Грешные обещания - Мартин Кэт - Страница 34

Сидни покачал головой:

— Вовсе не обязательно. Хотя общество сделало тебя изгоем, мой друг, ты по-прежнему богат, как Крез, и обладаешь огромной властью. Большинство из членов высшего общества побоятся навлечь на себя твой гнев, сторонясь твоей подопечной.

Николас перевел взгляд на Элизабет. Глаза их встретились, и Николас увидел в них беспокойство, которое она тщетно пыталась скрыть. На секунду взгляд его смягчился. «Прости меня, — казалось, говорил он. — Я не могу с тобой поехать. И не проси». Но уже в следующее мгновение лицо его снова стало жестким, и Элизабет решила, что ей это почудилось.

— Об этом не может быть и речи, — отрезал Николас. — Надо найти какой-то другой выход.

— Другого выхода нет, — возразил Бердсолл. — Ты должен поехать в Лондон и поддержать Элизабет. К счастью, в Лондоне у нас уже есть союзник.

— Какой союзник? Кого ты имеешь в виду?

— Герцог Белдон согласился оказать Элизабет покровительство. — Сидни взглянул на Николаса. — Ты должен его помнить, — насмешливо прибавил он. — До того как тебя арестовали, вы были друзьями.

Ник посмотрел на огонь в камине.

— Я совершенно забыл про Рэнда Клейтона.

— Может быть, ты и забыл, а вот он всегда о тебе помнил. Насколько мне известно, после твоего возвращения он предпринимал неоднократные попытки увидеться с тобой, однако ты их игнорировал.

Николас взглянул на Элизабет:

— До того как меня обвинили в убийстве, Рэнд Клейтон был моим лучшим другом. Он тогда еще не был герцогом, а всего лишь маркизом. Когда я вернулся в Англию, он уже унаследовал герцогский титул, и я не хотел компрометировать его дружбой с человеком, осужденным за убийство.

— Очень благородно с твоей стороны, — съязвил Сидни, — но герцог, очевидно, придерживается на этот счет другого мнения. Он предложил нам свою помощь, и ради Элизабет я намереваюсь ее принять.

В комнате воцарилась тишина. Взгляд Николаса был прикован к Элизабет. Ей очень хотелось бы знать, какие мысли таятся в серебристых глубинах его глаз, однако ничего прочесть в них она не смогла.

— Кроме того, тебе следует подумать и о своей сестре, — нарушил молчание Бердсолл. — Теперь, когда она покинула монастырь, у нее могут возникнуть новые проблемы. Так что помощь его светлости будет просто неоценима.

Ник плотно сжал губы, так что на щеках у него заиграли желваки, и покорно вздохнул.

— Хорошо, Сидни. Ты опять одержал верх.

Сидни с облегчением вздохнул:

— Отлично. Так когда вас ждать?

— У меня есть кое-какие дела. Нужно разобраться с негодяями, похитившими Элизабет. Так что завтра утром я отправляюсь в Доркинг, а когда ситуация разрешится, вернусь. — Он снова взглянул на Элизабет: — Вы с тетушкой должны быть готовы через три дня отправиться в путь.

— Как прикажете, милорд. Нам недолго собираться.

Николас кивнул и повернулся к Бердсоллу:

— Ты прав, Мэгги тоже поедет с нами. Если, конечно, не возникнет никаких препятствий.

Поверенный улыбнулся. Казалось, гора свалилась с его плеч.

— Очень хорошо. А я тем временем распоряжусь подготовить для вас твой городской дом, сообщу о вашем предстоящем приезде его светлости и позабочусь обо всем прочем.

— Спасибо, Сидни. — Николас бросил в сторону Элизабет последний, не отличавшийся теплом взгляд, и у нее снова сжалось сердце. Не так давно он смотрел на нее совсем иначе. — Сообщите о наших планах своей тетушке и скажите Мерси, что она будет вас сопровождать.

— Хорошо, милорд. — Элизабет повернулась к Бердсоллу и улыбнулась ему, надеясь, что он не заметил, как ей больно. — Вы останетесь ужинать?

— Боюсь, нет, моя дорогая. Слишком много дел. — Он поднес к губам ее руку. — С нетерпением буду ждать нашей встречи.

— Я тоже, Сидни. Вы мой самый лучший друг.

Николас проводил Элизабет до дверей взглядом, а когда дверь за ней захлопнулась, почувствовал, что опять может дышать.

