Охота - Фукуда Эндрю - Страница 54

Я один. Сижу на земле, прижавшись спиной к валуну. В руке у меня копье, которое Сисси дала мне, прежде чем исчезнуть во тьме. Я прижимаю острие копья к ладони и задумываюсь. Передо мной расстилается огромная пустота — Пустоши, затянутые серым мраком, не успевшим еще стать непроглядной чернотой. Только валун, на который я опираюсь спиной, составляет мне компанию. Его поверхность холодная и настолько шершавая, что царапает тело. Но здесь, в бесконечном море тьмы, приятно чувствовать хоть что-то твердое.

Я прижимаю острие копья к ладони и распарываю кожу.

Остается небольшой порез, из которого выступает только капля крови. Но для охотников, идущих по следу, этого более чем достаточно. Все равно что если бы я внезапно зажег огонь на маяке.

Спустя всего несколько секунд небо над Пустошами прорезает хищный вопль. Так близко, так громко, в обертонах слышится такая жажда. Они будут здесь меньше чем через минуту.

Я сжимаю кулак. Из пореза выдавливается еще немного крови. Теперь ее достаточно, чтобы они не смогли заметить слабый запах геперов. Я чувствую, как в ране пульсирует кровь, почему-то не в такт лихорадочному биению моего сердца.

Геперы оставили мне только копье.

Моих ушей достигают топот, шорох взрываемого ногами песка, тихое шипение.

Охотники здесь.

Я поднимаюсь, ноги у меня подгибаются.

Какое-то движение, что-то мелькает справа налево. Затем обратно, где-то на краю моего поля зрения. Из темноты выступают три тени, сперва едва различимые, но быстро принимающие знакомые очертания.

Пресс.

Тощий.

Алые Губы.

И тут из серой тьмы возникают еще двое, сначала призрачные, но вскоре становящиеся пугающе реальными.

Платьице.

Директор.

Я ожидал только троих.

Все пятеро совершенно раздеты, их тела обильно покрыты солнцезащитным кремом, как торт взбитыми сливками. Там, где защита не выдержала, зияют открытые раны, я вижу эту влажную красноту даже в темноте. Последствия дня, проведенного с открытой дверью. Самое страшное — это их глаза. В них пульсируют неприкрытая злоба и дикая ненависть, смешанные с жаждой моей крови.

— Давно не виделись, — приветствую я их.

Они подходят, скалясь и рыча. Медленно. Останавливаясь через каждые несколько ярдов.

Что-то не так. Я по-другому представлял себе их поведение. Я предполагал, что они впадут в голодное безумие, что они бросятся на меня с оскаленными клыками, не помня себя от желания впиться в мою плоть, что меня за несколько секунд разорвут в клочки. Но они действуют со странной методичностью.

— Не выспались? — интересуюсь я. — Что-то вы отвратительно выглядите.

Они растягиваются и окружают меня широкой дугой.

Я не спускаю глаз со всех них, но в первую очередь — с Директора, который оказывается прямо передо мной. Он спокойнее остальных, дыхание у него не сбивается, его ноги твердо ступают по каменистой поверхности пустыни. Длинная левая рука свисает плетью, и он слегка постукивает ногтями по колену. Правая рука как-то странно спрятана за спину.

— Мы решили поиграть, — говорит он.

— И что за игра?

Тощий слева сгибается в три погибели, продолжая двигаться ко мне.

— Я никак не могу решить, как же ее назвать. Пока лидируют варианты «Дележка» и «Дегустация».

Платьице, как оплывший шар для боулинга, катится ко мне справа. Ее складки жира свисают, словно готовые упасть капли воды. Сквозь оскаленные зубы просачивается тихое шипение. Она не останавливается, пока не упирается в валун.

Так же, как и Тощий слева от меня. Все охотники заняли позиции, теперь они смотрят на Директора, ожидая дальнейших указаний. Потом медленно сжимают кольцо.

— Понимаешь, — продолжает Директор, — мы хотим, чтобы ты послужил примером. Ты выставил на посмешище не только Охоту, Институт, Правителя, но и меня. На моей репутации теперь несмываемое пятно. Что же я за специалист по геперам, если не могу заметить гепера прямо у себя под носом? — Впервые в его голосе слышатся какие-то чувства. — Тебя недостаточно просто сожрать — это слишком быстро и для нас, и для тебя. Мы решили — разумеется, это моя идея — поделить тебя между нами, насладиться твоим вкусом. Медленно. По кусочку.

