Конкистадоры Гермеса - Мартьянов Андрей Леонидович - Страница 24

В отличие от «Тигров» сие чудо конструкторской мысли не являлось слишком уж приближенной к старинным оригиналам копией – взяли понемногу от всех лучших образцов тех времен, максимально улучшили аэродинамику, поставили современный двигатель и мощное вооружение, в результате чего получилась модель, вобравшая в себя черты немецкого «Ме-109G», нашего «Ил-10» и американского «Р-47 Thunderbolt».

Вполне естественно, что новый самолет, поименованный «Доннаром» в честь древнегерманского бога-громовержца, был куда быстрее, маневреннее и надежнее прототипов, а его основной задачей являлась поддержка с воздуха наземных частей, благо воевать в воздухе на Гермесе не с кем. На суше и на море, впрочем, тоже, но лучше перебдеть, чем недобдеть – июльский десант войск Халифата доказал, что не мы одни умные и хитрые.

Если далеко не самый богатый Исламский Союз изловчился скрытно перебросить с планеты на планету аж четыре дивизии и провести высадку с относительно малыми потерями, то мне становится не по себе, когда вспоминаю о нешуточных возможностях и ресурсах Соединенных Штатов, Китая или стран «Азиатского Дракона». Наше счастье, что пока руководство этих государств не в курсе дела, – иначе кровь давно полилась бы рекой. И нам очень повезет, если огласка будет оттянута на возможно более долгий срок.

Дорога к месту постоянной дислокации дивизии – бетонная. Постарался инженерно-саперный батальон, а готовые плиты раздобыли на квебекском заводе. Командование понимало, что устраиваться на Гермесе придется всерьез и надолго, а потому следует разместить личный состав со всем возможным комфортом. Базу устроили в шести километрах к северу от границы города, место отыскали удобнейшее – тут тебе и речка, и удобная необработанная фермерами равнина, где можно спокойно устроить полигон, а между Квебеком и военным лагерем растет густой лес, являющийся естественным препятствием.

Когда я впервые посетил «Аахен», то лишь руками разводил – за неполные два месяца тевтоны провели водопровод, из доставленных с собой разборных конструкций возвели ангары для техники и жилые комплексы, не поленились выстроить ограду с непременными караульными вышками, а сейчас начали строить собственный аэродром, будто Бланьяка им мало...

Отлично понимаю командира дивизии – солдат всегда должен быть чем-то занят, для дисциплины и порядка нет ничего страшнее безделья и скуки. А потому база постоянно совершенствуется, превращаясь из палаточного лагеря в чистенький военный городок с собственной инфраструктурой, ремонтным цехом, госпиталем, свинофермой, стрельбищем и прочими абсолютно необходимыми приложениями, дополнениями и придатками. Зато все и каждый при деле – патрулирование, строительство, даже любительское животноводство не дают поводов к лишнему унынию.

Теперь еще и время летних маневров настало – можно погонять боевые машины, пострелять в трофейные танки Халифата, захваченные в июле, поучиться взаимодействовать с винтовой авиацией. Натуральнейшая экзотика – на Земле подобная техника не используется уже три столетия, надо заново учиться с ней работать, причем работать грамотно.

Джип проскочил лесок за пять минут, и я затормозил перед воротами базы. Бетонные столбы, металлическая сетка, поверху – идеально ровные нити колюче-режущей проволоки. Домик контрольно-пропускного пункта пахнет свежей краской.

С немецким языком у меня туговато, похуже, чем с английским, но худо-бедно объясниться могу. Начальник караула с весьма суровым видом проверил пропуск с помощью ручного сканера на аккумуляторах, но о цели визита спрашивать не стал – субординация.

Прямолинейному тевтонскому разуму никак не постичь, что означает русское «штаб-офицер», поскольку у немцев все проще и понятнее. Вот оберст, он должен командовать полком, а вот лейтенант – командир взвода. Но почему у этих непонятных славян человек в чине капитана носит еще какое-то другое звание, приравненное, считай, к генеральскому, – необъяснимая загадка. Или ты генерал, или капитан – третьего не дано!

