Великие женщины мировой истории. 100 сюжетов о трагедиях и триумфах прекрасной половины человечества - Коровина Елена Анатольевна - Страница 55

Через пару месяцев императрица вновь распорядилась: «Уранову – в мою ложу!» Лиза вошла да и обомлела: матушка-государыня ей улыбается и коробочку маленькую протягивает, а там в синем бархате кольцо с большим бриллиантом лежит и радужными гранями переливается. А Екатерина и говорит: «Вот пела ты, Лиза, о любви да о муже. И я решила тебе перстень волшебный подарить с моим наказом: никому, кроме жениха, не отдавай. Тогда и у тебя любовь будет!»

С тех пор вся жизнь Лизы на взлет пошла. К январю 1790 года она уже выучила под руководством приглашенного из Европы композитора Мартин-и-Солера сложную и весьма выигрышную партию Амура в его знаменитой опере «Дианино древо». Одно плохо – вертится вокруг светлейший князь Безбородко: то щечку ущипнет, а то липкими губами норовит чмокнуть. Но только к чему Лизе старый селадон?! Ведь она влюблена в актера и певца Силу Николаевича Сандунова.

Правда, Сила тоже не юн – 34 года, зато весел, горяч и авантажен – глаза жгучие, притягательные, волосы как вороново крыло, – недаром выходец из родовитой грузинской семьи Зандукели. В 25 лет приехал в Москву, попал в театр да и не смог жить без сцены. С родными повздорил, фамилию по-русски переиначил. Сначала играл в Москве, а с 1783 года в Петербурге. Публика от него в восторге, играет ли он веселого пронырливого слугу Скапена или поет завораживающим басом в комических операх. Ну как такого не полюбить? Вот кому Лиза императорский перстень отдаст.

Но перед премьерой «Дианиного древа» Безбородко пожаловал в актерскую гримерку. Лиза едва успела прикрыться амуровой туникой. Да что прикроешь лоскутком ткани размером с ладошку?..

«Не пугайся, мой амурчик! Я добр, я щедр. Я тебе денег дам!» – страстно зашептал князь да и сунул за корсаж девушки толстенную пачку ассигнаций. Лиза вскрикнула, отпихнула сиятельного сластолюбца и, не глядя, бросила деньги в горевший старый камин…

На другой день наступила расплата. Явившись в театр, Сила Сандунов узнал, что играет в последний раз. Прямо в кулисах его подхватили два дюжих молодца, вытащили на улицу и запихнули в карету. Кучер гикнул, кони понесли. Сандунов в ярости повернулся к одному из похитителей: «Что сие значит?» – «Высылка вас в Херсон!» – последовал ответ.

Вечером шла опера «Федул с детьми» по пьесе самой государыни. Лиза запела арию героини – о том, как приезжал в деревню молодой вертопрах, «серебром дарил», «золото сулил», пытался соблазнить невинную девушку. «Но я в обман не отдалась!» – гневно пропела Лиза и, упав на колени перед императорской ложей, протянула государыне написанную ночью «жалобную петицию».

Наутро юную певицу вызвали в малые эрмитажные покои. Екатерина сидела за столом в приемной и что-то быстро писала. Лиза кинулась ей в ноги: «Матушка! По вашему совету я дареный перстень хотела жениху отдать. Да разлучили меня с любимым!»

Екатерина оторвалась от письма: «Силу твоего в Петербург вернут. И вашу свадьбу я разрешаю. Но о проделках Безбородко вам придется забыть. Я своего канцлера ценю!»

Свадьба состоялась 14 февраля 1791 года в придворной церкви Зимнего дворца. Однако сановный развратник не оставил ее в покое. Открыто не преследовал, но и новых ролей обоим Сандуновым не давал. Зато завалил новобрачную подарками. Однажды прислал шкатулку с бриллиантовым гарнитуром: ожерелье, кольцо, браслет, сережки. Сила побуйствовал, а потом рассудил, что бриллианты можно взять за моральный ущерб. К тому же Сила уже решил – они оставят властолюбивую столицу и уедут в спокойную Москву.

В 1794 году Первопрестольная встретила Силу Сандунова с распростертыми объятиями. Петровский театр тут же назначил актеру хорошее жалованье, а вскоре он получил и обязанности режиссера. Лизу тоже приняли вполне доброжелательно, но и только – в Москве были и свои певицы…

…Лиза оторопело оглянулась: куда она забрела, вспоминая петербургские годы? И как попасть на ту квартиру, что они теперь снимают? Все чаще Лиза становится совсем беспомощной – она же близорука, вот и путает то новых товарок в театре, то улицы-переулки. Словом, на квартиру Лизавета вернулась чуть не плача. Но неугомонный Сила ей быстро настроение поднял: «А я дом купил – в двух шагах от театра прямо на Неглинке, рядом со знаменитыми воронцовскими садами. А записать хочу на твое имя».

