В огне желания - Мартин Кэт - Страница 40

Она не хотела вызывать в памяти его образ, но его лицо явилось перед ней: чеканное, с резкими чертами и ранними морщинками – следствием тревог и раздумий. Эти морщинки походили на лучики, когда он смеялся. Присцилла вспомнила взгляд пронзительно-голубых глаз, сверкавших даже из-под полей низко надвинутой шляпы, дерзкие ласки загорелых рук, незнакомых со смущением. Едва Брендон прикасался к ней, Присцилла ощущала желание. Может, то было непозволительное, бесстыдное желание, но она жила тогда и была собой, Присциллой Мэй Уиллз!

– Брендон, Брендон, как ты мог так поступить со мной?.. – прошептала она, не слыша собственного голоса, не чувствуя слез на щеках.

Через несколько мгновений Присцилла, отказавшись от борьбы, уронила голову на руки и зарыдала – глухо и безнадежно. Не следовало так распускаться перед самым приходом Стюарта, не следовало приоткрывать тот уголок памяти, где хранились воспоминания о Брендоне. Но вместе с тем это казалось девушке правильным. Именно теперь она должна вспомнить его в последний раз – перед тем, как другой мужчина овладеет ею. Если она не даст себе волю сейчас, события этой ночи, возможно, навсегда сотрут прошлое, словно его и не было.

Стюарт коснется ее – и запачкает все, чем дорожила Присцилла. Прошлое станет для нее лишь размытым светлым пятном, да и оно постепенно растает. Стюарт отнимет у нес даже воспоминания о страсти. Она уже никогда не поверит, что понимание и нежность – спутники близости. А что, если Стюарт что-то подозревает? Почему он так стремится лишить ее независимости?

От отчаянных рыданий все тело ее содрогалось, однако в ярко освещенной спальне не слышалось ни звука. Никто не должен знать, что она плакала, хотя Стюарт, конечно, заметит покрасневшие глаза и рассердится. Но Присцилла имеет право попрощаться с прошлым, оплакать его. Ведь это единственная страница любви в книге ее жизни…

– Хотелось бы надеяться, что здесь плачут из-за меня. Присцилла вскинула голову и обернулась так резко, что едва не смахнула все пузырьки и баночки, стоявшие на столике перед трельяжем. Она решила, что знакомый голос – игра воображения, но Брендон стоял у распахнутого окна, держа под мышкой шляпу и сунув руки в карманы своих поношенных штанов. «Боже милостивый, какой же он красивый и родной!» – подумала Присцилла, задохнувшись от радости.

– Брендон!

Девушка вскочила, опрокинув стул, и бросилась в его объятия. Она снова зарыдала, совсем забыв о том, что ее могут услышать. Но это были счастливые слезы.

– Ты здесь, ты пришел! – бормотала она сквозь всхлипывания. – Ты на самом деле здесь!

– Если бы ты знала, как я соскучился! – прошептал Брендон, стискивая ее и зарываясь лицом в распущенные волосы. – С каждой минутой я казался себе все большим дураком. Как я мог отпустить тебя, Присцилла!

Все еще не уверенная, что Брендон действительно рядом, Присцилла отстранилась и смахнула слезы. Она увидела, что он свежевыбрит и даже вымыл голову, ибо волосы все еще были влажными.

– Но как ты меня нашел? Откуда узнал, в какой я комнате?

– Вчера, уезжая отсюда, я заметил, что ставни в этой комнате чуть приоткрыты. И тогда у меня мелькнула надежда, что это ты молчаливо прощаешься со мной.

– Так и было. Но я думала, что тебе все равно.

– Не было часа, чтобы я не представлял, как ты стоишь у приоткрытого окна!

Переполненная радостью, Присцилла приподнялась на цыпочки и поцеловала Брендона. Он ответил на поцелуй с неистовым жаром. Казалось, Брендон хочет проникнуть в ее душу, слиться с ней. Словно живой огонь пробежал по телу Присциллы. Кровь девушки закипела, дыхание стеснилось от сладостного предвкушения. Груди ее налились, соски набухли. Присцилла чувствовала полное изнеможение.

Вот это настоящий поцелуй – взаимные ласки, взаимная страсть Его пальцы легко скользили по ее спине вверх и вниз, словно оставляя за собой огненный след. Потом они скользнули ниже и слегка приподняли девушку. Тела их словно слились, и Присцилла без всякого смущения ощутила твердую выпуклость – свидетельство мужского желания.

