Путь к цели - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 18

Он собрал сабли, кинжалы – получилась небольшая вязанка «хвороста». Только было пошел с места дуэли, как вспомнил: двое лежат наверху, в здании.

Вошел в заплеванный и загаженный подъезд, выбрал место почище, сложил туда трофеи. По деревянной скрипучей лестнице поднялся наверх – ну да, два кадра с оторванными головами. Хребты, белея костями, торчат среди разорванных сосудов и ошметков мяса.

– Интересно, а вы, драконы, едите людей? Вот приспичило тебе – стала бы есть этих вот придурков? – поинтересовался Андрей, обыскивая убитых.

– Чего ты глупые вопросы задаешь? – недовольно фыркнула Шанти. – Как будто вы, люди, не станете есть друг друга, если приспичит. По-моему, вы только это и делаете. Гибель дракона от зубов другого дракона – редкость. Это событие, которое отмечается в веках, это ритуальный поединок – за власть или за самку. А вы… вы походя убиваете друг друга, как будто раздавливаете насекомое. И ты после этого называешь людей разумными?

– Что же, признаю, иногда люди хуже зверей, – вздохнул монах. – А чисто ты сработала. Они успели тебя увидеть?

– А то ж! Иначе интереса никакого. Надо было видеть эти рожи… я думала у них глаза выкатятся, как игральные кости. Между прочим, хорошо подготовился твой «друг». Уйти отсюда тебе было практически невозможно – если бы ты не был оборотнем и если бы у тебя не было злобной, вредной и жадной подруги.

– Ладно-ладно, признаю твои заслуги, – усмехнулся Андрей. – Получишь двойную порцию печенки. Кстати, чего ты уперлась в эту печенку? Неужели ничего повкуснее нет?

– Хм… как-то не думала над этим. Ну хочу я печенку, и все тут. Значит, она нужна моему организму. Ты вот что-то любишь, а что-то не любишь – не значит ли это, что твой организм отвергает одну пищу и хочет другую, и то, что он любит, наиболее подходит его телу?

– Ага… ты это расскажи любителям картошки фри и бигмаков!

– Не знаю, что такое фри и бигмаки, но если им это нравится – пусть жрут. Каждый свободен в выборе своих действий и сам должен отвечать за то, что за ними последует.

– Чего это тебя на философию пробило? Стареешь? Бабулька…

– Сам-то! – фыркнула Шанти. – Если перевести на ваши годы, мне лет тринадцать, а ты уже старый пердун! Тебе несколько тысяч лет на наши годы! Кто бы говорил!

– Да… иногда я кажусь себе таким древним, таким ветхим, что скоро не будет сил дернуть за хвост некую зазнайку!

Андрей схватился за вышеозначенный предмет и хорошенько дернул под шипение и улыбку Шанти. Она в ответ укусила его за ухо, отчего монах вскрикнул и выругался. Все остались довольны.

Пришлось подобрать арбалеты – они стоят денег, штучная работа, – бросать их совсем глупо. Так что к трактиру Андрей направился тяжело нагруженным и в не очень добром расположении духа: одно дело – шагать с небольшим свертком под мышкой, а другое – «лошадка, везущая хворосту воз».

Когда проходил мимо места схватки, заметил, что у трупов уже копошатся «стервятники» – разувают, раздевают, – в этом городе ничего не пропадает зря. Вдруг перед глазами возникло видение: уличный продавец пирожков, стоящий у горящей жаровни… Решил для себя – никогда больше не покупать пирожков на улице. В прошлый раз вкус купленных у торговца пирожков и вправду показался каким-то странным. Где они берут свое мясо?

Зал стих, когда дверь распахнулась и в образовавшийся проем, чертыхаясь про себя, протиснулся Андрей с ворохом трофеев. Из угла к нему метнулся Никат и подхватил выпадающие арбалеты и кинжалы.

– Живой! Я и не сомневался! – Уродливое лицо парня расплылось в улыбке. – Я понимаю толк в людях. Иди скорее к Олре, она у себя в комнате, переживает.

– Слушай, покорми, пожалуйста, мою кошку, ладно? А то она с голоду уже мое ухо жевать принялась. Печенки ей дай, иначе она скоро мою печенку выест.

– Сделаем, – кивнул вышибала. – Скачи ко мне на плечо, Черная Смерть!

– Слушай, а точное ты ей имечко подобрал, – рассмеялся Андрей. – Еще какая чума!

– А что, я недостаточно смертоносна?! – возмутилась Шанти. – Кстати сказать, я сегодня больше тебя негодяев поубивала. Так что молчал бы уж!

