Наследник - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 9

Впрочем, здесь ничего не клепали. Скорее всего они жили лишь за счет грабежа космических кораблей, за счет мародерства, ничего не производя. Паразиты, можно сказать.

Слава усмехнулся своим мыслям. Быстро же он навесил ярлыки: если ничего не производят — значит, паразиты. А если задуматься: а как они могут что-то производить? Строить заводы, машины? Если в любой момент может сверкнуть луч с небес, и все в радиусе ста метров вскипит, растечется огненным потоком. Это тюрьма, а разве можно заключенным ставить в упрек то, что они не развивают свою цивилизацию и не производят хороших вещей? Кто бы им еще дал это сделать!

На столе стояли вполне приличные пластиковые чашки, в них парил суп. Слава удивился, что все так быстро приготовлено, но потом увидел в углу что-то напоминающее микроволновку и понял: не надо путать здешний мир с миром амазонок. Это не Средневековье.

Ужинали молча. Суп был довольно вкусным, хотя угадывался запах клубней, тех, что находились в мешках, — что-то вроде здешнего картофеля, решил для себя Слава. Разбираться, что за мясо плавало в чашке, не стал — на всякий случай. Мясо, оно мясо и есть. Может, ящерица, может, шестиног — какая разница! Не отравится. Соль на столе была — какая-то серая, очень крупная. Понял: если что-то они и могут выгрести с кораблей, то такие вещества, как соль, по крайней мере, частично, приходится добывать. Значит, существует натуральный обмен между городами. Хм… а почему натуральный? Может, и деньги есть? Почему бы и нет? Впрочем, для денег нужно развитое государство, как они без единого правительства могут установить единую валюту? Скорее всего никак. Это же целое производство, очень сложное, очень трудоемкое. Ну, а корабли? Неужели они не могут наладить производство тех же денег? А контроль за деньгами? Кто будет контролировать эмиссию? Например: кто-то может отпечатать денег столько, сколько ему нужно, и скупить все и вся… Но что гадать? Узнать это он может только у хозяев этого дома. Если получится, конечно. Вряд ли они знают все тонкости управленческой структуры этого мира. Но другого источника информации нет.

Отодвинув чашку, хозяин дома удовлетворенно вздохнул, откинулся на спинку стула и только раскрыл рот, собираясь что-то спросить, как тут же захрапел, обмякнув на стуле, как будто из него выдернули кости. Девушка посмотрела на него, удивленно расширила глаза и тоже откинулась, бессильно бросив руки по бокам высокого кресла-стула.

Слава удовлетворенно хмыкнул: псионический заряд срубил их на раз. Потом поднялся и аккуратно взял девицу на руки. Оглянулся, не нашел, куда ее положить, и вышел в соседнюю комнату, где обнаружил вход в девичью спальню, пахнущую какими-то сладкими притираниями. Какие бы ни были миры, но девушки всегда хотят выглядеть красиво и пахнуть приятно.

Мужчину он оставил на месте — какая разница, где потрошить мозги? Сам тоже остался в кресле, откинулся, принял устойчивое положение и вышел из тела информационным сгустком. После выхода немного повисел в пространстве, как облачко золотистых искр, подлетел к голове Аруста и погрузился в его мозг… все глубже и глубже.

Теперь нужно было снять копию информации, находящейся в мозгу. Не всей, конечно, иначе это займет очень много времени. С другой стороны, из мелочей, из обыденных впечатлений как раз и складывается картинка социальных устоев этого общества.

Копирование и перекачка информации заняла около часа — пакеты текли мощным потоком, оседая в Славином мозгу. Вскоре он обладал полной картиной происходящего в этом мире — так, как это видел и понимал Аруст.

Итак, мир-тюрьма, мир, ставший заповедником, зоопарком, концлагерем для множества рас, народов, разумных и неразумных живых существ.

Никто не помнил, откуда появился первый корабль. Они, корабли, были всегда — как этот мир, как управляющий им Хозяин. Никто не мог идти против его воли. Никто — даже самые упорные и сильные разумные существа.

