезультатно. Ну те-с, детишки, рассказывайте. Искренне надеюсь, что ваша поездка не оказалась напрасной. Как долетели?

– Винтовая авиация – это здорово, – провозгласил Крылов. – Только очень уж долго, за эти пять часов можно несколько раз сгонять нашего «Франца» на Землю и обратно. Виды из иллюминатора феерические, не планета, а сказка.

– При всех ваших недостатках, чувство прекрасного вы не потеряли, – уверенно констатировал доктор. – Луи, наш коллега вел себя прилично?

Тут Коленька посмурнел челом, а я перебросил Гильгофу ПМК.

– Все беспристрастно зафиксировано; по счастью, обошлось без жертв и разрушений.

– Николай, я слушаю! – сдвинул брови доктор, явно ожидая худшего.

– В общем... – Крылов откашлялся и воздел очи горе. – Полагаю, это некие проявления телекинеза. Случайно обнаружилось. Хотел взять чашку со стола, а она сама в руки прыгнула. Ну, мы немного поэкспериментировали. Оказывается, теперь я могу перемещать любые предметы.

– То есть как – любые? – изумился доктор. – Произвольного размера и массы? Магомету незачем ходить к горе, она сама к нему придет? Точнее, гору можно притащить?

– Не надо преувеличивать. Положим, самолет С-47 сдвинуть с места я могу – надо было видеть физиономии аэродромных техников в Робервале, когда «Дуглас» покатился по полосе с неработающими двигателями!

– Мелкое хулиганство, вот как это называется, – покачал головой доктор. – Когда вы перестанете ребячиться, Николай? Тренируйтесь на бревнах, валунах или сходите в саванну, заставьте полетать мегалания... Воображаю, какие пойдут слухи, если фермеры увидят гигантского варана, парящего в воздусях!

– Кто здесь говорит о ребячестве, Вениамин Борисыч? – невинно поднял брови Крылов. – Едем дальше. Про тепловое зрение я уже говорил, теперь еще могу видеть в рентгеновском диапазоне – любые проявления радиоактивности, синеватое или зеленое свечение. Тоже приходится «настраиваться», но гораздо быстрее, чем раньше. В голове будто тумблер щелкает. Примерно то же самое с магнитными полями, вижу их как голубую паутину. И никаких особых неудобств, могу «включить» любой диапазон или сразу несколько на выбор, мир преображается – начинаешь постигать всю глубину и насыщенность...

– Мир видимый, и мир невидимый, – хмуро процитировал Гильгоф библейскую формулу. – Устаю с вас удивляться, Коленька. Если так пойдет и дальше, то никакие андроиды с их недюжинными способностями не сравнятся с банальным homo sapiens.

– Кто недавно говорил, что я теперь не совсем homo sapiens?!

– С точки зрения физиологии и генетики – не совсем. А с точки зрения психологии – остаетесь человеком. Мы всегда полагали, что возможности органической ткани ограничены, но теперь выясняется, что живой организм может таить в себе энергетические резервы, о наличии которых никто и никогда не подозревал! Допустим, что мы на самом деле столкнулись с вирусом искусственного происхождения, перестраивающего клетки так, чтобы они могли полностью использовать скрытые ресурсы. Моментально встает вопрос: кто и зачем создал этот вирус? Отыщутся свежие идеи?

– Не уверен, – хмыкнул Крылов.

– Напрашивается мысль о том, что гипотетическая цивилизация Чужаков шла по иному пути развития, – подал голос я. – Мы создали техногенный мир, а они развивали мир живой, совершенствовали органику, работали с новыми формами жизни.

– Вот видите, Коленька, человек университетов не заканчивал, а рассуждает более чем здраво, – наставительно сказал доктор. – Самое-то невероятное в том, что живая клетка устроена на порядки сложнее любого технического шедевра. Наш «Франц-Иосиф» рядом с человеческим нейроном покажется чугунной ручной мясорубкой. Если Луи прав, то я начинаю всерьез бояться Чужаков – они могут находиться на такой высокой ступени развития, что землянам придется карабкаться до нее тысячелетиями. И никакой «Птолемей» не поможет! Забудем идеалистические представления о гуманизме сверхцивилизаций, вовсе не обязательно, что Чужаки отнесутся к нам будто к младшим братишкам, которым надо утирать сопли и менять подгузники. Наше счастье, если они останутся безразличны к человеку, а если нет? Просто смахнут с лица планеты, как надоедливых комаров?

– Веня, поменьше читайте Иоанна Богослова, – поморщился Крылов. – Не следует везде и во всем видеть угрозу! Кому мы нужны, кроме самих себя?

– Задумайтесь над тем, что люди действительно могут оказаться не нужны. Ни-ко-му...

Самым важным итогом нашей поездки оказалась не коллекция глупых сплетен (которые, впрочем, я аккуратно записывал на ПМК, дабы Гильгоф потом лично отсеивал зерна от плевел), а любопытнейшая история, услышанная в крошечном городке, где жили мои двоюродные братья-фермеры. Доктор в прогнозах не ошибся – «синдром Крылова» и впрямь наблюдался на Гермесе, но благодаря немыслимой даже для нашей планеты провинциальности Сен-Флорантена, где не любили выносить сор из избы, огласки этот странный казус не получил.

Население Сен-Флорантена никогда не превышало четырех тысяч человек. Все его обитатели в той или иной степени связаны с крупной аграрной фирмой-кооперативом, специализирующейся на выращивании пшеницы, льна и овощей, поставлявшихся на Землю. Крылов в первый же день сказал, будто городишко донельзя напоминает первые поселения на американском Диком Западе со всеми надлежащими чертами: патриархальностью, привычным и десятилетиями не меняющимся укладом жизни, невозмутимым характером местных жителей и почти фатальным отрывом от цивилизации. Достаточно сказать, что известия о высадке на Гермес войск Халифата и последующем «блицкриге» союзников до Сен-Флорантена дошли только через десять дней, когда было восстановлено авиационное сообщение.