Волшебные яблоки - Драбкина Алла - Страница 17

Конечно, Соня, может быть, и забыла бы вскоре всю эту печальную картину, если б к ней кто-нибудь подошел и сказал что-нибудь дружеское, но эти эгоисты думали только о себе, смеялись своим глупым шуткам, развлекались своими глупыми развлечениями. Подходить к ним? Принимать участие в их разговорах? Ну уж нет, Соня выше этого, она печальная незнакомка среди всех этих людей. Она — стойкий оловянный солдатик, который любил свою прекрасную плясунью и сгорел от любви.

Соня вышла на кухню. Кухня была совсем пустая, если не считать газовой плиты и одной табуретки. Очень печальная это была кухня, такая печальная, что Соня наконец расплакалась. Она не заметила, как вошла Аленка.

— Почему ты плачешь? — спросила Алена и обняла Соню.

И как уж это получилось, Соня сама до сих пор не может понять, но она вдруг сказала сквозь слезы:

— Мишка в тебя влюбился! — И зарыдала пуще прежнего.

— Этот дурак? — удивилась Аленка. — Ну и пускай… Только… откуда ты знаешь?

— Он мне сам сказал, бедный Мишка…

Лицо у Аленки стало растерянным. Ей это было ужасно неприятно, совсем ни к чему ей это было. Она даже плечами передернула.

Ну и пускай, злорадно подумала Соня. Пускай у нее такое испуганное лицо. Почему ей все должны говорить только приятное? Почему у нее должно быть все, чего только пожелает человек: и собака, и целый миллион добрых старших братьев, и родители, которые совсем не ругаются, что у них в доме толчется разный народ. Почему это на нее никто не сердится? Почему…

Очень много всяких «почему» и «потому» напридумывала Соня себе в оправдание.

— Передай своему Мишке, что я его видеть не могу, — сказала Аленка.

— Ему нельзя говорить такие вещи, — убежденно сказала Соня.

— Почему это?

Почему, почему? Сонька еще не придумала — почему. Она сделала загадочное лицо и сидела на единственной табуретке с загадочным лицом.

— У него порок сердца, — сказала она наконец, — он может умереть, если его расстроить…

Соня говорила, не глядя Аленке в глаза. Она сама ужасалась тому, что говорила, чувствуя, что ей придется когда-нибудь рассчитываться за эти слова, но остановиться уже не могла.

Стоп.

Я очень хочу, чтобы все вы задумались на этом месте моего рассказа. Заметьте, как легко, оказывается, соврать. Особенно, если получилось складно. Особенно, если вы умеете придумывать всякие истории, умеете мечтать. Почему бы иногда не соврать, что вы легко берете высоту в метр пятьдесят и бегаете шестьдесят метров за пять секунд? Соврали, а проверить вас в данную минуту невозможно. Но когда-нибудь вдруг настанет такой момент, когда все будут ждать от вас чудес, а окажется…

Ага, вам стало страшно, правда? Даже представить себе страшно.

Вот так же страшно стало Соне. Аленка рассказала друзьям о болезни Мишки, и ребята окружили Соню, требовательно глядя ей в глаза. Вот тут бы и сказать, что она пошутила, ну, не пошутила, так взять и признаться, что солгала. А ребята смотрели прямо в лицо: одни недоверчиво, другие растерянно, третьи виновато.

Виновато смотрели — ясно почему. Ведь в доме не было ни одного мальчишки, который бы с Мишкой не дрался. А Мишка, оказывается, болен, а Мишку, оказывается, бить нельзя, а то он умрет…

Ребята в этом доме были хорошие, они не хотели, чтоб Мишка умер. Им даже показалось, что и вообще Мишка хороший парень, лучше всех во дворе, что он просто от болезни такой раздражительный.

— А ты не врешь? — спросил у Сони Вася.

На Васю посмотрели как на жестокого, бессердечного человека. Ему тут же припомнили, что он больше всех угнетал и травмировал Мишку, и Вася вынужден был замолчать и даже извиниться.

