Большая охота - Мартьянов Андрей Леонидович - Страница 73

– Какая разница? Через два десятка шагов я снова заплутаю. Кстати, внесите ясность – вы мне мерещитесь или нет?

– Нет, – с широчайшей улыбкой заверил мессир Калькодис. – Я самый что ни на есть настоящий.

В доказательство он затопал короткими толстыми ногами в роскошных сапогах багряной кожи с серебряными пряжками. Раздалось хлюпанье, из-под подошв полетели грязевые брызги прямо на штаны Ральфа, и без того измызганные донельзя. Джейль нахмурился, пытаясь заставить окутанный липкой паутиной апатии разум соображать побыстрее.

– Откуда вы взялись, черт вас побери? Ехали следом за нами?

– Да какая вам разница? – вопросом на вопрос ответствовал подозрительный толстяк. – Допустим, я из Тулузы. Или из Марселя. Или из Лондона. Или из любого другого места, какое вам больше по душе. На вашем месте я бы не был столь привередливым и любопытным. Задумайтесь лучше об ином. Вот вы бессмысленно торчите тут, предаваясь греху уныния и помышляя, как бы учинить над собой какое непотребство, руки наложить или как-то так… Даже не спорьте, помышляете, помышляете! А между тем ваши дела отнюдь не так плохи, как вам кажется. Да, у вас нет денег, коня и единомышленников, но все это – дело наживное. К примеру, конь.

Мэтр сложил губы трубочкой и негромко засвистел, выводя простенькую переливчатую мелодию. В зарослях поблизости завозились, зафыркали, бешено закачались из стороны в сторону облетевшие метелки камыша. Явившийся на зов соловый жеребец выбрался на сухое место и встал по соседству с мулом мэтра, деловито общипывавшим пожухлую траву.

– Одна трудность долой, – провозгласил господин Калькодис, копаясь в болтающейся на поясе обширной суме. Итогом его поисков стал кожаный кошель с продернутой через горловину легкомысленной ярко-красной ленточкой. – А вот и разрешение денежных затруднений.

Судя по весу, перекочевавший в ладонь ничего не понимавшего Ральфа Джейля кошель хранил в своем чреве сумму, достаточную для фрахтовки корабля не только до Сицилии, но до самой Акки в Святой Земле. А остатков вполне хватило бы на уйму мелких дорожных расходов.

– Что же до сторонников и верных соратников, то вот вам маленький совет, – мэтр хитро прищурился, – добравшись до Марселя, первым делом ступайте на улицу Терль. Отыщете там кабачок под вывеской «Морской змей», такому сообразительному молодому человеку это наверняка не составит особого труда. Заправляет сим заведением мой давний знакомец именем Гуго, а прозвищем Ан гро до, сиречь Толстая Задница. Забавные у этих простецов бывают прозвания, не находите?

Шевалье Джейль не находил в прозвище безвестного марсельского трактирщика ровным счетом ничего забавного. Он вообще не понимал, зачем ему разыскивать какую-то вшивую таверну.

– Передадите милейшему Гуго от меня пожелания долгих лет жизни, а дальше сами сговоритесь – что да как, – закончил наставления мэтр Калькодис. Поглядел на собеседника узкими щелками блестящих глазок, вздохнул и с бесконечным терпением повторил: – Все запомнили?

– Запомнить-то запомнил, но…

– Как дети малые, все им надо разжевать и в рот положить! – сообщил розовеющему небу над головой мэтр. – Марсель, улица Терль, таверна «Морской змей», трактирщик Гуго Ан гро до. Он отыщет для вас тех, кого вы упустили. Вы придете к ним и заберете свой ненаглядный архив.

– Вам-то с этого какая корысть? – Ральфу показалось, он нащупал в окружающем его непроглядном тумане узкую, ненадежную тропку. – Кому вы служите? Тулузцам? Местному графу? Королю Филиппу? Элеоноре? Учтите, я не стану делить архив на части и выделять вам долю – даже в обмен на все ваши услуги!

– Сдался мне ваш архив, съешьте его с маслом, – презрительно фыркнул мессир Калькодис. – Хотите верьте, хотите нет, но никому из названных вами господ я не служу. Вот насчет платы за услугу – это вы верно смекнули. Кто ж в нынешние суровые времена оказывает благодеяния просто так?

– И чего вы хотите? – осторожно бросил пробный камень мессир Джейль.

Ответ господина Калькодиса был прост и прям.

