Украденные сердца - Мартин Мишель - Страница 8

— Извините за то, что произошло, — виновато произнесла Тесс. — Я совсем потеряла голову. Это из-за песенки — терпеть не могу лошадей.

— Все в порядке, моя дорогая, — Джейн Кушман улыбнулась. — Это наша вина. Представляю, каково вам постоянно находиться в напряжении. Все что-то подозревают, пристают с каверзными вопросами — что да как? Этак действительно нервы могут не выдержать. Мне кажется, что вам надо немного прогуляться, на свежем воздухе вам станет лучше. Люк с удовольствием составит вам компанию и покажет имение. Вы не пожалеете — здесь есть на что посмотреть. Мне было бы приятно это сделать самой, но, увы, годы дают о себе знать, я очень быстро устаю. А мы, доктор Ванштейн, лучше посидим здесь и насладимся неторопливой беседой. Знаете, доктор, меня всегда интересовала психиатрия, у меня куча вопросов к вам.

Люк едва сдержал улыбку. Джейн Кушман взяла на себя доктора. Теперь тот не будет путаться у него под ногами, и он сможет хорошенько расспросить мисс Алкотт о ее жизни. У Люка поднялось настроение. Похоже, что этот день еще не окончательно испорчен. Он поднялся с кресла и посмотрел на Тесс.

— Прогуляемся?

— Почему бы и нет?! — Она пожала плечами.

3

Люк предложил Тесс руку, и они прошли на просторную светлую террасу, откуда по ступенькам спустились в сад. Перед ними расстилалась большая, аккуратно подстриженная лужайка. Молодая изумрудно-зеленая трава радовала глаз. Тесс подняла голову и зажмурилась. В чистом голубом небе ослепительно ярко сияло солнце. Повсюду щебетали и весело перекликались птицы. Сразу за лужайкой начинался тенистый лес — вековые, могучие деревья с густыми кронами. Они неспешно двинулись к нему по аллее.

— Красиво, правда? — Люк указал рукой на одинокий дуб, величественно стоявший посреди лужайки. — Давайте подойдем поближе.

— Бесподобно, — ответила Тесс. — Мне здесь нравится. Старая аристократия умела вкладывать деньги не только в дело, но и в недвижимость.

— Должно быть, все это, — он широко развел руки, — кажется вам до боли знакомым и родным?..

Тесс криво усмехнулась.

— Мистер Мэнсфилд, вы же все равно не верите ни одному моему слову. Так зачем спрашивать?

— Ну как же? У вас какая-то странная, я бы сказал, избирательная память: что-то вы помните, а что-то нет. Я просто пытаюсь в этом разобраться и хочу помочь вам. — Люк прислонился спиной к дереву, скрестив руки на груди. — Например, вот этот дуб-великан, который стоит здесь не одну сотню лет, — старый знакомый Элизабет. В детстве она часто играла на лужайке и сейчас, наверное, вспомнила бы это могучее дерево. А что скажете вы?

— Мне ужасно надоели ваши вопросы. Я же сказала, что у меня не сохранилось воспоминаний из моего детства. Хм, а куда делись качели? — неожиданно поинтересовалась она.

— Откуда вы знаете, что они здесь были? Тесс хитро улыбнулась.

— На самой нижней, вон той толстой ветке, — она вытянула руку, — остались металлические кольца. Значит, здесь когда-то висели качели. Все, как видите, очень просто.

Люк одобрительно усмехнулся и поднял руки, отдавая должное ее наблюдательности. А может, изворотливости? Давно он не встречал такого умного и осторожного собеседника.

— Действительно, когда-то давно здесь были качели. Их сделали специально для маленькой Элизабет. Когда девочку похитили, Джон Кушман места себе не находил от отчаяния. Ужасно переживал и винил во всем случившемся себя. Это он распорядился снять качели.

— Грустно, — тихо произнесла Тесс. Люк кивнул:

— Да, вот такая печальная история. Мне непонятно одно, мисс Алкотт, вот вы пришли в этот дом, а сами-то верите в эту сказку о чудесном воскрешении наследницы, а?

Тесс хмыкнула:

— Нет, не верю.

Люк опустил руки и, сжав кулаки, яростно сверкнул глазами:

— Так какого черта вы тут делаете!

Тесс в притворном испуге выставила вперед ладони, словно защищалась от возможного нападения.

— Полегче, полегче, мистер Мэнсфилд. Доктор Ванштейн — мой врач. Все говорят, что он гениальный психиатр. Кстати, сам он в этом тоже ни секунды не сомневается. Если он считает, что я Элизабет Кушман, то пусть так оно и будет. Больно надо мне спорить с гением! Я действительно не помню своих родителей, а он хочет докопаться до истины.

— А вам не жалко миссис Кушман? Лично вам она не сделала ничего плохого. Это же жестоко так поступать с ней.

