Дама в красном - Мартон Сандра - Страница 18

Несколькими минутами позже он подошел к ним поздороваться. Марта, как всегда, элегантная, наклонилась вперед, целуя его в щеку.

– Ты самый привлекательный из всех присутствующих мужчин, – сказала она. – Хорошо проводишь время?

– Да, конечно, – улыбнулся Тревис мачехе. – Замечательный вечер.

– Нет, вы только послушайте! – воскликнул Джонас. – Вы двое так усердно лжете друг другу, что меня просто выворачивает наизнанку. – (Марта приподняла брови.) – Моя жена болтает что-то относительно красоты моего сына, когда всем известно, что обворожительней меня тут никого нет. – (Марта рассмеялась. Тревис выдавил улыбку.) – А чего стоит сынок, расписывающий прелести чудного вечера, когда на самом деле всем известно, что он только о том и мечтает, чтобы, поджав хвост, поскорее смотаться в свой драгоценный Голливуд. Что, не так, мальчик?

Марта положила руку мужу на плечо.

– Ну-ну, Джонас…

– Ты прав, как всегда, папа, – подтвердил Тревис, – кроме одного. Я давно уже не мальчик.

– Это ты говоришь. Но доказательств этому я пока не вижу.

Тревис поставил пустой стакан на поднос проходившего мимо официанта.

– Папа, как обычно, разговаривать с тобой – одно удовольствие, – он взял руку Марты и поцеловал. – Марта…

– О, – попросила Марта, – Тревис, не уходи, пожалуйста.

– Он не уйдет. Мне надо поговорить с ним.

– Мы уже поговорили. А теперь, если вы меня извините…

– У меня есть для тебя работенка, мальчик, – рот старика исказился в пародии на улыбку. – Тре-вис, я хотел сказать, – поправился он, делая ударение на имени.

– Что за работенка? Укротить мустанга, отправившего уже кого-то в больницу? Провести ночь в засаде и выследить замеченного недавно льва, а потом убить его собственноручно? Просто затем, чтобы доказать свою мужественность? – Тревис широко улыбнулся. – Прости, папа. Я прошел этим путем лет двадцать назад.

– Ты – мой старший сын, Тревис. Это были вещи, которые ты должен был сделать.

– Да, я их сделал. Но теперь меня не интересует что-либо подобное.

– Конечно, тебе придется немного побыть вдали от твоего Голливуда.

– Звучит заманчиво, – вежливо сказал Тревис. – Но я не заинтересован.

– Это необычная работа. Она потребует хорошего знания законов и вин. – (Джонас хочет использовать его знания законов и вин? Действительно, случай неординарный…) – Если, конечно, ты юрист, заслуживающий моего доверия.

Тревис усмехнулся.

– С днем рождения, папа, – сказал он, удаляясь.

Он еще потанцевал. И пофлиртовал. Выпил еще шампанского и выяснил, что дочь сенатора целуется с открытым ртом. И, медленно продвигаясь по залу рядом с прильнувшим к нему телом модели, Тревис пришел к двум умозаключениям. Первое – то, что невероятные груди модели почти наверняка ее собственные, а второе – что он был идиотом, так много времени посвятив размышлениям об Алекс. И он ошибался, думая, что если бы она была тут, то он немедленно ринулся бы к ней.

Но все это до того, как, бросив рассеянный взгляд на публику, он увидел изящную блондинку с шелковистыми волосами и великолепной фигурой, стоящую рядом с обнимающим ее мужчиной. Тревис видел ее со спины, но по наклону головы и по выражению лица мужчины можно было догадаться, что она смеется.

– Прошу прощения, – сказал Тревис модели, бросив ее посередине танцевального зала. Промчавшись через комнату, он схватил блондинку за руку и развернул к себе. – Алекс, – начал он… только это была не Алекс. Хорошенькая женщина с голубыми глазами и светлыми волосами, но не та, которую он жаждал уже две недели подряд.

Тревис извинился, обаятельно улыбнулся. И отправился на поиски отца.

Джонас был в библиотеке, в окружении человек пяти. «Хозяева жизни», – неприязненно подумал Тревис. В комнате пахло бурбоном, кубинскими сигарами и дорогим одеколоном. Джонас поднял голову, отмечая приход Тревиса.

– Тревис…

Тот кивнул.

– Папа?..

Один из присутствующих, кандидат в президенты, шевельнулся, привлекая внимание.

