Украденная невинность - Мартин Кэт - Страница 70

Надо сказать, здесь была доля правды. Виконтесса действительно ненавидела супруга — за презрение, которое тот к ней испытывал. Однажды открыв для себя, что леди Сен-Сир подарила свое расположение младшему конюху, Адам предпочел супружескому ложу спальни любовниц. Однако виконт так хотел наследника, что продолжал время от времени спать с женой, Элизабет, ненасытная в своих аппетитах, делала все, чтобы удержать возле себя такого прекрасного любовника, как Адам, а «для души» приблизила Гарольда Кавендиша, убедив его в своей страстной любви. Ему-то и пришлось пострадать больше других — во всяком случае, молодой человек прошел все муки ада, узнав наконец, как страшно ошибся. Женщина, которую он считал почти святой, связанной узами постылого брака с отъявленным негодяем, женщина с девственно чистой душой, на деле раз за разом мастерски обольщала мужа, не брезгуя для этого никакими средствами.

В запасе у судьбы есть много уловок. Как-то раз Элизабет перепутала дни свидания, и в ее спальне разыгралась ужасная трагедия: в припадке неистовства одураченный Гарольд застрелил виконтессу и ранил Адама ударом ножа, который потом всадил себе в грудь.

Говорили, что с того дня виконт Сен-Сир поклялся никогда больше не иметь дела с женщинами (за исключением постели, разумеется) и что он носит на спине шрам от ножа любовника своей жены. Виконт стремился всеми силами оправдать репутацию повесы, какого свет не видел; много пил, играл во все известные азартные игры, проводил много времени в заведениях с дурной репутацией. Ходили даже слухи, что этот человек в разное время лишил невинности нескольких молодых леди, едва окончивших пансион.

Гвен не усомнилась ни в едином слове. Да и как было усомниться, если каждый насмешливый и знающий взгляд виконта как бы говорил: да, я такой. Это был воплощенный кошмар для всех добропорядочных женщин… но, Господи Боже, как же он красив, как притягательно греховен! Стоило только встретиться взглядом с его внимательными, чуть прищуренными глазами, как внутри рождался трепет, просыпалась потребность изведать тайны, о которых Гвен только догадывалась после визита в «Падший ангел».

Вот и теперь, несмотря на разделявшее их расстояние, девушка то и дело ощущала на себе взгляд Сен-Сира, и ей не требовалось даже поднимать глаз, чтобы понять, что он устремлен на ее грудь.

Поза становилась все более неудобной, и Гвен повозилась на стуле, ощутив, как горячи ее ноги под подолом. На лице и в вырезе платья выступила испарина, собралась в капельки на висках и между грудями. Одна из капелек, щекоча, скользнула вниз, отчего по спине прошла волна сладкого озноба. Человек, сидевший напротив, пробуждал в памяти вес запретные мысли, фантазии и сны, когда-либо посещавшие Гвен, он был средоточием всего, о чем не принято говорить. Должно быть, его поцелуй мог украсть душу…

Разумеется, у нее и в мыслях не было позволить Сен-Сиру такую вольность… вернее, не было достаточно решимости для этого. Но чем дольше продолжался ужин и чем чаще дотрагивался до влажной кожи дерзкий взгляд, тем больше слабела Гвен, тем более смелыми становились ее мысли. Наконец, не в силах больше ждать, она ускользнула из-за стола под благовидным предлогом. Девушка даже не пыталась лгать себе, что ищет уединения — она надеялась, что виконт выйдет следом.

Стараясь бесшумно ступать по дорожкам, посыпанным толченым ракушечником, Гвен непрестанно обмахивалась веером: щеки пламенели так, словно последние полчаса она провела в невыносимой духоте. Весь этот вечер ее не оставляло странное напряжение, чем-то похожее на предчувствие.

В дальнем углу розария, под раскидистым вязом, находилась старая беседка, увитая плющом. Стоя у перил в густом и свежем облаке аромата, Гвен то поднимала беспокойный взгляд к луне, то обращала его в сторону особняка, окна которого частично виднелись в отдалении над шпалерами вьющихся роз. Забытый веер лежал на широких перилах.

