Великие женщины мировой истории. 100 сюжетов о трагедиях и триумфах прекрасной половины человечества - Коровина Елена Анатольевна - Страница 100

Жизнь ее складывалась тоже не гладко. В 17 лет Верочка Фирсанова сбежала из родительского дома. Стоял ноябрь 1879 года. Осень припозднилась – с неба моросил колючий дождь. В эдакую погоду и собак на улицу не выгоняют!.. Но у Верочки не было выхода – уезжая в купеческий клуб, тятенька пообещал вернуться с женихом для дочки-наследницы.

Жених!.. Да разве так можно назвать старика банкира Воронина?! Лицом не гож, руки липкие – ну как за такого замуж идти?! Уж Верочка месяц плакала, моля тятеньку не губить ее молодость, – все зря. Уперся Иван Григорьевич – и точка. Вот и пришлось бежать…

Проплутала Вера под дождем по грязным улицам, завернула за угол, поскользнулась да и съехала на проезжую часть. А тут как на грех – извозчик-лихач: «Посторонись!» Но как посторониться, если ноги не держат? Закричала Вера от ужаса да и покатилась в придорожную канаву…

Слава богу, нашли!.. Отец, ругаясь, сам привез непокорную дочь домой. Целый месяц провалялась беглянка с лихорадочным кашлем. Все надеялась: может, отец поймет, сколь ненавистно ей замужество? Куда там! Миллионщик-промышленник Иван Фирсанов придерживался строгих домостроевских правил. В жизни сам всего добился. Начинал в ювелирной лавке купца Щеголева мальчишкой на побегушках. Стал приказчиком. Потом свое дело открыл. Сначала по ювелирной части, затем стал торговать лесом, строить в Москве дома. По хватке и беспощадности купцы прозвали его «лесным волком», вот и дочь свою не пощадил: выдал-таки за приятеля – банкира Воронина.

Только ничего хорошего из этого брака не вышло. Новоявленный муж оказался ревнив да скуп: держал молодую жену взаперти, считал каждую копейку. Одно слово – банкир… Казалось, так и не узнать Верочке счастья, но в 1881 году умер грозный папаша Фирсанов. Вера тут же взяла свою судьбу в собственные руки: вызвала поверенного и приказала начать бракоразводный процесс с возвратом родовой фамилии. Конечно, дело оказалось нелегким: ненавистный банкир своего не упустил – затребовал миллион отступного. Но Вера ради свободы была готова на все!

Вера Ивановна Фирсанова

Зато у нее теперь началась независимая жизнь – вольготная да веселая. В шикарном особняке на Пречистенке, доставшемся от тятеньки, она собрала золотую московскую молодежь: коммерсантов и чиновников, актеров и художников. Все симпатичны и веселы. Постных-то лиц Верочка и при прежней жизни насмотрелась! Только вот после балов да развлечений Вера до утра просиживала над бумагами, пытаясь разобраться в папашиных делах. Через пару месяцев уже вникла во все хозяйство, затребовала поверенных и объявила, что отныне станет вести дела самолично. Так началась ее предпринимательская жизнь.

На одном из зимних маскарадов два совсем еще юных весельчака, художники Валентин Серов и Константин Юон, указали Вере на гвардейского поручика Гонецкого: «Обратите на него внимание! Уж так в вас влюблен!» Вера взглянула и обомлела – это же тот красавец, который часто рядом с ней оказывается, но подойти не решается. Наконец-то их познакомили! Правда, выяснилось, что блестящий поручик гол как сокол. Но разве ж в деньгах счастье? Много ли имела его Вера, когда была женой банкира?!

Словом, вышла Вера замуж по любви. А чтобы обожаемый муж не комплексовал, выписала ему чеки «на ближайшие расходы по делам». Только супруг из армии уволился и денежки быстро спустил. Тут Вера и задумалась об интересном деле для мужа. Тот не отказался: «Помнишь, тебе от отца Сандуновские бани остались? Они почти развалились, но ведь можно и перестроить. Поеду-ка я в Европу и Турцию, посмотрю, как у них банное дело поставлено».