Они продолжают приближаться. Глаза бегают из стороны в сторону, изучают меня, заглядывают мне за спину.

Алые Губы неожиданно бросается вперед.

— Стоять! — выкрикивает Директор, и она застывает в неудобной позе, как испуганная кошка. Тут я замечаю, что в правой руке Директор держит излучатель, и сейчас он направлен на Алые Губы. Должно быть, это излучатель Пепельного Июня — тот, который остался в библиотеке.

Алые Губы отходит обратно на свое место.

— Это сложная игра, иногда можно слишком увлечься. — Директор взмахом головы дает приказ остальным охотникам. — Ближе.

Они подходят ближе, сжимая кольцо, их глаза изучают меня, но никто не решается напасть.

— Мы разорвем тебя на куски, по одному за раз, — говорит Директор. — Сначала руки, потом ноги, одну за другой. Мы будем делать перерывы. Минут по пять, наверное. Разумеется, мы постараемся, чтобы ты оставался жив все это время. Это так хорошо будет смотреться в книге, понимаешь. Растянуть этот конец, подержать читателя в напряжении. Поразительная, единственная в своем роде кульминация. — Он смотрит на меня, его глаза влажно поблескивают, как будто тоже истекают слюной. — Последним буду я. Мне достанется твоя голова.

— А что потом?

Директор откидывается назад, как волк, воющий на луну, и бешено чешет запястье.

— Ты что, правда хочешь знать? Тебе-то какая разница? Ты покойник! — Он молчит и с интересом смотрит на меня. — А, ты беспокоишься о своих приятелях-геперах? Не переживай. Мы в конце концов доберемся до них. Даже в этой огромной пустыне мы их найдем.

Они не знают, где остальные геперы.

— А потом мы вернемся к твоей девчонке и расскажем, что сделали с тобой, — ухмыляется Тощий, изо рта у него течет слюна.

— Да, мы это сделаем, — перебивает его Директор, бросая на Тощего взгляд человека, которого лишили возможности произнести то, что ему не терпелось сказать. — И в конце концов, мы проделаем с ней то же самое. Растащим ее на кусочки. Игра в «Дегустацию». Да, это название мне нравится. Думаю, так мы ее и назовем.

Кольцо вокруг меня сжимается еще теснее. Их тела дрожат от жажды, головы дергаются то вверх, то вниз, руки подрагивают, с губ слетают странные сосущие звуки.

— Как думаешь, кто будет кричать громче? Ты или она? Она такая страстная девушка, так что, наверное, она. Но с другой стороны, в ней есть стержень. Видел, какой спектакль она устроила? Не то, что ты — сбежал как крыса и оставил ее одну.

Пресс не выдерживает:

— Хватит болтать, давайте наконец им займемся. — Ее язык облизывает потрескавшуюся нижнюю губу — твердый, как напильник. — Давайте я им займусь! — Она приседает, готовясь к прыжку.

Директор поднимает голову, окидывая взглядом пейзаж, запоминая детали, чтобы описать по возвращении домой.

— Хорошо. Но только левую ногу, больше ничего. Все остальные ждите своей очереди, — говорит он, поглаживая излучатель. — Обиженным никто не уйдет. А теперь, во славу нашего великого Правителя и к удовольствию наших добрых граждан, я…

Прежде чем он успевает закончить, Пресс скачет ко мне на четвереньках, словно бешеная гиена, волосы развеваются у нее за спиной, невероятно прямые. Несмотря на то что она движется со скоростью молнии, такое чувство, что мир замедляется. Я вижу, как ее губы раздвигаются, рот превращается в зияющую пропасть, окаймленную острыми зубами, а глаза вспыхивают красным огнем.

Спустя долю секунды другие охотники срываются с места, не в силах сдержаться, их ноги выпрямляются, как лапы гепарда, и толкают тела вперед, ногти вцепляются в каменистую землю, когда они приземляются, чтобы вновь прыгнуть ко мне с изяществом, скрывающим жестокость.

Лицо Директора не выражает ничего, но в глазах бушует злость, руки, в которых он держит нацеленный на Алые Губы и Пресс излучатель, дрожат от гнева и неожиданности.