Великие женщины мировой истории. 100 сюжетов о трагедиях и триумфах прекрасной половины человечества - Коровина Елена Анатольевна - Страница 35

П. Лесли. Нелл Гвин. Ок. 1675

А почему бы и нет? Уже год эта рыжеволосая девчонка блистала в театре. Нет, не на сцене, конечно, а в зрительном зале. Нелл продавала зрителям «Друри-Лейн» апельсины и делала это всегда с присказками, шуточками, с озорным блеском глаз. Ох уж эти апельсины! Душистые лакомства с запахом терпкого лета. Маленькие солнышки в вечной промозглости Лондона…

Раньше их продавала в зрительном зале старшая сестра Нелл – Мэри. Потом пристроила и Нелл. 14-летняя девчонка ухватилась за эту возможность, как утопающий за соломинку. Это же свобода на весь вечер. Ведь сколько она себя помнила, по вечерам ей всегда приходилось особенно тяжко. С детства она работала – разносила вино клиентам. И не где-нибудь – в борделе!..

А что делать? Отец Нелл, бывший солдат, сгинул где-то в долговой тюрьме. Пришлось матери одной кормить дочек. Вот она и придумала открыть бордель. Дело прибыльное. Слава богу, саму Нелл «бордельные» дела не сильно касались – она только носила вино посетителям. Но себе еще девчонкой слово дала: что бы ни случилось, как бы ни повернулась жизнь – без любви ни-ни! С детства она знала, что красива, любому мужчине может голову вскружить. Еще бы – темно-карие загадочные глаза, пышные рыжевато-каштановые локоны, рост хоть и небольшой, но фигурка точеная. Смех завораживающий, движения грациозные. Будто и не в грязном борделе росла, а во дворцах с персидскими коврами. Мистер Харт лично занялся обучением юной актрисы. И вот уже три года Нелл с блеском играет и нежных юных леди, и веселых очаровательных субреток. Публика приходит в восторг от одного ее появления. А сама «звезда» уже неплохо зарабатывает, имеет приличную квартирку и даже горничную. Это она-то, которой с детства приходилось всем прислуживать…

И вот вам! Правая ложа… И как раз в тот вечер, когда Нелл играет свою коронную роль – Флоримену в комедии Драйдена «Тайная любовь». Уже после первого акта восторженные зрители ее пять раз вызывали. Нелл едва отдышалась, вернувшись со сцены, и тут вспомнила: «Правая ложа…»

Зайти, да побыстрее – и дело с концом! Приготовив едкое словцо, Нелл влетела в ложу. В сердцах тряхнула кудряшками. Из полумрака ей навстречу поднялся мужчина. Нелл окаменела… В ложе был король!

Карл II славился своими любовными похождениями. О них знал весь Лондон. Знала и королева. Но относилась снисходительно. Детей у них не было, и Карл благополучно приживал их на стороне. Долгие годы он провел в изгнании, но не утерял своего природного жизнелюбия. Вернувшись на родину в 1660 году, он повел довольно бурную жизнь. Всем государственным делам предпочитал веселые пирушки в компании друзей. Благоволил к сценическим представлениям, повелел открыть все театры, закрытые во времена революции и диктатуры Кромвеля. И главное – обожал юмор и хорошие шутки. Сам был записным остряком, друзей подбирал соответственно. Может, потому и народ добродушно воспринял возвращение королевской власти, ведь остроты Карла разносились по всей стране.

Рыжеволосую насмешницу Нелл король заметил еще во времена ее бурной торговли апельсинами. Он даже запомнил пару ее шуточек – процитировал своим великосветским приятелям. И надо сказать, шуточки Нелл оказались столь «солеными», что даже у записных остряков уши запылали. И вот теперь, глядя в насмешливые темные глаза этой рыжей бестии, Карл впервые в жизни не знал, что сказать. Он вздохнул и протянул красотке… апельсин.

«Ого! – воскликнула Нелл, ничуть не смутившись. – Кажется, ситуация изменилась. Теперь апельсины продают мне. Сколько стоит?» – «Один поцелуй!» – ответил Карл. И оба рассмеялись.

Карл был галантен. Учтив. Нежен. В конце концов, он не виноват, что родился королем. Да и за свою корону он заплатил сполна! Бегство от Кромвеля, изгнание, жизнь «в милостях» французского трона. Но Карл не сломался перед Судьбой. За это Нелл и полюбила – не короля, а просто мужчину. Она по-прежнему играла, и Лондон встречал ее овациями. Простой люд не жалел ладоней, гордясь ею: «Молодчина наша Нелл! Эко взлетела!»