Вера согласилась. Действительно, легендарные Сандуны, построенные в начале XIX века знаменитой актерской четой – Елизаветой и Силой Сандуновыми, когда-то были достопримечательностью Москвы. Но за 80 лет обветшали, оборудование их устарело. Отцу Веры они достались, считай, даром. Так почему бы мужу не заняться их возрождением? Ну а чтобы супруг мог располагать полной свободой в деле, Вера продала бани «господину Гонецкому» за 10 рублей и открыла кредит «банный» без ограничения. Муж ринулся в Европу – осматривать достопримечательности банного дела, а в дом Фирсановой на Пречистенке полетели телеграммы: «Осмотрел Вену. Еду в Париж. Вышли средств», «Приплыл в Стамбул. Дел много. Задерживаюсь. Телеграфируй денег». Словом, мировое банное турне вылилось в кругленькую сумму. Зато вернулся Гонецкий с лучшими чертежами и венским архитектором Фрейденбергом. Ну а Вера настояла, чтобы при перестройке старые Сандуны превратились в настоящий дворец: залы, отделанные мрамором, камины – малахитом, кругом украшения из яшмы, лазурита, хризопраза. В банях ввели технические новинки: поставили новейшие фильтры для мягкости воды, провели электрическое освещение, диковинную штуку по тем временам. 14 февраля 1896 года при огромном скоплении начальства, духовенства и купечества состоялось освящение Сандунов. Только вот, слушая торжественные речи, Вера вдруг подумала: москвичи получили роскошный подарок, а она – что? Недавно Федор Шаляпин, давний приятель, выложил ей во хмелю, что Гонецкий по Тверской с какой-то певичкой на лихаче раскатывает. У Веры словно глаза открылись. Подумала она: а куда муж тратит свои вечные кредиты из ее банка, не на красоток ли? Да и что он делал в своем банном турне – не с одалисками ли парился? Ведь пропадал же где-то два года…

А тут и совсем неутешительная весть подоспела: гуляка муж-то еще и в карты проигрался. А чтобы заплатить долг, тайком продал Сандуновские бани. Вера пришла в гнев. Бани выкупила, а с мужем-обманщиком на развод подала. Да только тот миллион отступного затребовал. Ну точно как банкир Воронин. Такса такая, что ли, у проклятущих мужиков?..

С тех пор решила Вера Ивановна от всяких «замужеств» держаться подальше, тем более что дел множество. Ее лесоторговые предприятия были разбросаны по всей стране, строительства шли в разных городах, но главные ее детища были, конечно, в любимой Москве: строительства аж на 26 участках. И за все Вера взялась железной рукой. В среде промышленников ее даже прозвали «предпринимательской бабой». В прозвище звучала, конечно, издевка: как это баба может дела вести?! Но было и уважение: ведет ведь, да еще и с миллионной прибылью!

Трудилась Вера Ивановна без обмана, но и долгов не прощала. Вот за долги-то и отошел к ней ресторан «Прага», что на Арбатской площади. Был он некогда прославлен, богачи и интеллигенция там откушивали, но ныне прогорел. Вера его переделала, обустроила интерьеры с невиданной дотоле роскошью: не ресторан – чистый дворец!

В начале XX века Вера Ивановна вступила в Торговую палату. И опять решила вести дела не абы где, а в новом дворце торговли. 7 февраля 1906 года открылся Петровский пассаж – торговая галерея, равной которой не было во всей стране. Строили его архитекторы Калугин и Фрейденберг (тот самый – «сандуновский»), а увенчал стеклянными галереями инженер Шухов (впоследствии строитель легендарной телебашни). Москвичи окрестили уникальный Пассаж чудом света – очень уж он напоминал легендарные висячие сады Семирамиды. В нем были представлены все самые знаменитые российские и зарубежные фирмы. Вот тогда-то Фирсанову и назвали «самой роскошной предпринимательницей России» и даже заговорили о статусе почетного гражданина города. Но…

Революция распорядилась иначе. Какое там почетное гражданство – устроительница московской роскоши оказалась в нищете. Веру Ивановну выселили из собственного дома на 1-й Мещанской улице в крохотную комнатенку коммунальной квартиры на Арбате. Она стала лишенкой – без права на паспорт, свободное перемещение и продовольственный паек – практически без права на саму жизнь. Правда, она еще могла ходить мимо своей «Праги» или Петровского пассажа. Заходить туда уже не имело смысла – денег не было. По ночам, лежа без сна на железной кровати, Вера невольно вспоминала, сколько средств угрохала на благотворительность: выстроила Фирсановский дом для вдов и сирот, дом-школу для слепых детей, провела железнодорожную ветку в Фирсановку, ежегодно жертвовала по полмиллиона на развитие искусства и культуры, на деятельность больниц, приютов, школы. Но все оказалось напрасно. Даже из Фирсановского дома повыгоняли вдов и сирот, разместив там очередное ведомство новой власти, проще говоря, еще одну бюрократическую структуру.