– Так вот, я говорил…

– Скажи это попозже, – оборвал его Джонас.

Наступило молчание. Снова выступил потенциальный президент:

– Знаешь, – кратко сообщил он, – я умираю от желания попробовать, как тут, в Техасе, готовят мясо.

Комната опустела. Джонас медленно прошел через нее и закрыл дверь.

– Как я понимаю, ты явился не для того, чтобы снова высказать мне претензии относительно детских лет.

– Никогда не видел в этом смысла. – Тревис прошел к стенке из красного дерева, открыл бутылку минеральной воды и налил ее в хрустальный бокал поверх льда. – Taк что у тебя там за работа?

Джонас улыбнулся.

– Думал, ты не заинтересован.

– Может, и так. – Тревис отпил воды, поставил бокал и скрестил руки на груди. – Но ты сказал, что мне придется на некоторое время уехать из Лос-Анджелеса, а я как раз в настроении сменить обстановку.

Джонас тоже скрестил руки на груди и привалился к стене. Удивительно, подумал Тревис. Старику восемьдесят пять, а он до сих пор все такой же крепкий и жилистый.

– Оставим всю эту чушь, что ты наговорил Марте, – сказал Джонас. – Тебе сегодня не слишком весело, а?

– Да, – честно ответил Тревис, – да. Но ты тут ни при чем.

Отец рассмеялся.

– Как обычно, женщины!

– Почему ты так думаешь?

Джонас добрался до стенки, плеснул себе немного бурбона.

– Видел тебя с этой брюнеткой, дочкой сенатора. – Старик отлил половину бурбона обратно. – Похоже, она пыталась откусить тебе половину языка. Точно?

Тревис попытался сдержать смех.

– Уверен, что можно было выразиться более романтично, папа. Но описание очень точное.

– И твой интерес был не большим, чем у быка к телке.

– Папа, твое восприятие моей любовной жизни очень познавательно, но…

– Сексуальной жизни, мальчик. То, что мужчина чувствует по отношению к женщине, идет напрямую из его промежности. И все проблемы начинаются там, где это смешивают с любовью.

Тревис с сомнением поглядел на бутылку бурбона, вздохнул, выпил свою воду и налил себе немного вина.

– Уверен, что Марта была бы в восторге от твоих слов.

– Я не говорю, что Марта мне безразлична. Но человек, вообразивший, что он влюблен, сам нарывается на неприятности.

Тревис поглядел на отца. Старик, казалось, смотрел в никуда. Голос его потерял техасский плавный говорок, стал безжизненным.

– Звучит так, словно у тебя есть печальный опыт, – тихо произнес Тревис.

Джонас помолчал еще пару секунд, потом глубоко вздохнул, повел плечами и усмехнулся.

– Человек, доживший до моих лет, способен распознать дурака, даже если сам им не является.

Тревис глотнул бурбона.

– Ты скажешь мне, наконец, что за работу ты мне припас?

Отец опустился в свое любимое кожаное кресло. Его движения не потеряли гибкости, но были медленнее, чем раньше. «Он и правда стареет», подумал внезапно Тревис. К его удивлению, внутри шевельнулся червячок сострадания.

– Вот в чем дело, – Джонас откинулся в кресле. – Компания, которую я собираюсь купить, окружена лесами. Она расположена довольно неудобно. Это долина Напа.

– Страна вина, отец.

– Совершенно верно, – кивнул Джонас. – Интересующая меня компания занимается именно вином.

– Ты собираешься заняться виноделием?

– Бэроны инвестируют деньги во многие отрасли, Тревис. Если бы ты проявлял побольше интереса, то был бы в курсе.

Тревис сел напротив Джонаса и приказал себе не реагировать на шпильки.

– Если хочешь проверить условия контрактов, то могу порекомендовать кое-кого в Северной Калифорнии.

– Ты ведь немного понимаешь в вине, а, мой мальчик?

– Вполне достаточно, чтобы сказать, какое мне нравится, а какое нет, но недостаточно, чтобы оценить виноградники.

– Я знаю многих, кто с радостью занялся бы этой сделкой, но сомневаюсь, что кто-то из них обладает достаточными познаниями и в области законов, и в области виноделия. – Джонас поднялся из кресла, налил себе еще чуть-чуть бурбона. – Мне надо, чтобы ты заехал туда ненадолго. Денек, максимум – пара.