И вдруг словно налетел ледяной порыв ветра – она вспомнила все и пошатнулась от ужаса. Собрав свою волю, она обеими руками оттолкнула Брендона. Присцилле удалось вырваться, и она отступила на шаг.

– Тебе нужно уходить, и немедленно! – Ее голос срывался. – Уходи, Брендон, слышишь! Если Стюарт узнает, что ты был здесь… Уходи, пока еще не поздно!

– Выслушай меня, дорогая. Понимаю, так не поступают, и я совершил ошибку, позволив тебе остаться здесь…

– Брендон, ради Бога!

– Ты думаешь, что я бродяга и ничего больше. Таким я и был до сегодняшнего дня, но сегодня я принял решение. У меня есть деньги, и немалые. Несколько лет назад я купил участок земли: хорошая почва, воды тоже хватает – но так и не собрался построить там ранчо. Вдвоем мы сделаем это. Если даже денег не хватит, у меня есть брат, богатый, как Крез. Он давно остепенился и ждет того же от меня. У него чудесная жена, и они будут рады-радешеньки помочь мне всем, чем могут. Они уже не раз предлагали мне это… Словом, Присцилла, поедем со мной. Если ты так любишь детей, мы заведем их хоть дюжину. – Он улыбнулся и обхватил ее лицо ладонями.

– Боже мой… – прошептала она, потом крикнула: – Боже мой, молчи! Ничего не говори больше!

– Дьявол меня забери, Присцилла Уиллз! Почему ты всегда все усложняешь? Отвечай, ты выйдешь за меня или нет?

– Ты не понимаешь, ты ничего не понимаешь…

– Я все понимаю, моя хорошая. Нужно было шевелить мозгами раньше. Только не ставь это мне в упрек. Мужчине нелегко прийти к мысли о браке.

Присцилла сжала на горле кружева пеньюара с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

– Я не могу, Брендон, – вымолвила она одними губами. – Я не выйду за тебя.

– Ты мне отказываешь? – удивился он, вглядываясь в нее. – Но почему? Потому что он богаче? Ты же говорила, что дело не в деньгах и превыше всего для тебя семья и дети.

– Дело не в деньгах.

– Тогда в чем? Ты же не станешь утверждать, что любишь этого человека. Для этого ты слишком мало его знаешь.

Она тяжело вздохнула:

– Я не могу выйти за тебя потому, что уже замужем. И в доказательство протянула к нему дрожащую руку.

На одном из пальцев переливалось и сияло унизанное драгоценными камнями обручальное кольцо.

– Когда?

– Сегодня, несколько часов назад. С минуты на минуту Стюарт придет сюда и предъявит супружеские права. Ты должен покинуть дом до того, как он появится!

– Почему? – с яростью воскликнул Брендон. – Почему ты так поторопилась? Неужели не могла подождать хотя бы неделю и узнать его получше?

– Я хотела подождать! Но Стюарт и слышать об этом не желал. Что мне оставалось делать? Я думала, ты исчез из моей жизни навсегда, а у меня не было денег даже на то, чтобы вернуться в Цинциннати… и едва ли он отпустил бы меня.

Брендон взъерошил волосы. Только тут он заметил ее наряд, едва прикрывающий наготу, и резким жестом схватил в кулак дорогое кружево пеньюара.

– Подарок Эгана?

– Ублюдок!

Он брезгливо выпустил кружева, прошел к окну, остановился там спиной к Присцилле и сжал кулаки. Запрокинув голову, Брендон смотрел на звездное небо, похожее на расшитый блестками бархат.

– Не могу представить вас в постели. Только подумаю об этом – и меня мутит. Может, выйти во двор и вызвать его на честный поединок?

– Честный поединок с Эганом? Да здесь кругом его люди! Уходи, Брендон! Ему принадлежит здесь не только земля, но и души человеческие. Он прикажет убить тебя, и они убьют.

– И твоя душа тоже принадлежит ему? И сердце?

– Душа и сердце – нет, но сама я – да, – тихо ответила она.

– Будь он проклят!

– Если бы у меня была хоть малейшая надежда на то, что я нужна тебе… поверь я хоть на минуту, что ты вернешься…

– Да, ты не могла знать, что я вернусь. Я и сам до последнего момента не знал этого.

При этих словах Присцилла едва не бросилась снова ему на шею. Пусть он обнимает и целует ее сколько захочет в этот последний раз. Пусть шепчет на ухо ласковые слова.