В огне желания - Мартин Кэт - Страница 48

– Я знаю, дорогая, как все это было для тебя трудно, – произнес Стюарт с необычной для него мягкостью, глядя в ту же сторону, что и она. – Если бы я мог поверить хоть на один миг, что тебе будет лучше без меня, то отпустил бы тебя не колеблясь.

Его тон тронул Присциллу. Ведь еще накануне раздражение Стюарта прорывалось в отрывистых фразах, обращенных к их спутникам. Его глубоко задело не заслуженное им предательство.

– Ты и не представляешь, – начала Присцилла, поддавшись порыву, – как глубоко я сожалею о том, что причинила тебе такую боль! Мне хотелось бы всей душой повернуть время вспять, изменить наше с тобой прошлое… но это невозможно, и остается только смириться с ним. Как ты великодушен, если все еще готов принять меня!

– Как же мне не принять тебя, Присцилла? – Он сдвинул брови. – Наши жизни связаны навсегда перед Богом и людьми, и, как гласит брачный обет, только смерть может разлучить нас. Давая обет, я свято верил в эти слова… а вот ты, кажется, не приняла их всерьез.

– Я так верила Брендону… – Она замялась, испытывая потребность объяснить мужу то, что случилось. Более того, ей самой хотелось понять это. – Я осталась совсем одна, я была беспомощна… а он… он мне помог.

– Одно мне не ясно, Присцилла: как ты могла бежать с ним после всего, что он сделал на твоих глазах?

– Он сказал, что Хеннесси убил бы его без колебаний.

– Он так сказал? Хм… Поверь словам человека, знавшего Баркера много лет. Это был преданный помощник и надежный друг. Он имел недостатки и слабости, бывал грубоват, но револьвер носил только для острастки. Траск это хорошо знал. Твой ковбой живет и процветает, втираясь в доверие к людям и пользуясь этим… Вспомни, как он поступил с тобой.

Ноги Присциллы подкосились, и она изо всех сил вцепилась в поручни.

– Нет! Он не такой!

– Вскоре после того как вы с Траском покинули Галвестон, там оказался Мае Хардинг. Он выяснил подробности убийства Баркера Хеннесси от помощника шерифа. Тот как раз получил депешу насчет того, что Траск разыскивается по обвинению в убийстве на индейской территории. Это святая правда. – Стюарт заглянул ей в лицо. – Поняв, что ты проведешь несколько дней наедине с Траском, Хардинг встревожился, и не без оснований. Всем известно, скольких женщин соблазнил и бросил этот человек. Сложись обстоятельства иначе, он бы не упустил возможности изнасиловать тебя в дороге.

Присцилла прикусила губу и прикрыла глаза, вспомнив роскошную блондинку, не обремененную ни одеждой, ни соблюдением приличий. Таких женщин, очевидно, и предпочитал Брендон Траск, так чего ради он внезапно изменил свои вкусы? Она-то ничем не походила на ту блондинку! Зато была доверчива и наивна, а, кроме того, привлекательна. Только глупец не воспользовался бы случаем, когда рядом никого другого не было.

Она стала для него всего-навсего очередным приключением, очередной победой.

– Теперь я понимаю, что вела себя как дурочка, – прошептала Присцилла, опустив глаза. – А ты способен простить такой проступок?

– Я не из тех, кто прощает просто так, не стану скрывать, Присцилла. Но ты заслужишь прощение, если впредь будешь вести себя безупречно. Только беспредельная верность, иного я не потерплю. Еще один случай вроде этого – и гнев мой будет ужасен.

Присцилла оценила грубую прямоту этих слов. Стюарт с ней честен, даже в ущерб своим интересам, и готов дать ей еще один шанс. Чего же еще требовать?

– Я сделаю все, чтобы ты не раскаялся, – тихо промолвила она.

– А я сделаю все, чтобы это тебе облегчить, – значительно мягче сказал он. – Вместе нам удастся достичь счастья в браке. – Стюарт погладил ее по голове, коснулся щеки и приподнял подбородок. – Мы с тобой муж и жена, Присцилла. Как только ты до конца осознаешь это, все устроится само собой.

Она молча кивнула, и на глаза ее навернулись слезы. Но это уже не были слезы боли. Потрясенная и благодарная девушка не верила своим ушам. Стюарт обещал ей прощение в обмен па одну только верность, как будто впредь могло быть иначе! Он согласен забыть о ее скандальном поступке и жить так, словно ничего не случилось! С ним нелегко, ибо он суров и неуступчив, но при этом честен с ней. Возможно, по-своему Стюарт любит ее.

