Большая охота - Мартьянов Андрей Леонидович - Страница 43

– Пускай будет Реми, – после краткого размышления откликнулась Транкавель-младшая, в душе которой трубили победные фанфары. – Реми д'Алье.

– Реми так Реми, – кивнул шотландец. – Только сама… сам не забывай, кем назвался. Никак обмолвок, никаких оговорок, даже в кругу близких знакомых. Идешь в кусты – оглядись, чтобы никого поблизости. Вздумаешь забраться вечером в палатку к этому красавчику – сидите тише мыши и благочиннее святых братьев на молитве. Понятно?

Спорить с Мак-Лаудом Бланка не решилась, признавая его правоту. Сжав и без того узкие губы в одну прямую линию, девица вымученно кивнула.

– Хоть это она поняла, – пробормотал шотландец и, шлепнув застоявшегося Билаха по шее поводьями, направился к храмовникам. Последовали краткие, но весьма бурные переговоры с предводителем братьев Ордена Тампля.

– Мессиру Сабортезе здорово не по душе наш новый собрат по несчастью, – вернувшись, с ехидной ухмылкой доложил Мак-Лауд. – Я его понимаю: кому охота быть обвиненным в пособничестве и укрывательстве некоей беглой девы? Если ее папаша пронюхает об участии Ордена, скандал неизбежен. Что касаемо вероятной погони… Сей непризнанный пророк и в самом деле уверяет, якобы за нами гонится воскресший из мертвых Рамон Транкавель. Весело, правда? Согласно уверениям Лоррейна, Рамон сейчас в одном из замков, что под рукой Транкавелей. Пытается набрать отряд. Похоже, ему известно, по какой дороге мы едем. Лоррейн, в свою очередь, уверяет, будто знает, где наша улепетывающая добыча – мессир Джейль с чужими сокровищами. Мессир Сабортеза и его соратники желают знать, что нам важнее: спастись самим или догнать Джейля?

– Догнать! – не колеблясь, припечатал сэр Гай. Подумав, добавил:

– И спастись.

– Вновь связываться с безумцем – благодарю покорно, – столь же убежденно заявила мистрисс Изабель. Франческо и Реми разумно предпочли держать свое мнение при себе.

– Честно говоря, жаль упускать возможность как следует проучить этого нахала, – раздумчиво протянул Дугал, пояснив: – Я Джейля имею в виду. От Рамона, как толкует Сабортеза, мы в силах ускользнуть – потому как неизвестно, сколько мечей он ведет с собой, а лезть в драку с наследником здешних краев братьям явно неохота. Ну что, опять рискнем?

Шевалье Ральф Джейль, верный конфидент вдовствующей королевы Английской Элеоноры Пуату, в данный момент испытывал два противоречивых чувства. Первым была высокопробная ненависть ко всему окружающему миру. Вторым – твердое убеждение, что на его отряд наложили самое настоящее проклятие. Джейль не очень-то верил россказням простецов и ополоумевших монахов о происках зловредных ведьм и колдунов, но сейчас его дела шли все хуже и хуже. Удачно осуществленная вылазка в окрестностях Ренн-ле-Шато и обретение архива были последним светлым проблеском.

После этого все пошло наперекосяк. Драгоценная пленница улизнула прямо из-под носа стражи. Тоби-Стрелок, надежнейший человек, верный и простой как бревно, прошедший и Нормандскую кампанию в разношерстной армии мятежных английских принцев, и Аквитанскую – в войске их папаши Старого Гарри, внезапно тронулся умом. Пришлось бросить его в Безье – под глухое роптание остальных.

Дальше – больше. Ральф не слишком хорошо знал здешние края, но местные жители хором твердили: следуй по римской дороге вдоль побережья и через пять-шесть дней упрешься прямиком в ворота Марселя. Казалось бы, чего проще? Однако за двое минувших суток отряд Джейля не преодолел и трети пути, то и дело останавливаемый мелкими досадными неприятностями. Каждые четверть лиги какая-нибудь из лошадей теряла подкову. Огибая съехавший в море участок тракта, отряд сбился с пути, заплутав в похожих друг на друга холмах. В довершение всего с берберийского берега пришел шторм, принеся с собой проливной дождь и холодный порывистый ветер. Ночлег превратился в непрерывную борьбу с всепроникающей водой, спасением гаснущего костра, усмирением перепуганных лошадей и укреплением шатров, все время норовивших улететь. К утру все ходили невыспавшимися, озлобленными и готовыми вспылить из-за любой мелочи.

