В огне желания - Мартин Кэт - Страница 70

– Черта с два я буду таскать с собой такую тяжесть, как «зубочистка», когда кто-то уже придумал револьвер.

– Ладно, пошутили и хватит, – проворчал Бутс, отводя дуло. – Нервный ты, я вижу, приятель.

Но он улыбнулся уже теплее. Брендон вытащил нож и подал бородачу, а когда тот спрятал его, убрал свой револьвер.

– Проехали, приятель, – бросил он.

– Выпивку мне и моему другу! – рявкнул Бутс, и бармен бросился выполнять распоряжение.

Лодочник заметно расслабился. Желая закрепить благоприятное впечатление, Брендон залпом проглотил налитую порцию. Дешевое, едва очищенное виски обожгло горло, но он давно научился не показывать этого.

– Вот что я скажу тебе, приятель. Я, как, похоже, и ты, устал болтаться вверх и вниз по реке. Картежничать – не самое скучное занятие, но и от него устаешь. Если твоя новая работенка и впрямь сулит хороший барыш, я последую за тобой хоть на край света.

– Хм… – Бутс несколько раз смерил его взглядом, словно прикидывая, стоит ли с таким связываться, потом опрокинул в заросшую пещеру рта свое виски. – Допустим, решу я взять тебя в долю… где тебя найти?

– А меня не надо искать. Я сам тебя найду, если нутром почую, что мне подфартило.

Он ловко толкнул стакан, и тот скользнул по стойке в самые руки бармену. Схватив его, бармен одобрительно крякнул. Брендон поглубже надвинул на лоб свое подобие шляпы и зашагал к двери, ни разу не оглянувшись.

Налетел ветер из гавани Нижнего Натчеза, где стояли рыбацкие лодки и сохли сети. Потянуло гниющими рыбьими потрохами, но удовлетворенный Брендон даже не поморщился. Он нутром чуял, что расследование движется в правильном направлении. Только бы удача сопутствовала ему еще немного…

Внезапно хорошее настроение иссякло, словно порыв ледяного ветра задул внутренний огонь. Инстинкт игрока подсказывал Брендону, что удача рано или поздно отворачивается, и чем больше она сопутствует тебе, тем неожиданнее покидает.

– Дети, может, погуляем? Правда, становится прохладно, и мне придется захватить шаль.

Троица юных Бенлерманом с готовностью приняла предложение. Присцилла вышла из особняка через заднюю дверь, направилась во флигель и отыскала в платяном шкафу красивую голубую шаль. Как и весь ее гардероб, это был подарок Сью Элис.

Дети ждали ее на веранде, и она снова подумала о том, что Мэт – вылитый отец, а девочки чудо как хороши в своих одинаковых платьицах и накрахмаленных кружевных передничках. Они были почти неотличимы, но Пейшенс чуть обогнала сестру ростом.

– Ну, какие у вас предложения?

– Сначала проверим, как поживает Герберт, – быстро предложила Чарити.

– Но прежде я покажу своих новых оловянных солдатиков, – непререкаемым тоном возразил Мэт. – Они в саду. Выследили вражеский дозор и теперь конвоируют его в штаб.

Присцилла подумала, что мальчики слишком рано учатся играть в войну, и, возможно, именно поэтому, вырастая, стремятся порой развязать войну настоящую. Но девочки как будто не возражали против небольшой дозы здоровой агрессии, потому что схватили Присциллу за руки и повлекли в сад, где под большой яблоней происходили маневры и войны Мэта. Вчетвером они перестроили боевой порядок драгун, потом проверили, как поживают Герберт и другие домашние животные Бенлерманом. Все это время дети наперебой рассказывали Присцилле о главных событиях своих маленьких жизней.

Она слушала и время от времени энергично кивала, хотя и не могла сосредоточиться на детских рассказах. Мысли снова и снова возвращались к Брендону. Где он сейчас, думала она с тревогой, чем занят?

Почему не хочет признаться ей во всем?

Присцилла вспомнила о том, что случилось во время пикника. Однажды она уже мучилась сомнениями и догадками, но Брендон все же открыл ей душу. Значит, со временем она узнает все.

Однако Бог знает почему, тревога ее возрастала по мере того, как день клонился к вечеру. Солнце опускалось к линии горизонта очень медленно. Присцилла едва замечала окружающее, и когда близнецы, которым наскучила чинная прогулка, попросили разрешения наперегонки броситься к дому, она кивнула с отсутствующим видом. Сама она не спеша направилась туда же с Мэтью, ибо его рассказы были еще не исчерпаны.