А Соне уже даже и не казалось, что она врет, настолько все ребята ей поверили. И она тоже с возмущением посмотрела на Ваську и на эту жестокую Аленку, которая не хочет видеть человека, приговоренного к смерти.

Аленка отошла в угол и там тихонько заплакала. Соне на минутку стало ее жалко, она вспомнила, что Аленка-то ведь ее утешала, но жалеть было некогда, потому что в данный момент Соня была главным человеком. Это она открыла всем страшную роковую тайну, это от нее все ждали дальнейших указаний к действию. И она дала указания.

Она сказала, чтобы все Мишке подчинялись, Аленка дружила с Мишкой и больше ни с кем и чтоб никто его не передразнивал.

Растерянные ребята выслушали ее в полном молчании…

А Мишка (его как раз посылали в булочную и он возвращался с половиной круглого хлеба и батоном за тринадцать копеек) был очень удивлен тем, что ребята смотрели на него добрыми, сочувствующими глазами. Мишка людей с такими глазами не уважал, ему казалось, что человек с добрыми глазами — трус. И он попытался учинить сразу несколько драк, но ребята поспешно разошлись по домам…

5

Мишка почувствовал новое отношение к себе ребят. Причин такой перемены он не доискивался, не такой он был человек, чтобы удивляться, пытаться что-то разузнать и объяснить самому себе. Он ощущал, что приобрел среди ребят какую-то власть, но всей неограниченности этой власти еще не знал…

Вася, как никогда, ждал начала учебы. Аленка тоже. Если сказать правду — и Соня ждала. Она надеялась, что когда начнется учеба, то вся выдуманная история постепенно забудется, отойдет на задний план.

Но, к ее сожалению, чуткие и добрые ребята не могли с легкостью позабыть того, что рассказала им Соня. По существу, история, которую я вам хочу рассказать, только отсюда и начинается.

6

— Ко мне! — сказал Мишка и захохотал. Аленка испуганно моргнула и подошла.

— Тащи портфель! — сказал он.

Аленка покорно взяла портфель. Она чуть не плакала.

Надо сказать, что в прочности своей власти над ребятами Мишка уверился мгновенно, никаких сомнений в нем не было. Аленка беспрекословно подчинялась всем командам. Да что там Аленка! Даже силач Венька Булкин подставлял Мишке свою спину, если Мишка вдруг решал прокатиться на нем верхом.

Даже Мочкина давала Мишке списывать уроки, а однажды подсказала на истории, за что ее с позором выставили из класса, впервые за все время учебы. Мишка ничему не удивлялся — он был слишком занят властью над другими. Правда, покомандовать после школы, во дворе, приходилось редко, потому что ребята перестали собираться для игр. Аленка и Вася, например, вообще никогда не выходили, сидели по домам. Но потом Мишка сообразил, что ведь можно и домой к ним зайти.

У Васи дома было очень интересно. Он строил модели самолетов, у него полно всяких материалов и инструментов, а его мама позволяла в квартире шуметь и даже делать химические опыты. Раньше Вася очень не любил, когда Мишка трогал его вещи. Совсем не потому, что он жадный, а просто у Мишки были такие странные руки — за что ни возьмется, непременно сломает. Все ребята со двора могли подержать в руках модель, рассмотреть ее как следует, но как только очередь доходила до Мишки — модель ломалась. Понятно: это никому не понравится. Теперь Вася разрешал ему трогать свои самолеты. И Мишка хватал все подряд, и смеялся, когда они хрустели у него в руках. Вася пытался объяснить принцип действия моделей, но у Мишки в одно ухо влетало, в другое вылетало. Зачем ему что-то знать, когда можно просто хватать, ломать и смеяться при этом — Вася только краснеет.

Вот и сейчас он отвел глаза и уши его запылали. А Аленка волокла Мишкин портфель.

— Не жизнь, а малина, — сказал Мишка, торжествующе глядя на Васю.

7

С Аленкой Вася виделся очень редко. Конечно, он мог бы зайти к ней домой, поговорить про новую книжку или показать модель, которую он сделал, но почему-то не заходил. Только однажды встретился с ней на улице. Он и не думал, что ее встретит, просто так уж вышло…