Великие женщины мировой истории. 100 сюжетов о трагедиях и триумфах прекрасной половины человечества - Коровина Елена Анатольевна - Страница 60

Что ж, к своим шедеврам Джейн Остин пришлось подходить окольными путями. Общаясь с узким кругом родных и друзей дома, она научилась описывать и трепет человеческих душ, и сарказм, и трагизм положения, поскольку поняла главное: люди везде одинаковы, как одинаковы и их стремления и тайные мечты. Мало где бывая, Джейн с истинным блеском описывала и скромные провинциальные дома, и роскошные гостиные Лондона, ибо подозревала, что и те и другие скрывают одинаковые «скелеты в шкафу». Знала ли она любовь, испытала ли сама то чувство, которое столь пронзительно и беззащитно описывала? Родные признались впоследствии, что да. Джейн даже получила предложение руки и сердца. Почему она отвергла его? Кто знает… Достоверных свидетельств не сохранилось, как и имени ее избранника. Зато известно одно: в 30 лет она надела «чепчик старой девы». Так поступали только те, кто уже не собирался искать себе супруга. Отчего Джейн повела себя так? Многочисленные гипотезы, размноженные биографическими фильмами, конечно, существуют. Но подтверждения им нет.

Что же в таком случае достоверно в ее биографии?

Джейн Остин, чьи писательские усилия отрицательно воспринимались родными (ведь женщина-писательница – явление по тем временам шокирующее общество и накладывающее печать недостойности на все семейство), осталась жить с отцом и матерью. Она помогала по хозяйству, после смерти отца и обнищания семейства начала шить на продажу. После того как ее нескольких раз осмеяли в обществе, вела уединенный образ жизни. Но писать не бросила! И даже добилась опубликования четырех романов. Увы, они были приняты весьма прохладно. Да-да, то, что сейчас взахлеб читают по всему миру, тогда не вызвало даже узнавания автора. «Едва ли есть на свете хоть один значительный писатель, который жил бы в такой полной безвестности», – констатирует один из исследователей творчества Джейн Остин.

Все это вызвало хроническую усталость, депрессию, нервный тремор. Нынче у Джейн диагностировали бы болезнь коры надпочечников, известную как болезнь Аддисона, но тогда ей могли посоветовать лишь поездку на воды. В июле 1817 года Остин отправилась к врачу в Винчестер, но 15 июля ей стало совсем плохо, и 17-го числа она умерла. Похоронили писательницу в Винчестерском соборе.

Что же осталось, кроме романов? Несколько воспоминаний домочадцев и друзей семьи. Вот замечание кузины Филадельфии Остин: «Джейн вовсе не хороша и ужасно чопорна…» А вот строки безымянной приятельницы: «Она прямая как палка, серьезная и молчаливая фанатичка… в обществе на нее обращали не более внимания, чем на кочергу или каминный экран…» И еще: «Острый язычок и проницательность, да притом еще себе на уме при собственных взглядах – это поистине страшно!» Заметьте, все эти характеристики высказаны еще до того, как общество признало романы Джейн. А вот строки, написанные после признания: «Свет узнал, какой бриллиант запрятан был в этой несгибаемости и жизненной стойкости, проявленной Джейн» (это слова уже упоминаемой приятельницы); «…каждый из братьев… видит в своей дочери или племяннице какое-то сходство с дорогой сестрой Джейн, с которой полностью сравниться, конечно, никто никогда не сможет» (это строки «любящих родственников»).

И как, скажите, пришлось жить Джейн Остин посреди всего этого ханжеского окружения?! Но ведь жила, творила, отстаивая право женщины на творчество и собственный взгляд на мир. Видно, это было очень непросто, раз ее жизнь оборвалась в 42 года.

Загадочная дочь пастора

Если вы думаете, что творчество Джейн Остин открыло английским женщинам путь в литературу, то это не так. Десятилетия шли, но дама-литераторша оставалась для окружающих существом отверженным. Прошло еще 30 лет, прежде чем в английской литературе появились три имени, продолжившие дело Джейн Остин – развитие женского романа. До сих пор эти три имени воспринимаются как единое – сестры Бронте. Но ведь каждая из них была ярчайшей личностью. Попробуем понять какой. Начать следует, конечно, с Шарлотты Бронте (1816–1855). Она была не только старшей, но и самой деятельной. Без ее организаторских способностей не состоялись бы в литературе и ее сестры. И поныне ее бессмертный роман «Джейн Эйр» – вершина жанра. (Не в честь ли Джейн Остин героиня носит такое имя? Ведь даже судьбы Остин и сестер Бронте схожи: одиночество, непризнание общества, замкнутая жизнь…)

