Сергей Кузнецов. "Ты просто был". Документальная повесть - Кузнецов Сергей Борисович "kuziaart" - Страница 20

4 июля я отправился в Москву. Я знал, что этот день сулит мне какой-то новый этап в жизни. Вот какой только - плохой ли, хороший - не догадывался. И сейчас удивляюсь, что собственная рука, водимая необъяснимой интуицией, вывела тогда в "историческом" блокноте: "4.07.88 Рождение "левого" "Мая". Хотя интуиция тут ни при чем. Просто в первый же день я узнал факты, которые меня насторожили. В Москве я с удивлением обнаружил, что Разин под нашу фонограмму уже несколько дней проводит концерт некоего мифического "Мая". Да не где-нибудь в доверчивой глубинке, а в центре столицы - в ЦПКиО им. Горького...

Потом...

Потом...

Потом...

В общем, конфликты с Разиным у меня начались с самого начала. И с самого начала были все основания назвать то безобразие, которое он делал - "левым" "Маем".

Нелюбовь у нас в народе к левой стороне. И всякую халтуру почему-то называют левой (левый рейс, левый заработок). И плюются-то, отгоняя нечистого, через левое плечо. Может, в нечисти все и дело? Может, издавна заметил народ, что все нечистое на совесть подбирается к человеку слева, там, где ближе доверчивое сердце и где не защищена оружием рука?

...Пели в разных концах страны под шатуновскую фонограмму "левые" солисты. Разваливался, погибал мой "Ласковый май", не успев воспрянуть из пепла. И даже Пахомов не мог спасти положения. (По тем причинам, о которых я уже сказал, брать в Москву Костю я вообще не собирался. Им заинтересовался Андрей, и при первой же встрече с Костей у меня дома, в Оренбурге, пригласил Костю с собой. Если бы не Андрей Александрыч, Пахомов бы до Москвы не добрался, он должен быть благодарен Разину за это, хотя тот его и гасил постоянно, перекрывал кислород... Например, однажды запретил работать в Питере, где мы выступали:) Угасал "Май"... Будто нарушив календарную череду, вплыл в осень, в промерзлый ноябрь. Немудрено, что в это тоскливое время я вспомнил о Шатунове. Дай, думаю; слетаю к нему...

Юрий Васильевич встретил меня, как ни в чем не бывало. Все, что было связано с конфликтом между нами, сошло с него, как с гуся вода.

Мы с ним поговорили. Он мне рассказал, что недавно его вызвала Тазикенова и спросила:

- Хочешь в Москве учиться?

Он ответил:

- Еще чего...

- Нет? Ну, все, иди! - и ничего не объяснила: почему в Москву, зачем, с кем... Оказалось, этот вызов был связан с официальным запросом Разина, цель которого - перевести Юру в интернат № 24 города Москвы. Разин не собирался отказываться от Шатунова, Шатунов был нужен и ему.

Все это я рассказал Юре. Юра сразу же загорелся:

-Кузя, я с тобой поеду в Москву!

- Нельзя, - сказал я. - Снова скажут, что я тебя своровал. А сам подумал, оставь Юрку здесь, его снова так загрузят, что потом никаким способом не вырвешь.

Я позвонил Разину. Узнав о моих планах, он заявил:

- Никакого самовольства! Хорошо, что ты с ним встретился, восстановил отношения. Но больше ничего не предпринимай. Это дело криминальное. Я сам его выцарапаю...

Организаторского таланта Андрея Александровича я еще не знал во всем объеме, зато знал все "таланты" Тазикеновой. А тут еще сам Шатунов настаивает: "Поехали..." Ну, поехали, так поехали. Я взял билеты, и 9.09.88 мы с Шатуновым оказались в Москве, у Разина, который просто обалдел от нашего поступка. Он тут же начал оформлять Юрку в школу-интернат № 24. Когда все формальности с устройством Юры в интернат закончились, он подключился к нашим гастролям. Барнаул, Северодонецк, Запорожье... Другие города и веси...

Концертные поездки эти были отлично организованы. Во-первых, все-таки гастролировала группа, пользующаяся феноменальным успехом, на 100 процентов обеспечивающая кассу, поэтому люди, которые нас приглашали, расшибались в доску, чтобы все проходило четко, слаженно. Нам давали возможность хорошего отдыха. Бассейн - пожалуйста... Пострелять - пожалуйста... Покататься на машине - пожалуйста... Природа, шашлык - ради бога... Успех гастролей, конечно, во многом зависел и от наших администраторов. От Разина. От Аркадия Кудряшова. Как организаторы они оказались действительно высочайшими профессионалами. Оформление сцены, свет, костюмы - все стало качественнее. Массу сил Разин потратил на рекламу, чтобы поддержать те слухи, легенды, мифы, которые в огромном количестве, витали среди наших поклонников. Плакаты и фотографии расходились в огромных количествах. Просто в чудовищных...

Мне стало казаться, что все наладилось, что "Май" опять тепл и ласков, что Андрей прислушивается к моим словам, что я опять имею в группе прежний вес. Как-то я привез я Москву из Оренбурга Сергея Серкова. Говорю:

- Разин, давай возьмем барабанщика...

А Серков - это же шатуновский друг, это же два ханыги - не разлей вода, и воровали вместе, и курили... Шатунов: "О, я двумя руками "за!" А Разин посмотрел:

- Нет, по внешности не подходит. Вези его обратно.

Я говорю:

- Только через мой труп! Это же какая травма для ребенка, когда его взяли в Москву, обули, одели, показали ему, что такое более-менее нормальная жизнь... А потом обратно - в г... Или ты его оставляешь, или я уезжаю вместе с ним.

В общем, уломал. И даже гордился, как ребенок, своей победой. Потом точно так же перетащил из Акбулакского интерната еще двух юных талантов - Игоря Игошина и Сашу Прико. Хотя здесь Разин уже не возражал.

О Прико мне хочется сказать немного подробнее, потому что это мой нынешний солист. И он, и Игорь Игошин, который теперь тоже у меня, учились в Акбулакском детдоме. Их самодеятельность я слышал давно, еще до переезда в Москву. Я частенько наведывался в Акбулак, потому что Слава Пономарев после нашего конфликта с Тазикеновой снова перебрался туда. Он создал там самодеятельную группу, в которой участвовали Саша и Игорь. Мне нравилось, как они поют, как играют.

И вот в январе 1989 года я решил перетащить их в Москву (наверное, уже жила во мне уверенность, что Шатунов - отрезанный ломоть). Приехали с Кудряшовым в Акбулак. Обратились к администрации. Нам отказали.