А Брендон? Он обманом соблазнил ее.

Ради него Присцилла готова была отказаться от богатства, положения, от жизни безмятежной и обеспеченной. Он вскружил ей голову так, что она потеряла способность рассуждать здраво и уже не ценила то, о чем раньше мечтала. Мало того, что Брендон бродяга и убийца, он лишил ее невинности, хорошо зная, что очень скоро бросит, как и других.

Стюарт Эган, напротив, предложил ей руку помощи в трудную минуту, как и после смерти тети Мэдди, и Присцилла поклялась, что никогда больше не забудет его доброты. Более того, навсегда похоронит любовь к проходимцу-ковбою и воспоминания о том, какое наслаждение познала с ним.

С этого дня она станет безупречной супругой Стюарта Эгана. Присцилла заслужит его прощение и даст ему сыновей, о которых он мечтает. Только так – и не иначе, если она в самом деле в здравом уме.

Только бы забыть о виселице, грозившей Брендону! Заслужил ли он такое наказание? В ту минуту, когда дороги их разошлись навсегда, ей почудилось, что его глаза умоляют ее все понять и поверить ему. Как прекрасны эти пронзительно-голубые глаза! Какими ласковыми они бывали, какими любящими! Когда-то она поверила ему, заглянув в эти глаза…

«Господи, помоги! Я не должна думать о нем! Дай мне силы забыть его!»

Она смотрела в океанскую даль и мысленно взывала к Богу.

Снова и снова вспоминала Присцилла незаслуженную смерть Баркера Хеннесси, бесстыжую женщину на балконе с ее накрашенным, алым ртом, а пароход между тем приближался к Галвестону. К тому моменту, когда он пришвартовался у пристани, Присцилла выиграла битву с самой собой и почти выбросила Брендона Траска из головы.

Ей удалось вытравить из памяти чувства и ощущения в минуты страсти и нежности. Остался лишь общий абрис событий, но это не трогало душу, и Присцилла похвалила себя за умение выживать. Способность забывать была ее сильной стороной с самого детства.

Брендон, ссутулившись, сидел на тюфяке, набитом сухими кукурузными листьями. Не слишком мягкое покрытие для неструганых досок нар, тем более что сам Брендон после побоев находился в весьма плачевном состоянии. В здании, отведенном под тюрьму, было душно и жарко. Окнами служили узкие прорези в толстых бревенчатых стенах. Рядом пустовало еще две камеры, и он видел их сквозь дверную решетку.

Тюрьма, находившаяся за конторой шерифа, была словно брошена на произвол судьбы. Казалось, никто в целом свете не помнит о заключенном, хотя окружного судью ждали со дня на день. Брендону раз в день приносили варево из бобов, картошки и бог знает чего еще и кружку питьевой воды. Скудный рацион, но могло быть и хуже.

Впрочем, с человеком, которого ожидала петля, никто не обращался грубо.

Брендону не хотелось думать о предстоящем суде. Защитник стоил денег, свидетелей, которые согласились бы говорить в его пользу, он не имел. Конечно, многие видели, как все произошло, но они находились слишком далеко от Галвестона, да и вряд ли посмели бы бросить вызов федеральному чиновнику.

Тело затекло. Брендон расправил плечи и откинулся, стараясь не замечать боли от грубых досок, впившихся в израненную спину. Он был без рубахи, только в штанах и сапогах. От грязи и крови в волосах образовались колтуны, подбородок зарос щетиной.

«Странно, – думал он, – очень странно. Я никогда еще не попадал в такую опасную переделку, но тревожусь больше о Присцилле». Он надеялся, что Эган все-таки не превратит ее жизнь в ад. О своей судьбе Брендон попросту не думал.

Чаще всего ему вспоминалось недавнее прошлое, минуты, проведенные им в ее объятиях. При мысли о неистовой страсти Присциллы губы его трогала улыбка. Ни разу девушка не отклонила его ласки, ссылаясь на усталость, он же старался смирить нетерпение и брал ее осторожно, бережно, памятуя о том, что ее невинное тело испытывало все это впервые. Брендон мог бы многому еще научить ее, если бы было время! Но она едва-едва начала постигать науку страсти, как все кончилось.