Совместный портрет сестер Бронте, написанный их братом Бренвеллом, приблизительно 1835 г. Слева направо изображены: Энн, Эмили и Шарлотта

Казалось бы, «Джейн Эйр» – простая, в меру сентиментальная, в меру романтическая история о жизни гувернантки в барском доме. Немного реализма, немного готики и английской истории. Но почему же тогда именно эта книга перевернула как английскую литературу, так и общественные нравы?

Все началось с тайны. Рукопись «Джейн Эйр» прибыла в известное английское издательство «Смит, Элдер и Ко» в 1847 году весьма прозаично – по почте. Ее прислал из неизвестного местечка Хауорт в Йоркшире некий мистер Каррер Белл. Литературный сотрудник издательства Уильям Уильямс сразу же навострил уши. Год назад в литературном мире уже появлялись некие «братья Беллы» – Каррер, Эллис и Эктон. Они выпустили сборник стихов, который не заинтересовал читателей (было продано всего-то два экземпляра!), но солидный журнал «Атенеум» опубликовал о стихах хороший отзыв. С тех пор литературный мир гадал: кто же эти таинственные Беллы?

Говорили, что они – инвалиды и потому не появляются в обществе. Было высказано даже совершенно несуразное предположение: стихи написаны дамами. Впрочем, подобное предположение тут же отвергли, ведь английское общество твердо знало: дамская литература, в том числе и поэзия, – вещь невнятная и сумбурная, поскольку женщины не в состоянии четко, логично и образно выражать свои мысли. И вот теперь перед Уильямсом лежала новая рукопись одного из «Беллов» – на сей раз роман «Джейн Эйр». Интересно узнать, что этот Белл сочинил на этот раз?

Проглотив рукопись залпом, Уильямс пришел в восторг. Но чтобы издать произведение неизвестного автора, требовался весомый отзыв. Издательство отослало рукопись Уильяму Теккерею, автору бессмертной «Ярмарки тщеславия». Тот начал читать и ахнул: роман был не просто превосходен – он был полон неподдельного чувства и, несмотря на некоторый мелодраматический налет, правдив! Теккерей растрогался до слез: «Кто автор, я догадаться не могу. Если это женщина, она владеет языком лучше, чем кто-либо из ныне живущих… Книга прекрасная. Этот роман – первая из современных книг, которую я смог прочесть за последние годы».

С таким отзывом роман быстро напечатали. И сразу возникла надобность во втором издании. Оно-то и раскрыло тайну авторства. Литературный мир был разочарован и шокирован. Оказалось, роман принадлежал перу некой мисс Шарлотты Бронте, старой девы, которая живет где-то в провинции.

Однако публика отказывалась этому верить. Неужели серьезный роман, который произвел не просто фурор, но поднял целую волну общественного обсуждения о положении женщины, написан никому не известной дамочкой?! Неужели женщина могла создать произведение, над которым плакали простые люди и которое обсуждала на заседании палата пэров?! Журналисты попытались внести ясность, но мисс Бронте жила закрыто в своей провинциальной глуши и посторонних не принимала. И эта странная таинственность снова вызывала разные домыслы, возбуждая все более нелепые фантазии. Читающая публика шепталась: дамочка уже старуха, собой ужасна, то ли плохо видит, то ли вообще не слышит. Потому и не разговаривает ни с поклонниками, ни с журналистами. Боится, что, увидев ее, люди в ужасе разбегутся…

На самом деле ко времени выхода романа мисс Шарлотта Бронте была, конечно, не молода, но ведь и не стара – всего-то 31 год. Собой, между прочим, не дурна: ростом хоть и не высокая, но стройная, лицо пусть не красивое, но милое. Родилась она в 1816 году в почтеннейшей, хоть и скромной семье пастора Патрика Бронте. Произошло это в Торнтоне, но вскоре отец получил приход в местечке Хауорт в Йоркшире, куда и переехало семейство. Шарлотта была третьей дочерью. Две сестры, Мэри и Элизабет, были старше ее, две другие, Эмили и Энн, младше. А еще в семье был любимец – сын Патрик Бренвелл.