Выстрел раздался, когда они медленно огибали угол особняка. Громкий звук прорезал вечернюю тишину. Казалось, по воздуху прокатилось многократное эхо. Присцилла остановилась как вкопанная, не зная, откуда ждать опасности, но потом сообразила, что звук донесся из дома. Осознав это, она едва не упала в обморок от ужасного предчувствия. Подняв повыше юбки, Присцилла бросилась в дом, прыгая через две ступеньки.

Она толчком распахнула тяжелую створку дубовых дверей, пробежала через вестибюль и, ведомая интуицией, ворвалась в парадную гостиную. От того, что представилось ее взору, Присцилла похолодела. Шкафчик с оружием, всегда тщательно запертый был открыт. В нескольких шагах от него стояла белая как мел Пейшенс и смотрела на сестру, лежащую у ее ног. В двух шагах от девочки валялся на ковре запасной револьвер Брендона.

Присцилла перевела взгляд с выдвинутого верхнего ящика стола на открытые дверцы шкафчика, потом увидела красное пятно, расползшееся по передничку Чарити. «Смерть, – подумала она, – кровь и смерть». Вместо того чтобы сразу броситься к раненому ребенку, она зашаталась и схватилась за притолоку. Рассудок напрасно кричал: «Сделай же что-нибудь!» Присцилла словно впала в ступор, и стены вдруг поползли на нес. Комната казалась крохотной, едва освещенной, в углах заклубилась тьма. Заполняя все, она готова была поглотить Присциллу. Наконец в поле зрения не осталось ничего, кроме маленького тела на пропитанном кровью ковре.

– Что за чертовщина?.. – послышалось за спиной. Краем глаза Присцилла заметила знакомую фигуру, приостановившуюся в дверях рядом с ней.

– Господи! – Бросившись вперед, Брендон крикнул: – Не стой так, принеси что-нибудь, любую тряпку, нужно остановить кровотечение.

Присцилла прекрасно слышала эти слова, но не двинулась с места. Тогда Брендон повернулся к дрожащей, мертвенно-бледной Пейшенс:

– Твоя мама сейчас в цветнике. Беги, скажи ей, что Чарити ранена. Пусть пошлет за доктором.

Девочка сорвалась с места и в мгновение ока была за порогом. Должно быть, первый шок сменился отчаянием, потому что она залилась слезами. Присцилла же так и не шевельнулась.

– Да что с тобой, черт возьми! Нужно перетянуть рану! Это был, без сомнения, голос Брендона, но она уже не могла понять, откуда он доносится. Комната совершенно изменилась и выглядела искаженной, скомканной, словно мятый рисунок. Стены отдалялись, тогда как пятно крови, напротив, близилось, подползало к Присцилле. Кровь была теперь не только на полу, но и на стенах, занавесках – абсолютно на всем. И эти кровавые стены смыкались, словно собираясь раздавить ее.

– Присцилла! Дьявольщина, шевелись же!

Она понимала, что от нее чего-то хотят, что нужно, необходимо это сделать, но ручеек крови все приближался, а голос таял и уже казался едва слышным. Присцилла видела Брендона, губы его беспрерывно шевелились, но в ее сознание не проникало ни звука. И все другие звуки померкли, стали глухими и тошнотворно растянутыми, они вибрировали и повторялись. А потом Брендон исчез. На его месте оказался кто-то другой… мужчина… ее отец. Смертельно раненный. Прикрытый по пояс окровавленной простыней, он распростерся на широкой кровати со смешными медными шишечками па спинке. Незнакомая женщина, совершенно обнаженная, обнимала его за шею. Она была мертва.

«Не надо, мама! Не надо, мама! Мне страшно!»

«Беги, Присцилла! Беги куда глаза глядят и никогда не возвращайся!»

Мать стояла у ночного столика, опустив руку и все еще сжимая револьвер. Глаза ее были пустыми. Потом она подошла к двери, перед которой стояла Присцилла, и закрыла ее с таким видом, словно на пороге никого не было.

«Мама!»

Из-за двери раздался еще один, последний выстрел. Он был глуше и тише, но Присцилла подпрыгнула от неожиданности и страха. Потом наступила тишина. Чуть выждав, она в полном смятении повернула ручку и с трудом приоткрыла тяжелую дверь. Мать лежала на полу перед кроватью, неподвижная и окровавленная, как отец и та женщина, что обнимала отца.