Обоюдоострый меч - Мартин Томас - Страница 8

– Пожалуй, нет. С вашего позволения, владыка, – обернулся он к Эрельвару, прежде чем присоединиться к регирам, собиравшим стрелы у трупов погибших гоблинов.

– Полагаю, доспехи Ллвида подойдут, – сказал Терон, как только Альдрик удалился. – Олдуины выше ростом, чем большинство умбрийцев.

– Хорошо. Морфаил, помоги нашему… другу облачиться в доспехи Ллвида.

– Сию секунду, мой господин. – Вежливо взяв чужака за руку, Морфаил повел его прочь.

Вскоре он привел чужестранца обратно, но уже облаченным в доспехи Ллвида. Двигался юноша скованно, словно не привык к весу и негибкости лат.

– Выступаем, – распорядился Эрельвар. – Иначе галды соберутся с духом и вернутся.

Отряд зашагал прочь от башни. Четверо региров несли Артемаса, а еще четверо – тело Ллвида ап Олдуина. Терон криво усмехнулся. Легион похоронил бы или кремировал тела павших прямо здесь и выступил бы дальше, особенно в столь отчаянной ситуации, как сейчас. Если армия на марше будет обременять себя трупами, на ней можно смело ставить крест.

Вдобавок Терон заметил, что чужестранец не захватил своего диковинного оружия. Очевидно, Делариан правильно подметил, что его волшебство иссякло. Хорошо хоть, что этот субъект достаточно практичен, чтобы не тащить с собой бесполезный груз. Бросив последний взгляд на башню, Терон повернулся и двинулся за остальными в долгое путешествие на юг, к Ядовитой Топи.

Стиву первые несколько часов ходьбы показались днями, а тяжелые доспехи только усугубляли и без того изнурительный марш. Но если бы вдруг выскочил обезьяночеловек, чтобы прикончить его, Стив предпочел бы вечному отдыху больные ноги.

Поначалу Цезарь, как Стив окрестил про себя римского воина, пытался заговорить с ним на нескольких языках, но Стив не понял ни слова ни в одном из них.

Во всяком случае, это люди. Половина довольно низкорослые, футов пять с половиной или около того. Зато остальные, в том числе двое, облаченные в броню от макушки до пят, оказались даже выше пяти футов десяти дюймов Стива.

Смуглые лица Цезаря и Сони – человека, лежавшего в беспамятстве, – были чисто выбриты, черные волосы коротко подстрижены. Низкорослые воины – вообще-то более рослые, чем римляне, – отличались более светлой кожей и носили бороды. Цвет их волос менялся от каштанового до рыжего.

Но при том высокие воины были еще более светлокожими, чуть ли не бледными, и вроде бы никогда не нуждались в бритье. Если б не их рост, Стив решил бы, что им лет по шестнадцать или даже меньше. Светлые шелковистые волосы, цветом от светло-рыжих до белых, придавали им почти ангельский вид. А у того, который помогал Стиву облачиться в доспехи, волосы оказались вообще серебряными.

Командир отряда не подходил под признаки ни одной из трех расовых групп, которые выделил Стив. Черный Рыцарь, как прозвал его Стив, ростом не уступал самому высокому из светловолосых витязей, но при том был сложен так же массивно, как коренастые воины, и смуглолиц, как римляне.

Зато нет никаких сомнений, что он командир отряда. Когда он говорил, люди слушали и слушались. Даже Белый Рыцарь, принадлежащий к той же расе, что и высокие воины, подчинялся Черному беспрекословно.

Кто бы тут ни командовал, главное, Стива не бросили замерзать до смерти. Впрочем, насколько ему удалось разглядеть при свете месяца, после восхода солнца холод станет самой малой из опасностей.

Холмы, среди которых пролегал их путь, были безжизненны, как обратная сторона луны, не видно было даже ни одного кустика перекати-поля. Но вода была. С вершины холма Стив заметил блеск чернильно-черной реки. Как ни странно, на ее берегах не было никакой растительности.

Подняв голову к небу, Стив не сумел распознать ни одного знакомого созвездия. Вообще-то удивительного в этом мало: в астрономии он никогда не был силен, но Большую-то Медведицу непременно узнал бы… Неожиданно послышался цокот копыт, отвлекший его внимание от созерцания небосвода.

Один из рослых воинов возвращался верхом, а за ним следовал целый табун лошадей, уже оседланных и готовых в путь. Уж чересчур удобно даже для сна.

