Наследник - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 31

— Ага. Тогда сразу возникает мысль: на что это все похоже? Кто или что может, тысячелетиями не изменяясь, только жрать и охранять? При этом не развиваясь и не накопив для этого никакой информации.

— Биоробот. Это биоробот. Ты умница! Робот-охранник.

Слава помолчал, потом снова спросил у монстра:

«Как твое имя?»

«Имя? — Чувствовалось, что монстр слегка опешил. — Я уже говорил: харты зовут меня Хозяином озера».

«Я буду звать тебя… Гена. Крокодил Гена, — криво усмехнулся Слава. — И без моего разрешения тебе нельзя больше есть никого. Ты меня понял?»

«Я тебя понял, — погрустнел Гена. — А ты дашь мне что-то поесть?»

«Пока нет. Но позже дам. Кстати, как долго ты можешь обходиться без еды? Ну, например: ты поел и сколько времени будешь сыт?»

«Если я съедаю харта или кого-нибудь еще, подходящего по объему, то буду сытым тридцать циклов светлого времени».

«Это называется месяц. Единица времени: темное-светлое — сутки. Тридцать суток — месяц. Запомнил?»

«Запомнил. Я все хорошо запоминаю. Но со мной никто никогда не разговаривал, кроме хартов, а они только дают тела, и все. Я с ними почти не разговариваю».

«И все-таки ты на сушу вылезать можешь? Передвигаться по ней?»

«Могу. Только не люблю. В воде лучше».

«У тебя есть какое-то гнездо, где ты можешь отсыпаться? Пещера?»

«Пещера? А что это?»

«Дырка в каменной стене, в которую ты заплываешь и там лежишь. И тебя никто не видит».

«Дырки в стене нет. Зачем мне дырка в стене? У меня есть комната. Туда я могу заплыть, вода уйдет, и я буду там лежать. Раньше в этой комнате появлялась еда, много-много месяцев назад. Столько много месяцев, что у меня нет числа, чтобы их обозначить. Теперь еда там не появляется, и я вынужден искать еду сам».

Слава оглянулся на Леру, насторожившуюся, как охотничья собака, но ничего не сказал. Помолчал и осторожно спросил:

«А где находится эта комната?»

«На дне озера. Под островом. Только я туда уже давно не плаваю — еды там нет, зачем мне туда плавать? Я тут отдыхаю, охраняю мое озеро и жду, когда харты подадут сигнал, дадут мне еды».

— Простая, незамысловатая жизнь, правда, Лер? — усмехнулся Слава. — А может, в этом есть своя сермяжная правда? Лежишь себе и ждешь, когда подадут сигнал к еде. Поел — и поспал месячишко. И опять жди.

— Плохая жизнь. А размножаться? Главный инстинкт где? Основной, так сказать? — рассмеялась Лера. — А вот насчет комнатки ты уже просек, это ясно. И что будем делать? Спускаться в эту комнатку? Сейчас?

— Может, сходим к хартам? Поговорим с ними, узнаем, кто они и что они? Наш Гена, честно говоря, особым умом не отличается, говорить с ним не о чем.

— А что, ты думаешь, эти самые харты особо разумные, что ли? Я вообще не понимаю, как они тут сумели выжить, рядом с Геной, и он их всех не сожрал. И кстати, ты напрасно сделал вывод, что Гена полуидиот — его просто не учили. Сейчас он на уровне трехлетнего ребенка: ему поставили задачу — он ее выполняет. В него не вложили информации и не дали стимула ее узнавать. Ну, и кем он останется? Тем же ребенком и останется. Я гляжу на эту тушу с щупальцами и, честно говоря, вижу за ней детсадовца в коротких штанишках. Мне его стало даже жалко. Кормили, кормили, а потом что-то сломалось, и ему пришлось добывать пропитание самому. Понятно, что он сожрал вокруг озера все, что мог. Хорошо хоть харты нашлись, подкармливают покойниками. Похоже, что он у них что-то вроде плавающего кладбища. Только вот что интересно: где они столько трупов берут, чтобы его кормить? Даже раз в месяц — двенадцать трупов на год получается.

— Хм… я помню, что, по статистике, смертность где-то шесть — десять человек на тысячу. На Земле. А тут, может, и выше? Почему бы и нет? Кроме того, хартов, возможно, тысячи две-три. Вполне так хватит на пропитание «детсадовцу». Смотри, что получается: харты получают защиту, охрану, им не надо воевать, их никто не трогает. Всего лишь нужно скормить чудовищу несколько трупов в год. Как этого добиться? Это мы скоро узнаем.