Прошло не так уж много времени, и ракушечник дорожки захрустел под уверенными шагами. Гвен выпрямилась, стараясь в полумраке разглядеть идущего. Сердце ее подпрыгнуло и часто застучало, когда она узнала высокую фигуру виконта. Поднявшись по ступенькам, Сен-Сир не замедлил шага, пока не оказался прямо перед ней. В беседку проникало достаточно света, чтобы можно было видеть надменный изгиб рта и холодноватый блеск его глаз.

После недолгого молчания, показавшегося Гвен бесконечным, виконт заметил с усмешкой:

— Прелестное, но самонадеянное создание…

— То есть… как это? — пролепетала девушка, сбитая с толку.

Сен-Сир подчеркнуто медленно обвел взглядом ее пылающие щеки, упрямо вздернутый подбородок и часто вздымающуюся грудь.

— По большей части светские дамы так запуганы, что падают в обморок, увидев даже мою тень. Но к вам это не относится, не так ли, леди Гвендолин? Похоже, я нисколько вас не пугаю.

Он пугал се, еще как пугал, но Гвен скорее откусила бы себе язык, чем призналась в этом. Девушка небрежно попела плечами.

— Не понимаю, что в вас может пугать до обморока. Вы всего лишь человек из плоти и крови, а не исчадие ада, какие бы леденящие кровь слухи ни распространялись о вас.

— Значит, вам многое известно обо мне, — скорее для себя, чем для нее, произнес Сен-Сир.

— Я полагаю, мне известно все.

— Интересно, интересно… и что же, вас посвятили в самые пикантные детали?

— Я в этом уверена.

— Как лестно сознавать, что вызываешь столь живой интерес у молодой леди!

— Интерес объясняется очень просто, милорд. Как писательницу меня интересует жизнь во всех ее проявлениях. Я нахожу вас интригующим… как писательница.

— Ах да, писательница… я забыл, — с более мягкой усмешкой сказал Сен-Сир. — Мне это известно от Стрикланда.

— Вот как?

Виконт кивнул, и блик лунного света на миг посеребрил прядь волос на лбу.

— Он заговорил об этом, чтобы объяснить, как могло случиться, что я видел вас в «Падшем ангеле».

Гвен беззвучно ахнула, и ноги у нее подкосились. Подумать только, всего за пять минут этот человек ухитрился дважды ошеломить ее!

— Значит, тот вечер вы… вы провели в «Падшем ангеле»?

— Да, я там был. Знаете, леди Гвендолин, вам никогда не удастся сойти за мужчину, даже в мужской одежде и с усами. У вас слишком изящное сложение для этого, чему я только рад. Женщиной вы нравитесь мне куда больше.

Девушка не обратила внимания на последнюю фразу, занятая догадками насчет того, что мог делать виконт в притоне такого сорта.

— Мне представляется странным ваш выбор… вы не похожи на тех, кто чувствует себя как дома в подобных заведениях.

— То есть в борделях? Дорогая моя, вы и представить себе не можете, сколько мужчин предпочитает плотские радости духовным наслаждениям. Даже если эти радости приходится покупать.

— Я не о том! — В своем волнении Гвен не обратила внимания, какое рискованное направление принял разговор. — Ведь это заведение предоставляет свои услуги в основном тем, кто… кто… любит мучить. Мне казалось… я никак не думала… не думала, что вам нравится причинять женщинам боль!

Она не могла продолжать и поспешно отвернулась, чтобы скрыть свое потрясение. Внезапное чувство разочарования было острым до слез.

— Милорд, мне пора!

Девушка бросилась прочь, но была остановлена — мягко и в то же время властно. Рука ее дрожала так сильно, что виконт не мог этого не заметить, и Гвен мысленно произнесла проклятие.

— За последние восемь лет я открыл для себя множество запретных удовольствий. Что касается боли — что ж, когда все остальное уже не возбуждает, боль тоже может помочь. Кроме того, я не вижу причин отказать женщине, если ей нравится испытывать боль и она прямо говорит об этом.

— Мне нужно идти!

Вместо того чтобы отпустить, виконт потянул девушку к себе и удивительно осторожным движением приподнял ее лицо за подбородок.

— Нетрудно догадаться, что у вас за плечами печальный опыт. Поверьте, вам я никогда не сделал бы больно, Гвен.