Я ухмыльнулся, сунул пропуск в нарукавный карман форменной куртки, вежливо сказал «Danke», проехал к зданию штаба, украшенному непременным знаменем кайзера и копией штандарта дивизии, припарковал машину на отведенной для этого расчерченной белыми полосами площадке – упаси боже бросить джип где попало, мигом схлопочешь взыскание, будь ты хоть самим Императором! – оставил ключ в замке зажигания, хлопнул дверцей и призадумался: где искать Ратникова и компанию? Судя по грохоту на северо-западе, центр событий давно сместился на полигон – то-то людей на базе почти не видно.

В штаб мне идти незачем, все равно, кроме дежурного офицера и полудесятка сотрудников хозчасти, там никого нет. Отправимся к полигону – идти не больше пятнадцати минут, но есть одна загвоздка: могут не пустить и будут совершенно правы. При всех моих регалиях, допусках и рекомендациях, я нахожусь на территории объекта режимного, полигон сейчас является зоной потенциальной опасности, надлежащего снаряжения при себе нет, разрешение на участие в маневрах союзников я обязан был получить вчера у герра Вюнше и, разумеется, этого не сделал. Здесь бюрократия тоже на уровне, но она не назойливо-занудная, как у нас, а вполне оправданная – кто будет отвечать, если штаб-офицера Казакова на полигоне ненароком зашибут прилетевшей из сияющих далей болванкой?

Пока я ломал голову, звуки стрельбы на время затихли, а вскоре к ровному строю ангаров впереди и слева с неторопливым достоинством подошел взвод из пяти танков. Броня «Тигров» скрыта под слоем желто-коричневой пыли, шасси обляпаны грязью, вид самый боевой. К своей безмерной радости, я различил на башне второй машины темно-красные цифры «446» – машина Курта Вебера, с которым на днях меня познакомил Луи.

Если кто-нибудь вам скажет, что танки не моют, – посмейтесь этому человека в лицо. Очень даже моют. Между бетонными плитами перед ангарами проведены канавки для стока воды, откуда-то мигом появился технический персонал со шлангами, и через пять минут гусеничные монстры засияли под солнечными лучами серебристым покрытием.

Пришлось еще подождать – командиры экипажей отчитывались перед начальством, заводили танки в ангары. Наконец появился взмокший, но явно довольный Курт в черном комбинезоне с розовым кантом по воротнику и мягким погонам.

– Приветствую, герр лейтенант. – Я шагнул навстречу. – Как успехи?

– Серж, здра... О, простите, господин капитан!..

– Я не на службе, общаемся привычным манером. Покатались?

– Второй раз в жизни сидел в машине семь часов подряд, – выдохнул Курт. – С пяти утра до полудня. Зайдешь ко мне в гости? А потом – обедать!

– Давай, – согласился я.

– В душ, переодеться и хоть немного поесть – все мечты в этой жизни. Ничего, сейчас начнут гонять третий батальон, по самой жаре... Шагай за мной!

Я невольно пригнулся, когда над городком на минимальной высоте прошло очередное звено штурмовиков. Похоже, союзники взялись за учебу всерьез.

Обитал Курт в одноэтажном длинном домике, разбитом на квартирки-секции для двух человек. Беззлобно матерясь на своем нордическом наречии, герр лейтенант засунул комбинезон с вымокшим насквозь бельем в серый мешок с надписью «Wascherei» – «прачечная» и исчез в душевой кабинке. Было слышно, как Курт напевает там германоязычное танго с вполне понятными словами «Барселона» и «кастаньета». Я пока листал обнаруженный на столике полевой устав Рейхсвера, но все равно ничего не понял, слишком много специальных терминов

– Кажется, я живой. – Курт образовался передо мной отмытым до блеска, ничуть не хуже его «Тигра», в «тропической» повседневной форме – бежевая рубашка с коротким рукавом, шорты и ботинки с белыми гетрами. – В пятнадцать ноль-ноль разбор полетов у заместителя начальника штаба, успеем передохнуть. Ты так и не сказал, что здесь делаешь, – думал, у тебя дела в городе.

– Хотел посмотреть на потешную баталию и найти своих.

– Подожди-ка... Каких-то русских откомандировали в подразделение штурмовой пехоты, как это у вас называется – Schutzengruppe?