— Мистер Мэнсфилд, по-моему, вы недооцениваете почтенную леди, — с раздражением заметила Тесс. — Джейн Кушман не страдает чрезмерной сентиментальностью и излишней доверчивостью. Она не больше вашего верит мне. И вообще, отстаньте от меня! Какого черта вы ко мне цепляетесь?

Люк разинул рот. Ему не доводилось встречать женщину, которая бы вот так решительно дала ему от ворот поворот.

— Ясно и откровенно. Вы всегда такая воинственная? — поинтересовался он, проглотив грубость.

— Что, не нравится? — вздернула подбородок Тесс. — Да ладно вам, Мэнсфилд, перестаньте, вы же не ребенок! Давайте отбросим пустые условности и показную вежливость. Мы — не друзья, а враги. Я что, слепая? Мне сразу стало ясно, за кого меня тут принимают. А ваши дешевые уловки — серебряная чашечка, браслетик, плюшевые медвежата?! Просто смешно. Надо быть дурочкой, чтобы на все это клюнуть. — Тесс перевела дыхание. — Я оказалась в идиотской ситуации, хуже не бывает — меж двух огней. Макс, помешанный на своих гипнотических опытах, твердит, хотя я в это не верю, что я — Элизабет, и тащит меня сюда. Здесь же меня встречают в штыки и подвергают унизительному допросу. Остается только отбиваться что есть сил. А вы еще спрашиваете, почему я такая воинственная. Впрочем, вам все равно не понять — судя по всему, вы плохо разбираетесь в людях.

Люк двинулся к ней.

— Заблуждаетесь, мисс Алкотт, я никогда и ни в чем не ошибаюсь. Скоро сами в этом убедитесь. Вот тогда-то вы пожалеете, что ввязались в эту авантюру, да будет слишком поздно.

— Поживем — увидим, — тихо произнесла Тесс, устремив на него пристальный взгляд. — Что-то вы очень распетушились, вам не кажется?

— Противника лучше переоценить, чем недооценить. — Он приблизился к ней почти вплотную.

Тесс пришлось задрать голову вверх. Конечно, стоять так, вытянув шею, было очень неудобно, чего проще сделать шаг назад, но отступать она не хотела. Не сводя с нее глаз, Люк продолжил:

— Мне вот что непонятно: с чего это вы, мисс Алкотт, такая сильная, волевая женщина, в прошлом незаурядная мошенница, обратились к какому-то психиатру? Вы и доктор Ванштейн, согласитесь, — странная компания.

От его колючего, цепкого взгляда Тесс стало не по себе. Она не выдержала и отступила назад.

— Рано или поздно начинаешь задумываться о прошлом. Я вся извелась, гадая, кто я, где мои родители…

— Да-да, спасибо, что напомнили. А я-то хорош — совсем запамятовал, что у вас была амнезия. — Он потер лоб, с ехидной улыбочкой глядя на Тесс. — Скажите, мисс Алкотт, так вам помогли сеансы вашего дорогого доктора? Что-нибудь. удалось вспомнить?

— Мистер Мэнсфилд, мне не нравится ваш скептицизм. Вы что, не верите в гипноз?

— Почему же? В гипноз я верю, а вот вам — нет. Поэтому давайте-ка расскажите мне, что вы там вспомнили. Можете всплакнуть для пущей убедительности. Глядишь, я вам и поверю.

— Последний раз я плакала так давно, что даже забыла, как это делается, мистер Мэнсфилд, — зло процедила Тесс. — Спрячьте ваш платок, он не потребуется. Сколько можно вам повторять — я почти ничего не помню. В памяти остались только неясные, туманные образы. Какая-то огромная, словно теленок, собака, но не страшная, а очень добрая. Она лижет мое лицо. Я смеюсь, цепляюсь руками за ее шею, а она все продолжает облизывать меня шершавым языком. Еще я помню какую-то рыжеволосую женщину. Она держит меня за руку и что-то ласково говорит, называя меня Бет.

Тесс задумчиво обвела взглядом газон, посмотрела на густой лес и продолжила:

— Помню яхту, большой парус. На яхте какой-то мужчина. А вот его лица не помню. Еще перед моими глазами стоит жуткая картина. Я проснулась глубокой ночью. Надо мной склонилась темная фигура. Мне страшно, из моей груди рвется крик, но мне зажимают рот. Как видите, мои воспоминания сумбурны и отрывочны. Поэтому на большинство ваших вопросов я не смогу ответить. Я не помню своего раннего детства и не знаю, почему мне пришло на ум назвать того плюшевого медвежонка Фредом и почему карусель показалась мне знакомой. — Тесс вновь оглянулась. — Мне кажется, что когда-то я все это уже видела. Вот и сейчас у меня возникло ощущение, что на этой лужайке должен стоять детский домик для игр.