Великие загадки мира искусства. 100 историй о шедеврах мирового искусства - Коровина Елена Анатольевна - Страница 84

Вот и свои сказки он предназначал для продвижения оной. Дело в том, что у Перро случился конфликт с самим Людовиком XIV, и хитрый дипломат придумал, как загладить вину. Он сочинил сказки и посвятил их любимой племяннице короля – Елизавете-Шарлотте Оранской. Он понимал: если девочке понравится написанное, она расскажет об этом дяде-королю, попросив, как полагается, награды для автора. А уж дядя ни в чем не откажет любимице.

Впрочем, дабы обезопасить себя (вдруг сказки не понравятся), ловкий Перро напечатал первое издание под именем своего десятилетнего сына – Перро д’Арманкура. Тут имелась и еще одна страховка: Елизавета-Шарлотта была по-детски влюблена в мальчика – уж его-то сказки должны были вызвать в ее сердце гарантированный отклик.

Так в 1697 году появился сборник, куда вошли бестселлеры на все времена: «Спящая красавица», «Красная Шапочка», «Синяя Борода», «Господин Кот, или Кот в сапогах», «Волшебницы», «Золушка», «Рике с хохолком», «Мальчик с пальчик». Сегодня все называют этот сборник «Сказки матушки Гусыни». Но в первом издании на титуле было другое название: «Волшебные сказки, или Истории либо сказки былых времен с поучениями». Пояснение же – «Сказки матушки Гусыни» автор поместил лишь на фронтисписе. Что же это за матушка Гусыня? Точного ответа не знает никто. Существуют разные версии о происхождении такого имени-прозвища. Французы считают, что оно произошло от одной из героинь старофранцузских фаблио. Немцы братья Гримм вспоминают легенду о Берте с гусиными лапами. Старее всего память у англичан – они знают, что с незапамятных времен существовали в народе стихи, песенки, считалки, которые почему-то называли песенками матушки Гусыни. Во Франции книжка этих переводных песенок под названием «Матушка Гусыня» появилась в 1650 году. С тех пор шутливое прозвище стало нарицательным для детской безделицы.

Однако Перро писал явно не безделицу. Он помирился с королем и к тому же снискал шумный успех, так что можно было выпускать сказки под своим именем, тем более что он часто читал их в салонах. Поначалу, конечно, возникли трения – хвала и осуждение с разных сторон. Но посвящение сказок юной принцессе сыграло свою роль. Попробуйте возразить любимой племяннице Людовика XIV! Впрочем, во все века лучшие сказки будут приносить с собой дыхание бури. Перро бурю выдержал. Как он писал, «люди с хорошим вкусом… с удовольствием отметили, что эти безделки – вовсе не безделки, а заключают в себе полезную мораль и что игривый склад повествования был выбран только затем, чтобы они действовали на ум читателя с большей приятностью, вместе и поучая, и развлекая».

С тех пор прошло 313 лет. Но человечество все читает и читает «безделки» Шарля Перро. Наизусть выучило. Надеюсь, и вы читали их. Но вот что бы вы сказали, узнав, к примеру, что «Спящая красавица» вовсе не заканчивается на том, что принц нашел принцессу, поцеловал ее и она проснулась? Да, да, в оригинале Перро это – только половина сказки. То, что мы читали, – детская адаптация, услужливо нам подаваемая. Уж неизвестно, чем провинилась вторая половина сказки, но ее обычно (в советское время – обязательно) начисто отрезали. Наверное, некие критики-распорядители не хотели, чтобы детишки, обязанные верить в Прекрасное Далеко, столкнулись со сказочными буднями. А в этих буднях жестокая свекровь обвиняла ни в чем не повинную принцессу, приехавшую жить к принцу-мужу и родившую мальчика и девочку, в том, что она сама, принцесса, их же и убила. Эта вторая часть сказки преподносит читателям страшную свекровь как настоящую людоедку, которая пытается скушать то на завтрак, то на ужин своих внуков с принцессой-невесткой в придачу. Может, именно эта людоедская жестокость возмущала цензоров? Но тогда почему громадными тиражами печатались сказки, где Баба-яга пыталась съесть то бедного Иванушку, то Аленушку, а то Жихарочку? Пути цензуры неисповедимы! Тем более что аристократ Перро ни о какой жестокости вовсе не помышлял – изящная и парадоксальная мораль его сказки была в другом:

Между прочим, каждая сказка Перро кончалась такой парадоксальной моралью, изысканно выраженной в стихах. И именно мораль подчеркивала, что, несмотря на то что «Сказки» написаны якобы для юной принцессы, предназначаются они, безусловно, взрослым. Вот почему, когда сказки Перро публикуются без их итоговой морали, они теряют свою природную веселость и, главное, – свой потаенный, часто парадоксально-фривольный смысл. Все, например, знают сказку о Красной Шапочке. Но – только в детской транскрипции.

В своем же первоначальном, «взрослом» виде она имеет открыто озорной и чисто сексапильный, гривуазный смысл:

Ну чем не умница этот господин Перро! Сам – настоящий баловник. И какое чувство юмора! Жаль, что миллионы взрослых, читавших только детские пересказы, и во взрослой жизни никогда не прочтут настоящей «Красной Шапочки». Ведь несокращенные «Сказки» Перро почти не издаются. И знаете, что самое непредсказуемое? Вспомните кварталы красных фонарей. Это вам ни о чем не напоминает? Почему – красные? Потому же, почему и у Перро – Красная Шапочка. Вот вам и детские сказочки…

Цвет злодейства

В золотых канделябрах тихо потрескивали свечи. Чуть монотонно звучал голос чтеца. Глаза прекрасных дам расширялись от ужаса. Любимец Людовика XIV, Шарль Перро, читал свою сказку «Синяя Борода» на литературном вечере у самой маркизы де Ментенон, тайной жены «короля-солнце».

«Ах, месье Перро! – Хозяйка погрозила ему веером. – Какие ужасы вы выдумываете! Ваш злодей убивает невинных жен, да еще и подвешивает их крючьями к стене. Совершенно неправдоподобно!»

Перро вздохнул. Не говорить же почти венценосной особе, что он своими глазами видел развалины замка Тиффож, который окрестные жители называли замком Синей Бороды. Перро путешествовал тогда по западным провинциям Франции, охотно выслушивая народные сказки и предания. Вот и для «Синей Бороды» он позаимствовал колоритное прозвище местного злодея. Правда, крестьяне рассказывали о нем неохотно. Пугливо осеняя себя крестом, шептали, что подвалы замка забиты трупами замученных заживо, что по ночам до деревни долетают стоны, от которых леденеет кровь. А ведь пора бы убиенным и угомониться – ведь прошло уже больше двух веков…

По возвращении в Париж Перро попытался выяснить, кто же был таинственным хозяином замка Тиффож. Ответ поверг его в растерянность. В первой половине XV века замок принадлежал Жилю де Лавалю, барону де Ре. А был тот Жиль самым молодым по тем временам маршалом Франции и, ни много ни мало, бесстрашным сторонником Жанны д’Арк. Откуда же глупые рассказы о загубленных душах? Перро все это показалось весьма загадочным. Но умудренный опытом дипломат и писатель не стал докапываться до истины. В конце концов, он писал сказки, а не исторические хроники.

Имя загадочного барона всплыло только в XIX веке, когда церковь решила канонизировать Жанну д’Арк. Ее назвали спасительницей отечества и Девой Франции. Вспомнили и имя ее верного сподвижника, молодого Жиля де Ре.

Оказалось, что именно он, командовавший в то время королевской стражей, первым поверил в божественное предназначение Жанны и устроил ей аудиенцию у будущего короля Карла VII. Жиль де Ре не только стал главнокомандующим войском Жанны, но и субсидировал его, ибо был очень богат.