Перспектива больше не идти пешком обрадовала Стива, и лишь когда Цезарь вручил ему поводья, до Стива дошло, что он ни разу в жизни не ездил верхом.

Взобрался он в седло без особого труда, даже несмотря на громоздкие доспехи, неуклюже нашарил носком левой ноги стремя… А что дальше? Стив осторожно взял поводья, по одному в каждую руку. Нет, что-то тут не так – разве воспользуешься мечом, если обе руки заняты? Лошадь беспокойно переступила с ноги на ногу.

Подъехав к Стиву сбоку, Цезарь взял у него поводья и, держа в одной руке, потянул налево. Лошадь начала послушно поворачивать, и Цезарь потянул направо. Лошадь вернулась в прежнее положение.

Забрав поводья, Стив кивнул в знак благодарности. Затем потянул поводья направо – и лошадь повела себя, как и положено. Цезарь с улыбкой кивнул и, пришпорив коня, догнал остальных. Лошадь Стива тут же затрусила следом.

Удивленный Стив потянул поводья на себя – лошадь остановилась. Он не ослабил хватки, и лошадь попятилась. Не зная, как быть, Стив бросил поводья. В ответ животное с укоризной покосилось на него.

– Извини, дружок, – проронил Стив, – по-моему, нам обоим надо немного пообвыкнуть.

После чего, подхватив поводья, легонько ударил лошадь пятками по ребрам. Она тронулась шагом, следом за остальными.

Часа через два голые холмы понемногу пошли на убыль, сменившись унылой, абсолютно плоской равниной. Слева в лунном свете поблескивала река, на подступах к равнине разделившаяся на множество узких рукавов. Отряд взял чуть правее и продолжал двигаться вперед.

Вдруг со стороны реки долетел ветерок, и Стива едва не стошнило. От воды разило, будто десять разных химзаводов день и ночь сливали в нее неочищенные стоки. Стоит ли удивляться, что по ее берегам ничего не растет, если одни лишь ее испарения действуют не хуже слезоточивого газа?

Остальных зловоние тоже явно не порадовало. Отряд свернул еще правее, чтобы держаться подальше от берега. А еще через полчаса командир объявил привал. Выбираясь из седла, Стив от изнеможения чуть не свалился на землю мешком.

Кто-то бросил перед ним скатку из одеял, и Стив принялся неуклюже разворачивать ее. Затем снял тяжелые доспехи и скользнул в постель. Песчаная почва показалась ему уютнее любой перины на свете.

«Курьезно, – подумал он, уже задремывая, – я еще ни разу не уставал во сне».

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Туман расступился перед Белеверном, образовав выход в реальность. Послав своего демонического коня вперед, он появился над разрушенной башней. Скакун прочно оперся своими раздвоенными копытами о воздух, распугав стервятников. Галды описали все довольно точно, если сделать скидку на преувеличение.

Белеверн неспешно обозрел сверху поле битвы, не выдав своих чувств ни малейшим жестом, а золотая демонова маска великолепно скрывала выражение его лица. Вокруг башни лежали чуть ли не десять дюжин галдов. Многие из павших с восточной стороны были обуглены до черноты. Пришпорив скакуна, Белеверн подался вперед, и тот пошел вниз.

Вокруг еще ощущалась остаточная магия. Спешившись, Белеверн направился к башне. Там было пусто, и только засохшая кровь на полу выдавала, что кто-то скрывался здесь от преследователей – да еще до сих пор пронизывающая руины Сила.

Белеверн заговорил хриплым гортанным голосом, медленно двигая руками в воздухе в такт словам. Едва он начал колдовать, вокруг воцарилась противоестественная тишина. Немногочисленные твари, осмелившиеся остаться рядом с башней, теперь поспешно обратились в бегство.

Как только ритуал завершился, вокруг возникли призрачные образы. К башне подъезжали всадники на взмыленных лошадях. Спешившись, в башню вошел воин в вороненой морвийской броне, с изображенным на щите символом Мортоса, Повелителя Мертвых.

Белеверн сердито зашипел. Предатель был здесь собственной персоной, а галды позволили ему удрать из-под самого носа Дарины. Воины входили в башню один за другим. Их оказалось пятнадцать человек. Полтора десятка воинов против двух с лишним сотен галдов! Все они до последнего были просто обязаны сложить тут головы.