Биосфера (СИ) - Середенко Игорь Анатольевич - Страница 5

— Черт возьми! — прошипел злобно Роберт.

— Тебе лучше успокоиться.

— И что, никто не возражал против этой семейно кадровой политики внутри компании.

— Он многих уволил и сместил, — сказал, уже успокоившись, Диксон. — Все просто боятся.

— Вот, вот. То-то оно, что боятся. Страх сдерживает их.

— Да, тебе хорошо говорить, у тебя нет семьи, — сказал Диксон.

— Ну и кем мы сейчас… ну, ты понял. Проклятье, не могу понять, как такое могло…

— Можно, Роберт. Человек ко всему приспосабливается, да и выхода у нас нет. Иначе можно оказаться на улице, а потерять такую работу… Ты сам понимаешь. Слишком долго мы к ней шли, чтобы… Короче, и ты и я теперь работаем простыми программистами вот в этом отделе, — Диксон указал на кабинет.

— Что? Здесь? Да, все возвращается на круги.

Он замолчал, как будто задумался о чем-то, а затем продолжил.

— Я так, понимаю, это твое место, — Роберт печально посмотрел на Диксона.

— Ты прав, а твое — вон там, у стены, справа.

Роберт посмотрел уныло на одинокий стол, стоящий справа от двери, и тяжело вздохнул.

— Что ты намерен делать? Этот Беркли, конечно, ни черта не разбирается в программировании и научной логике, но зато отлично справляется в бытовой логике. Он вмиг уволит тех, кто ему неугоден.

— Учитывая, что мои отношения с ним были весьма напряженными, то теперь будут совсем несносными. Так? — Роберт посмотрел с натянутой улыбкой на Диксона.

— Да, Роберт. Я боюсь, что при нынешнем раскладе сил он может просто уволить тебя.

— А мотивировка?

— Любая, для него все хорошо. Хитрый и пронырливый лис придумает сто подлостей, о которых нам в голову даже не придет. Так что ты намерен делать? — тихо и по-дружески спросил Диксон.

— Ну, раз, всех это устраивает… Я не решил еще. Официально я все еще в отпуске. У меня еще три дня есть.

— Ты не задерживай с этим. Лучше раньше прийти на работу, а то и это место потеряешь. Беркли ничего не стоит кого-либо заменить.

В супермаркете Роберт купил с десяток бутылок пива и отправился домой. Весь вечер он пытался дозвониться к Лоре, но ее телефон молчал. Роберт уже не находил места от волнения, как вдруг раздался телефонный звонок. Мысль о том, что он услышит любимый, ласковый и приятный сердцу голос, ласкала и успокаивала раздраженные нервы. Он уже воспрял духом и нежные чувства затмили его неудачу и переживания из-за работы. Он буквально подлетел к телефонному аппарату и вихрем вмиг сорвал с него трубку. И он не ошибся, это был голос его любимого и самого дорого человека. В разговоре с ней он как-то не сразу заметил строгий тон беседы, которого придерживалась Лора.

— Я хотела бы с тобой встретиться, — совершенно без эмоций проговорила она.

— Бог ты мой, Лора, я тебе звонил, много раз. Почему ты не отвечала? Где ты все время была? Я соскучился. — порывисто выговорил Роберт.

— Я была занята на работе.

— Ну, хорошо… Я хочу видеть тебя.

— Давай встретимся у фонтана на площади, — тихо проговорила Лора.

— Окей. Я буду ждать тебя в шесть, договорились.

— Да. Пока, — и она повесила трубку.

Он тоже опустил трубку. Но только теперь он призадумался о настороженном тоне, с которым Лора говорила с ним.

Он быстро и непринужденно выбежал из дома. По дороге он купил красных роз, которые она любила, и без четверти шесть он уже с нетерпением ожидал свою любовь у фонтана, где когда-то он впервые ее увидел. Лора не медлила себя ждать. Она тоже пришла раньше. Роберт, услышав ее мягкий и мелодичный девичий голосок, успокоился, и даже немного позабыл о неприятностях на работе. Она приняла цветы из его рук, ее губы слегка, но в легком напряжении растянулись, и она тихо проговорила.

— Я не смогу с тобой видеться.

— То есть как? Почему? — удивился Роберт.

— Я уезжаю, — сказала она. Ее губы немного дрожали.

— Куда?! — сказал Роберт, округлив глаза от удивления.