Ах, не умерла любовь! Наутро и отправились дом смотреть. Он оказался огромен. Двухэтажный особняк с мансардой стоял прямо на берегу реки Неглинки, а рядом еще и большущий пруд вырыт. Лизу и осенило – вот где новые бани устроить можно. Да только их участка для того не хватит, надо у соседей землю покупать. Сандуновы посоветовались и решили продать княжеские бриллианты. Но денег все равно не хватило. Тогда-то Лиза и заложила кольцо, подаренное «матушкой». Так на высочайшие подарки и начали возведение новых московских бань.

Больше десяти лет Сандуновы дело налаживали. Водопровод провели – чудо техники по тому времени. Только в 1806 году бани открылись. Зато там и опытные банщики, и лекари-костоправы, и травники. В «простонародном» отделении большие и чистые раздевальные залы. В «дворянском» – зеркала с мягкими диванами и буфет с огромным выбором вин и напитков. «Пусть люди не просто моются, но общаются всласть!» – решила Лиза. И ведь права оказалась – уже на другой год в «дворянских» залах образовался своеобразный «банный» клуб. С тех пор Сандуны держат марку. Кто только там не парился, не беседовал – и Пушкин, и Денис Давыдов, позже Шаляпин, Чехов – да вся русская интеллигенция.

Жить бы без хлопот и радоваться, да только стал Сила у друзей неделями пропадать, к жене интерес потерял. Расстроенная Лиза решила меры предпринять – сама пошла в Сандуны из серебряной шайки помыться. Раз вся Москва говорит, что серебро – заговоренное, неужто не поможет оно хозяйке?!

Сняла Лиза отдельный кабинет, набрала полную шайку горячей воды да и услышала разговор в соседнем кабинете: «Говорят, хозяин бань, актер Сандунов, теперь целыми днями в особняке дворянки Столыпиной просиживает. Да не саму Столыпину привечает, а ее дворовую девку Лизавету Горбунову».

Наутро Лиза приказала слугам собираться: «В Петербург уедем!» Так что, когда через день вернулся Сила домой, там было пусто – ни жены, ни слуг.

В Петербурге Елизавета Семеновна Сандунова вновь стала петь на императорской сцене – и опять с фурором. Тем временем изменщику Силе пришлось-таки оставить сцену – любовь с дворовой девкой не прошла незамеченной для театрального начальства. Да и со здоровьем начались проблемы. И в 1820 году Силы Николаевича не стало.

Как-то Елизавета Семеновна приехала по делам в Москву. И сильно простудилась. Верные слуги отпаивали хозяйку липовым чаем. Поправившись, Сандунова решила себя побаловать – пошла в ювелирную лавку. Склонилась над витриной и ахнула – в синей бархатной коробочке светился тот самый перстень с бриллиантом. Домой она вернулась сияющая. Но уже к вечеру загрустила: «Вот нашлась потеря, да уж Силы нет. Некому подарить!..»

В ночь на 22 ноября 1826 года Сандунова легла спать, надев на безымянный палец вновь обретенный перстень. Как оказалось, в последний раз: к утру ее нашли бездыханной.

«Екатерина третья»

Россия знает Екатерину I и Екатерину II, но на троне могла бы появиться и Екатерина III – дочь императора Павла I. И то, что она не стала добиваться власти, заслуживает особого внимания. Иначе история могла бы повернуться по-иному…

Катенька была баловнем в царской семье. Ее обожали отец и старший брат – будущий Александр I. Современники отмечали, что «она умна, талантлива, красива, с живым энергичным характером и редкой способностью обаятельно действовать на окружающих». Но была у девочки и неприятная черта – непомерная амбициозность: девочка мечтала о власти.

А почему бы и нет? Правила же когда-то ее бабка – Екатерина и, между прочим, прослыла Великой. Разве Катенька не может стать такой же? Недаром же отец, Павел Петрович, частенько заговаривает с ней о том, что с недоверием относится к сыновьям, особенно к любимцу бабушки Александру. Зато все чаще превозносит ум и практическую сметку своей любимицы. Изумленный австрийский посол Сен-Жюльен даже написал в своем донесении, что русский император «подает надежду честолюбивой душе своей дочери», а юная великая княжна Екатерина Павловна ведет себя так, словно «подготавливается к тому, чтобы последовать примеру своей бабушки Екатерины II и рано или поздно занять императорский трон России».