Выехали, однако, вовремя, угодив под мелкую надоедливую морось. Под вечер даже посчастливилось: всадники наткнулись на рыбацкую деревушку в три с половиной дома. Люди и лошади заночевали под прохудившейся крышей пустующего сарая, от души благодаря судьбу за столь щедрый подарок, а утром…

Невеселые размышления прервались тоскливым ржанием и осторожным, приглушенным хлюпаньем. У животных и у человека имелись веские причины скорбеть: купленный в Безье для перевозки груза мерин и двое отрядных коней маялись коликами. Минувшей ночью они добрались до прохудившегося мешка отрубей, опустошив его до дна. Теперь лошади безостановочно бродили кругами, испуская совершенно человеческие глухие стоны, с их морд текли вязкие струйки слюны, а животы раздулись вдвое против обычного. Смотреть на мучения бессловесных тварей не было решительно никакой возможности.

Разбитым же носом шмыгал Чиддер, выполнявший в отряде обязанности конюха и только что получивший от мессира Джейля заслуженную трепку за небрежение. Уверения Чиддера в том, что он стреноживал коней и проверял мешки, Ральф пропустил мимо ушей. Кто же добровольно признает себя олухом и разгильдяем?

Остальных подручных Ральф отправил пошарить в поселке на предмет хоть каких-нибудь лошадей. Постоялых дворов с подменными конями на заброшенном тракте не предвиделось – разве что дать изрядного крюка и заехать в Монпелье, – а грехи королей и их подданных, таившиеся в лоншановых пергаментах, весили немало.

«Господи Всемогущий, сидим на куче денег, а проку с них…»

– Здешних одров только на живодерню скопом отправить, – бодро подтвердил вернувшийся из набега тип, возведенный Джейлем в гордое звание помощника и ответственного за все. Полученным при крещении именем своего доверенного лица мессир Ральф не интересовался, довольствуясь прозвищем Скользкого. – Мы купили двоих, но проку от них – что с козла молока. Их нужно кольями с боков подпирать, чтоб не падали. Что делать станем, а?

Ральф отмахнулся, в который раз пересчитывая имеющиеся в его распоряжении силы и припасы. Семь человек, включая его самого. Восемь верховых лошадей и две под поклажу. Надо было прихватить коней былых пленников – запас кармана не тянет.

– В путь, – решил мессир Джейль, вставая с груды прогнивших досок, лет десять назад робко пытавшихся выдать себя за крыльцо в три ступеньки. – Жуем, распределяем поклажу и скачем дальше.

– А они? – голос Скользкого зазвучал сварливыми интонациями рачительного хозяина, видящего напрасно потраченное добро. Он ткнул пальцем в сторону объевшихся коней – мерин уже не мог держаться на ногах и неуклюже завалился набок. – Что, бросим их здешним оборванцам?

– Бросим, и пусть подавятся, – отрезал Ральф. – Ты пойми, со дня на день начнутся шторма. Корабельщики станут отсиживаться по гаваням. А мне позарез нужно через седмицу-другую добраться до Сицилии.

– Ты платишь, мы делаем. Тебе виднее, – лаконично откликнулся подручный. – Коней только жаль. Подохнут ведь.

– Наплевать, – порой Джейль начинал сожалеть, что не выбрал другое ремесло. Милость госпожи Элеоноры и близость к сильным мира сего не стоили всей той грязи, в которой ему частенько доводилось барахтаться в поисках утраченных жемчужин.

Подобно тому, как болотная трясина затягивает неосторожно свернувшего с тропы и оступившегося путника, так и совершаемые нами поступки влекут нас к небесам или к падению в пропасть. Как бы ты не пытался свернуть с погибельной дороги, обстоятельства оказываются сильнее, вновь и вновь возвращая тебя в проклятый круг.

За последние два дня Гиллем де Фортэн на собственной шкуре убедился в справедливости сей простой истины. Единственный необдуманный шаг – и теперь ему не вырываться, он обречен скатываться ниже и ниже, обречен, как прикованный незримой цепью, следовать за павшим сюзереном.