Весной 1670 года у нее родился сын – маленький Карл с рыжими волосиками на голове. «Дитя апельсинов! – хохотала Нелл и, не смущаясь, совала сына августейшему папаше. – Видите голубую венку на ручке? Это – ваша голубая кровь!»

Уже через пару месяцев после рождения сына Нелл играла в «Победе над Гренадой», новой пьесе Драйдена, написанной специально для нее. Зрители встречали любимицу шквалом оваций. Поджидали под дверью гримерной. Но Нелл в антракте рассеянно чистила апельсины, разбрасывая вокруг кожуру. Все ее мысли были не о спектакле, а о сынишке, которого приходится оставлять дома на попечении няньки, и о Карле, у которого очередная важная встреча с очередным заграничным посланником. Ну как можно играть, когда все мысли заняты другим?.. Нелл обожала театр. Но сына и короля она любила. Словом, любовь перевесила сцену. Значит, это была настоящая любовь…

Уйдя со сцены и получив от Карла солидное денежное содержание, Нелл поселилась рядом с королевским дворцом. Теперь ее жизнь обрела спокойствие: прекрасный огороженный домик, примыкавший к Сент-Джеймс-парку; прелестный малыш, бегающий по мощеному дворику, и Карл, гуляющий вечерами по парку в окружении своих любимых павлинов. Любой прохожий мог видеть житейскую сцену: Нелл, свесившаяся через забор, и король, вытянувший голову вверх, громко беседуют друг с другом. Идиллия, да и только!

Но вот именно – только… Стоит королю позвать свою Нелл во дворец – сплетни хоть неводом собирай! Содержанка, девка, тварь – как только не кличут бывшую актрису дворцовые злыдни. Самой Нелл, правда, на это наплевать. Но ведь у нее есть слуги. Вот недавно ее кучер расквасил другому лицо за то, что тот обозвал его госпожу «девкой». Нелл только хохотала, узнав об этом: «Да я и есть девка! За что же морду бить?» Но у кучера – свои понятия: «Вас могут звать как угодно, но я не желаю, чтобы меня звали кучером девки!» Вот такая собственная гордость! Хорошо, у Нелл ее нет. Целый год она даже собственного сына называла бастардом. В конце концов сам Карл возмутился: «Это же мой сын!» Но Нелл за словом в карман никогда не лезла и мало чего стеснялась. «Он же незаконный! – простосердечно заявила она. – Как же его называть?» Король смутился и дал сыну титул графа Берфорда, а потом и герцога Альбанского.

Что ж, Карл искренне любил сына и Нелл. Искренне убивался, когда совсем маленьким умер их второй сын. Но долго горевать король не умел и утешился в объятиях очередной красотки. Нелл философски относилась к изменам ветреника. Но однажды и ее прорвало. Карл влюбился во фрейлину – француженку Луизу Керуайль. То ли она напоминала ему о юности, проведенной во Франции, то ли трогала его сердце родством со старинными французскими аристократами. Но Нелл-то знала: Луиза – самозванка. Если с кем и в родстве, так забору в Лувре – троюродный плетень. Однажды после смерти принца Руанского Луиза появилась при дворе в трауре. Как же – родственник умер! На другой день насмешница Нелл тоже пришла в трауре, объясняя: «Умер хан Татарский – мой двоюродный дедушка!» Поняв вранье Луизы, даже двор невзлюбил ее. А уж о народе и говорить нечего. Все неудачи правления Карла приписывались влиянию иноземки-француженки. Зато все хорошее – влиянию Нелл. Ей и самой пришлось испытать эту ненависть-любовь. Однажды, когда она ехала в королевской карете, толпа осыпала ее камнями, думая, что едет француженка. Находчивая Нелл высунула из кареты свою рыжую голову и на «соленом» просторечном говоре заорала: «Добрый народ, будь вежлив! Я не иноземная, я своя, отечественная б…!» Толпа пришла в восторг – Нелл приветствовали как королеву.

2 февраля 1685 года Нелл Гвин собиралась отметить свое 35-летие. Но не пришлось! Ее срочно вызвали в покои короля. Оказалось, Карла хватил удар. Он промучился еще несколько дней, но все равно острил: «Извините, господа! И сам задерживаюсь, и вас задерживаю!..»