— Я решила стать актрисой. И уезжаю в другой штат, на юг. Мы не сможем больше встречаться.

Она достала серебряное кольцо, которое он ей когда-то подарил, и протянула ему.

— Вот, возьми.

— Нет, не возьму. Оно твое. — он вспомнил, как год назад надевал ей это кольцо в знак того, чтобы быть вместе.

Его сердце жутко сжалось в какой-то судороге, из-за которой он не мог ничего ни понять, ни сказать.

— Ты меня не любишь? — сказал он мягко в надежде на положительный ответ, который бы, словно пилюля бессмертия, воздействовал бы на его угнетающее душу состояние.

— Я должна уехать, — она не решалась с ответом и старалась уйти от него, прячась за ширмой неотложных обстоятельств, которые якобы упали на нее сверху, не по ее вине.

— Но это же простой вопрос, — он домогался от нее искренности и ясности отношений.

— Я буду жить в другом городе, — пыталась она пояснить ему, уходя от возможного напряжения в разговоре и прямого ответа.

— Но это не страшно. Я, ведь, могу с тобой поехать, и там найду работу. Программисты везде нужны, — он не решался рассказать ей сейчас о своих неприятностях. Ему было больно слышать от нее эти слова. Он никак не ожидал, что она его вот так предаст, а её любовь охладилась и исчезла, словно сорванные ветром пожелтевшие осенние листья.

— Не нужно, — тихо проговорила она.

— Ты любишь меня? — он решил сразу добиться ясности, чтобы уменьшить боль, которая уже успела съесть четверть его сердца, навеки поселившись в нем, словно червь.

— Нет, — тихо проговорила она своим нежным и тоненьким голоском.

Он тяжело вздохнул, словно его мучения, съедавшие его изнутри, враз куда-то делись. Это была первая нервная реакция, подобно тому, как у человека, потерявшему конечность, появляется шок после сильной боли. Его непонимания растаяли, он все понял, мысли затуманились от переживаемой тупой, неизвестно от куда взявшейся, боли. Теперь он не хотел ее видеть, ему был противен ее лживый мелодичный голос. И, чтобы поскорее избавиться от тяжести, наполняющей его сознание и жгучую глубокую нестерпимую сердечную боль, уничтожающую душу, он коротко произнес.

— Пока.

Она ответила ему тем же.

— Мы можем дружить, — произнесла Лора.

— Да, конечно, — он наклонил голову в знак согласия, хотя бури в его душе испытывали девятый вал, сметая все мысли и чувства в полный хаос.

Они шли в одном направлении от фонтана. Она шла впереди, а он позади в десять шагов от нее, словно два чужих человека. Они так неожиданно и быстро стали друг другу чужими, что ему казалось, что все это сон. Он шел и не мог объяснить, как это возможно. Его логический мозг, привыкший не отступать от верной мысли, искал лихорадочно причину. Но в чувствах порой нет логики, и он это знал. От этого ему становилось еще хуже. Ведь, он ее очень любил. Она для него была целым миром, который оказался для него полной загадкой. Как она могла так просто и неожиданно предать его? Почему? Он прошел еще сто метров и свернул в парк, чтобы поскорее не видеть ее силуэта. Но как стереть память о ней? Как быть с теплыми воспоминаниями, которые все еще теплящимися угольками догоревшего огня, пытающимися согреть душу. Только она могла повлиять на него и помочь душевно. Сейчас ему нужна была ее помощь как никогда. И именно теперь она уходит от него.

Он бродил по улицам, аллеям парка, тропинкам и набережной весь день. Вечером в полном угнетении и внутренней пустоте он вернулся на съемную квартиру. У него пропал сон, он потерял реальность и перестал реагировать на телефонные звонки. Мир для него рухнул, разбился вдребезги, словно старый корабль о берег неблагосклонной судьбы. Он поник, подолгу стоял у шкафа и молча, созерцал точку на стене. Затем он подходил к стене или письменному столу и опущенным, пустым, безрадостным взглядом смотрел на стол. Иногда он открывал рот, словно рыба, пытаясь вдохнуть жизненно важный кислород, или безмолвно пытаться сказать судьбе о несправедливом повороте. Иногда появлялись слезы, которые туту же скатывались, подобно переспелым осенним яблокам, разбиваясь на лету. Так прошло несколько суток. Он потерял аппетит, сон, перестал следить за собой.