Как-то стихийно определилось, что Космодромом, где приземлился Шаргион, управляли люди, и тут была самая большая колония зеленых. Соседним — зелоры. Их немного, но эти существа были невероятно жестокими и сильными, так что легко подмяли кентавров и остальных существ, тех, что были рядом. Остальными Космодромами владели другие расы — их названия ничего не говорили Славе, он знал только зелоров и кентавров, именуемых, само собой, по-другому — хессы. Строго подходя к определению, они не были кентаврами — кентавроидами, это да. Наподобие тех, что на планете амазонок. У Славы закралось подозрение, что они тоже были выведены искусственно, но установить это сейчас было невозможно.

Социальная структура мира выглядела так: девять Космодромов, девять группировок, их контролирующих. Население — кого только нет, от каннибалов зелоров до богомолоподобных тварей и человекообразных карликов. Все подчиняются своим Командирам, а те, в свою очередь, — Совету Командиров, председателя которого выбирают на пять лет. Валюта есть общая — печатают, даже с водяными знаками. Секрет печатания скрывают, за фальшивомонетничество — смерть. Привязывают ночью за периметром города, и несчастных живьем съедают ночные твари.

Кстати сказать, тварей, которые угрожают жизни людей, немыслимое количество. Ночь принадлежит им, и никто из людей не рискует выходить за периметр города, пока светило не покажется над горизонтом. Тогда большинство тварей исчезает, остаются самые мелкие и не очень опасные.

Небо принадлежит платформам и тем тварям, с которыми Слава дрался в воздухе. Эти твари называются гаргуны, и у них с людьми некий пакт о ненападении — люди не летают в воздухе, гаргуны их не трогают. (Хотя имелись данные, что они потихоньку все-таки пакостят: пропадают изредка люди среди бела дня. Приписывали гаргунам, но смотрели на это пока сквозь пальцы.)

Количество аборигенов не поддается исчислению — кто тут будет делать перепись, да и зачем? Экипажи, а именно так именовали себя эти народы, насчитывали по нескольку тысяч человек, может быть, даже десятков тысяч, но каждый Экипаж скрывал общее количество.

Главным занятием жителя этого мира было выживание. Впрочем, разве для других миров это не актуально? Разве вся жизнь не основана на выживании? Но тут это было поставлено совсем уж жестко. Ночь смертельна. Человеку остался день. Что делать днем? Днем надо разводить скот — шестиногов, которые служили и тягловыми животными, и ездовыми, были источником молока и мяса. Фактически ими люди и питались, если не считать охоты на диких зверей — тех же шестиногов, а также всякую хищную и нехищную живность, обитающую на планете.

Здесь не было морей. Вся планета равномерно покрыта крупными водоемами с пресной водой, пригодной для питья, в которой также водились разнообразные животные. Там нашли себе пристанище и двоякодышащие экипажи, пойманные Сарангом, — полужабы-полулюди, различные амфибии. Им принадлежал один Космодром, находящийся посреди озера Шарс. Озер по всей планете было множество, и все абсолютно круглой формы, глубиной до пятисот метров. Диаметр их доходил до двухсот километров — гигантские, и скорее всего искусственные, водохранилища.

Откуда взялись на планете эти озера и живность, обитающая на земле и в воде, никто не задумывался. Существа, которые ранее были цивилизованными, просвещенными и развитыми, быстро скатились на уровень средневековья, но при том они прекрасно могли использовать все блага цивилизации, не задумываясь, откуда что берется. Как это возможно? Запросто. Ведь человек не думает, откуда берется ток, — он просто включает лампочку, и та загорается. Если сломался генератор, он запускает робота-ремонтника, и тот ремонтирует генератор. Все. А сломается робот-ремонтник? Его отремонтирует другой робот. И так до бесконечности, благо, что космические цивилизации научились строить приборы так надежно, что те могли работать сотни, тысячи лет без поломок, как те же генераторы, работающие на антиматерии.

Слава уже столкнулся с этим на планете амазонок. Кстати сказать, один из Космодромов держала бригада, подобная той, что дала основу цивилизации амазонок, — один из корпусов Звездной Стражи Бессемерского Шарового Скопления. В их селениях царил матриархат, хотя и не такой, как у амазонок, — тут мужчин хватало всем.