Она прыжком переместилась на плечо вышибалы, мстительно оставив на коже поморщившегося Андрея царапины, и он подумал, что надо пришить наплечники. Царапины, конечно, зарастают очень быстро, почти мгновенно, но ощущение-то гадкое.

Он прошел в комнату Олры. Та дремала на постели. Андрею сразу бросился в нос запах алкоголя, и он недовольно хмыкнул – не хватало еще любить алкоголичку. Впрочем, он ее еще не видел пьяной, а сегодня… сегодня просто такой случай. Можно посчитать и так.

Андрей сел на постель рядом с женщиной и положил руку ей на плечо. Олра вздрогнула, ошалело подняла голову с раскрытыми в ужасе глазами и облегченно простонала:

– Ты-ы… ох какой мне гадкий сон приснился! Халид убил тебя, явился в трактир, зарубил Никата и пришел ко мне… Живой, все-таки живой… Иди ко мне, обними! Мне так плохо… я одна, совсем одна…

Олра потянулась, обхватила Андрея за шею и пьяно зарыдала, заливая ему рубаху слезами. От нее сильно пахло вином, волосы были растрепаны, а глаза покраснели – то ли от выпивки, то ли от тех слез, что она сегодня пролила. Андрей обнял ее за плечи, стал баюкать, как ребенка, и неожиданно для себя запел:

– Спи, моя радость, усни… В небе погасли огни…

Он пел минут пять. Рыдания Олры стихли, женщина подняла голову, с интересом глядя на Андрея, и неожиданно спросила:

– А что ты сейчас пел и на каком языке?

Андрей чуть не откусил себе язык, ругая себя последними словами, – он пел по-русски.

«Это же надо было настолько расслабиться! – подумал он. – Вот потому и нельзя профессионалам привязываться к женщинам. Это расслабляет, делает уязвимым. Только попал я в город – и чем занялся? Начал мстить врагам своей подруги, как будто других дел нет. Что это значит? А значит, что я совсем размягчел. Эдак и до проигрыша недалеко…»

– Это так, одна старая песня на старом языке. Колыбельная для детей. Забудь.

– Ты меня баюкал, как ребенка? – рассмеялась Олра. – А что, мне всегда не хватало матери… впрочем, и отца. Он постоянно болел, а когда не лежал, отходя от приступа, то ждал наступления следующего и заливал страх вином. Наверное, и я переняла эту привычку – заливать страх вином. Я так за тебя боялась. Прости, что я напилась. Тебе, наверное, неприятно на меня смотреть. Сейчас, сейчас я приведу себя в порядок, сейчас! – Олра вскочила, пошатнулась и чуть не упала. Если бы Андрей ее не подхватил, она точно разбила бы себе голову о тумбочку.

– Ложись сейчас же! – прикрикнул он на нее. – В порядок она себя приведет! Лежи и не шевелись. Закрой глаза!

Андрей посмотрел на ее ауру – в ауре проблескивали красные нити, видимо, Олру поташнивало и болела голова. Он собрал все нечистое из ауры, вытянул черные нити, уравновесил завихрения – женщину как будто пробило током, она вздрогнула и открыла глаза.

– Что?.. Что ты со мной сделал?! Ох, как хорошо себя чувствую… и голова не болит. А то раскалывалась, как треснутый кувшин.

– Сейчас еще лучше будет, – коварно усмехнулся Андрей и добавил ей желто-оранжевого цвета вокруг живота.

Женщина тут же задергалась в оргазме, который не прекращался минуты три. Ее глаза закатились так, что видны были только белки, а руки, сжатые в кулаки, побелели, будто сделанные из мрамора. Андрей испугался, как бы не переборщил, и поскорее нормализовал ауру.

Олра утробно застонала и, разжав сжатые до скрежета зубы, с трудом выговорила:

– О-о-ох… никогда так больше не делай… никогда… я чуть не умерла… нет, делай… делай… ох-х-х… ты кудесник. Ты демон! Может, ты и правда демон? – На Андрея глянули умные, прищуренные глаза совершенно трезвой женщины – он полностью снял у нее не только последствия приема алкоголя, но и остатки опьянения.

– Не знаю, – серьезно ответил он. – Не знаю.

– Все подготовил?

– Вроде все, – ответил Андрей, чувствуя, как сердце готово выпрыгнуть из груди. Он погладил Шанти по спине и, волнуясь, сказал: – Ты ложись на живот и ни о чем не думай. Не бойся, больно не будет. Я сейчас боль уберу.