Сидни вновь обратился к нему.

— Я знаю, как тебе нелегко, Николас. Эти люди отворачивались от тебя все эти годы. Я уверен, они и сейчас не очень к тебе расположены, однако со временем будут вынуждены принять тебя.

Поверенный, конечно, был прав. Несмотря на запятнанную репутацию, он, Николас, по-прежнему является человеком, обладающим властью. Пусть высший свет повернулся к нему спиной, однако, если его станет поддерживать Бел-дон, общество не станет открыто его игнорировать. Маргарет получит возможность забыть свое прошлое, а Элизабет сможет вращаться в высших кругах, где непременно найдет себе подходящего мужа.

Мысль эта причинила Николасу острую боль.

Он распрощался с Бердсоллом, который тут же отправился в путь, и наконец остался один. Ник налил себе бренди и уселся перед камином. И тотчас же перед ним возник образ Элизабет — гордой, строптивой и потрясающе красивой. Ник знал, что причинил ей боль, однако у него не было другого выхода. Та ночь любви была страшной ошибкой. И Николас своим напускным безразличием хотел дать ей это понять.

Может быть, нужно было поступить по-другому. Просто сказать ей, что ему очень жаль… Но, по правде говоря, Ник не мог решиться на это.

Он уже давно понял, что Элизабет Вулкот при желании может из него веревки вить. Он пойдет ради нее на что угодно. Она не должна заметить, что он по-прежнему ее хочет. Ведь если она снова попросит заняться с ней любовью, он, пожалуй, не сможет ей отказать.

Ведь тогда на постоялом дворе не смог…

Этой долгой ночью Нику никак не удавалось заснуть, а когда сон наконец сморил его, ему приснилась Элизабет Вулкот, обнаженная и прекрасная. Потом Нику приснились родители, те счастливые дни, когда еще были живы мама и отец, всегда отлично понимавшие своего сына. Счастливая и безмятежная жизнь Ника кончилась, когда он убил Хэмптона… Сон про родителей снова сменился сном про Элизабет. Она держала на руках черноволосого мальчугана, как две капли воды похожего на него, и, смеясь, говорила ребенку: «Вот папа!»

Разбудили Ника ночные звуки: стрекот сверчка, зловещее уханье совы. Он долго лежал, пытаясь прийти в себя. Уж слишком реальным был сон. Вне его обволакивающей теплоты он чувствовал себя страшно одиноким.

К тому времени как Ник встал, оделся и подготовился к поездке, настроение у него было ниже среднего. Он отправился на конюшню. Акбар был уже оседлан, равно как и длинноногий гнедой жеребец для Элиаса. Мути должен был сопровождать Николаса в Доркинг, где они намеревались встретиться с местным мировым судьей.

— Констебль Рэгсдейл согласился отвезти туда людей Бэскомба, похитивших Элизабет, — пояснил Ник Элиасу. — Сказал, что продержит их там до моего возвращения. — Он невесело усмехнулся. — Отсидят в Ньюгейте с десяток лет, вся дурь из головы и вылетит.

— Скажешь тоже, в Ньюгейте! — фыркнул Элиас. — Этим подонкам здорово повезет, если их не повесят!

Ник стиснул зубы. Если людям Бэскомба вынесут смертный приговор, значит, так тому и быть. Они угрожали девушке, которую он, Ник, поклялся защищать. И если закон будет к ним снисходителен, то от него они пощады не дождутся.

Однако все планы Ника рухнули, когда, приехав в замок, расположенный на окраине Доркинга, он обнаружил, что Сайрес Дануитти, мировой судья, отпустил преступников.

— Что?! — воскликнул разъяренный Ник, узнав об этом. — Вы хотите сказать, что Бэскомб потребовал, чтобы вы отпустили его людей, а вы и рады стараться?

Дануитти с трудом сглотнул.

— Все происходило не совсем так, но итог был именно таков: он забрал своих людей. — Мировой судья, сын богатого помещика, был откормленным мужчиной с бледным круглым лицом и редеющими пегими волосами. — Лорд Бэскомб сказал, что произошла страшная ошибка. Он заявил, что его люди везли к нему в гости его невесту. А поскольку ни вас, ни девушки на месте не оказалось и никто не мог опровергнуть его заявление, я был вынужден отпустить задержанных под поручительство его светлости.