– Две жизни. Парень-итальянец по имени Франческо Бернардоне. Девица Бланка из семейства Транкавель. Как скоро и каким образом вы с ними покончите, мне безразлично. Главное, чтобы их больше не было в мире живых. Чем они мне досадили – не вашего ума дело. По рукам?

«Бернардоне – это мальчишка, сопровождавший Мак-Лауда и его дружка Гисборна, – припомнил шевалье Джейль. – Никчемный болтун и смазливый проныра. Женщина, похоже, родственница господина здешних краев, графа де Редэ. Чего ее понесло из уютного дома вместе с этой компанией? Поддалась на туповатую мужественность англичанина или варварское обаяние Мак-Лауда? Если ее семья прознает, кто именно виновен в кончине девицы, я приобрету весьма могущественных врагов. Впрочем, во-первых, не прознает. Во-вторых, кому нечего терять, тому ничего не страшно. А итальянца я сам намеревался прикончить, еще в Безье. Может, и треклятый кельт околачивается где-нибудь поблизости?»

– По рукам, – криво ухмыльнувшись, согласился Ральф.

– Сразу видно здравомыслящего и неунывающего человека! – возликовал мэтр. – Зачем зря время терять! Вперед, в путь! Доверьтесь коняге, он сам выберется к реке, а дальше уж сбиться трудно. Вверх по течению, пока не уткнетесь в переправу. Желаю здравствовать и процветать, – мессир Калькодис поразительно легко для человека его сложения поднялся на ноги, свернул попону и, переваливаясь, заторопился к своему мулу. Взгромоздившись на спину животины, мэтр оглянулся:

– Надеюсь, еще свидимся.

– А как же, – согласился Джейль. – Непременно свидимся. Храни тебя Бог, добрый человек.

Наверное, он ляпнул что-то не то, судя по тому, как перекосилось широкое довольное лицо мэтра Калькодиса. Ни слова не говоря, толстяк смачно сплюнул на тропинку, стегнул поводьями мула и был таков. Шевалье Ральф размеренно подбрасывал на ладони кошель с полученными монетами и не ощущая его тяжести.

…После бурных событий минувшей ночи обитатели маленького лагеря разошлись по палаткам довольно поздно. Милорд Гай же вообще остался сидеть у костра – хотя путники не выставляли на ночь дозорных, доверившись словам Лоррейна о том, что здешние края совершенно безопасны. Сэр Гисборн просто хотел в одиночестве поразмыслить над еще одним воочию явленным доказательством могущества Господня. И над удивительным талантом их молодого попутчика встревать в дела, касающиеся управляющих миром сил. Всяческие чудеса и диковины сами тянулись к безвестному мессиру Франческо Бернардоне, с удовольствием делясь с ним сокровищами неведомого знания. Интересно, изменит ли семейство Транкавель теперь свое отношение к миру? Если Книга сделала их такими, каковы они в настоящем – высокомерными, скрытыми и коварными, то какими качествами будет обладать следующее поколение? Или должно пройти немало лет, чтобы проявилась заметная разница в особенностях характеров, в отношении к жизни и миру?

Хрустнула подернутая инеем трава под ногами, смутная тень вошла в пятно неяркого света, обернувшись девицей Изабель.

– Не спится, – коротко пояснила она, присаживаясь рядом. Мистрисс Уэстмор выглядела на удивление безмятежной, разве что в глубине вытянутых к вискам зрачков зеленовато-голубых глаз плескалась некая тщательно сдерживаемая тревога. При взгляде на нее Гай снова ощутил неясную, непрошеную горечь. Казалось бы, надо радоваться избавлению от обузы. Язвительная торговка скоро останется в прошлом, превратится в смутное воспоминание о непрошеной попутчице и опасном путешествии по землям Франции.

Проклятие, ну какое благородному английскому рыцарю, почти что крестоносцу, дело до вздорной девицы-простолюдинки, дочери купца и племянницы торговца, как она сама себя называет? Мало женщин на свете, что ли? Неужели свет клином сошелся на этой, вороватой, хитрой и лживой, у которой что ни слово – ловушка либо обман?

– Все будет хорошо, – неожиданно произнесла девушка, словно подслушав размышления Гая. А может, догадалась по выражению лица. – Ты непременно доберешься туда, куда стремишься, хотя в пути утратишь многое. Вспоминай меня иногда, ладно? Если я порой бывала невыносимой, то не со зла, а исключительно по вредности характера. На самом деле я не такая уж и скверная, – она мимолетно усмехнулась и поднялась с бревна. Гай невольно поднялся следом, в который раз заметив – долговязая мистрисс Уэстмор была с ним почти одного роста.