— Ты хочешь пойти к хартам?

— А что нам еще делать? Мы должны узнать все досконально — комнату Гены оставим напоследок. Тем более, ты уверена, что она еще функционирует, что она может открыться — сколько сотен лет находится на дне? Ил никто не отменял. В воде живут микроорганизмы, рыбешки, рачки — за тысячи лет дверь может оказаться под слоем ила. Не факт, что мы ее найдем. Надо рассмотреть все способы проникновения в подземную систему Саранга. «Гена, прислушивайся, я могу тебя позвать. Будь наготове».

«Я всегда наготове и всегда прислушиваюсь», — ответствовал монстр, и Славе показалось, что тот усмехнулся. Может, он и правда не такой уж идиот?

— Ну что, Лер, пойдем в лагерь этих самых хартов? Кстати, есть захотелось. Вдруг чем-нибудь покормят?

— Трупами? Как Гену?

— Тьфу! Ну ты и сказанула! Общение с Хагрой на тебя дурно подействовало. Сделало хулиганкой. — Слава ухмыльнулся и протянул жене руку. Та ухватилась за широкую ладонь сильными, будто стальными, пальцами, вскочила и, озорно улыбнувшись, сказала:

— А я всегда была хулиганкой. Вот только возможности проявить себя не было. А теперь… простор для хулиганства. Наша жизнь — сплошное хулиганство!

— М-да, что есть, то есть, — вздохнул Слава. — Пошли знакомиться с амфибиями. Интересно, как они выглядят?

Выглядели они странно, если не сказать устрашающе. Довольно крупные, не мельче Славы — на их фоне Лера казалась маленькой девочкой, глаза желтые, кошачьи, на них две пары век — одни кожистые, непрозрачные и вторые прозрачные, используемые для подводного плавания. Толстые шеи, на которые спускался ряд жаберных крышек, переходящих на грудь. Кожа лоснящаяся, темная. Ноги и руки похожи на человеческие, но явно видны перепонки между длинными пальцами.

Слава отметил для себя, что дышат они свободно и передвигаются довольно бодро: например, для того чтобы запустить два дротика подряд, им понадобилось всего одна секунда. Вж-жик! И целое облако дротиков воткнулось туда, где только что стоял Слава. И у него было отвратительное предчувствие, что дротики эти отравлены.

Пришлось подпалить парочку хартов, прежде чем они поняли, что связываться с пришельцами опасно. И бросились бежать в сторону своего городка — чего Слава совершенно не ожидал. Ведь как должны поступать аборигены? Испытать силу пришельца, получить по сусалам, потом склониться к ногам сильного Пернатого Змея и насыпать ему полные карманы драгоценностей бесценных. А тут — вначале отравленным дротиком, а потом драпать! Ну где реализм? Или все рассказы о конкистадорах лишь придумка?

Этими мыслями Слава поделился с Лерой, и она минуты две смеялась, расспрашивая, какие же сокровища хотел получить муж? Затем озаботилась вопросом:

— Ты заметил, что у них не было игловиков или другого современного оружия? Как думаешь — почему? Космодром ведь они тоже мародерят? Кстати: а куда деваются люди с Космодрома? Ну те, кого посадил на остров Хозяин?

— Это у Гены надо спросить. Почему-то мне кажется, что он знает ответ. А насчет игловиков и остального оборудования — думаю, сейчас узнаем. Смотри, какая делегация к нам бежит. Приготовься делать ноги… или валить придурков. Что-то гадкое задумали — похоже, будут домогаться комиссарского тела.

— Какого тела? — непонимающе переспросила Лера, вглядываясь в толпу хартов, перестраивающихся боевым порядком.

— Комиссарского, темнота! — хмыкнул Слава и, махнув рукой, озабоченно сказал: — Про комиссарское тело я тебе потом расскажу. Отойди-ка назад — как бы чего не вышло… да, да, подальше! Я попробую их отпугнуть!

Слава сосредоточился и пустил волны страха на группу набегающих аборигенов. Толпа, уже развернувшаяся в нечто подобное цепи, явно норовившая охватить супостатов с флангов, притормозила движение и через несколько секунд остановилась.

Их было около тридцати особей, и первое, что бросилось в глаза, их огромность. Если те, кого прогнал Слава, были размером с него самого, то эти выше на голову и массивнее раза в полтора. Они чем-то напоминали моржей, только клыков не было. Впрочем, может, и были, кто знает, что там у них в пасти?