Охота - Фукуда Эндрю - Страница 19

Они оставляют меня благодаря случайности. Я теряю сознание — вряд ли больше, чем на секунду или две. Вот я бегу — а вот растянулся на полу, и вся группа пронеслась мимо и свернула за угол. Обезвоживание. Оно высушило мое горло, лишило сил мои мышцы и сделало мой мозг бесполезной тяжелой массой. Я перешел грань, когда еще мог держаться.

Придя в себя — это было скорее помрачение сознания, чем его потеря, — я понимаю, что нужно двигаться. Они вернутся, осознав, что потеряли след, вернутся и обнаружат меня лежащим без сил на полу, с капельками пота на лбу, источающим аппетитный запах. «Двигайся, — говорю я себе, — двигайся». Но мне трудно даже подняться. Я чувствую себя сухим, как пыль на заброшенном чердаке, и при этом тяжелым, как пропитанный водой мешок с песком.

В коридоре тихо, но тут я слышу шум шагов. Они поняли. Они возвращаются.

Страх придает мне сил. Я перекатываюсь, вскакиваю на ноги. Двери. Надо сделать так, чтобы между мной и ними было как можно больше дверей. Это замедлит их, ослабит мой запах. Пусть ненамного, но сейчас важна каждая мелочь.

Я распахиваю двери и через несколько секунд слышу, как они открываются позади меня со звуком, похожим на выстрел. Я уже даже не бегу по лестнице — я прыгаю, перескакивая по пролету зараз. Боль пронзает ноги, отдаваясь в спине.

Они приближаются. Не важно, насколько быстро я пытаюсь бежать, насколько опасные прыжки по лестницам совершаю — звуки ж шагов становятся все ближе. К шагам присоединяются скребущие по стенам ногти, шорох одежды. Теперь это только дело времени.

Разве что…

— Сюда! — кричу я. — Запах ведет сюда. Тут он действительно сильный! Думаю, я взял след.

— Как он сумел нас обогнать? — кричит кто-то сверху.

Я проношусь сквозь двери, бегу до середины коридора, бросаюсь в другую дверь и, перепрыгивая через три ступеньки зараз, поднимаюсь по лестнице.

— Подожди нас! — кричит кто-то прямо подо мной.

— Нет! Я его почти догнал!

— Как этот парень сумел нас обогнать? — Они совсем близко, это вопрос нескольких секунд.

Еще двери и безумный забег по коридору. Я быстро оглядываюсь: вся стая гонится за мной, как безумный смерч. Тощий прыгает с пола на стену, а потом на потолок, Физкультурник несется вдоль соединения потолка со стеной, все остальные бегут по полу, на их лицах никакого выражения, только блестят оскаленные клыки. Осталось три секунды.

Я бросаюсь в двойные двери прямо передо мной. Они распахиваются со странно знакомым ощущением. Тут же я понимаю почему: я вернулся в лекционный зал, проделав полный круг. Зал пуст, все присоединились к погоне.

«Интересно, где я хочу умереть? — думаю я. — У задней стены? В пафосной позе на столе? За кафедрой?»

И тут я вижу окно.

Подскакиваю к нему. Распахиваю настежь.

Не проходит и доли секунды, как они оказываются внутри, словно черная волна вкатывается в зал из коридора. Они двигаются синхронно, по стенам, полу, потолку, никто не толкается, чтобы занять место поудобнее, не пытается оттеснить других. Они быстро и сосредоточенно заполняют лекционный зал, их глаза бешено вращаются, ноздри раздуваются, втягивая воздух.

— Он выпрыгнул! Выпрыгнул! — кричу я, стоя перед окном и показывая наружу. Прежде чем я умолкаю, четверо из них уже стоят на подоконнике и смотрят, их головы в опасной близости от меня. К счастью, в этот момент сильный порыв ветра врывается внутрь.

— Я чувствую его повсюду! Будто он прячется где-то здесь! Где он?!

— Он сбежал…

— Мы можем погнаться за ним прямо сейчас, он не мог уйти далеко…

— Может быть, — отвечаю я. — Если поторопимся, сможем его поймать.

Они напрягаются, готовясь выпрыгнуть в окно, когда шепот заставляет их застыть на месте.

— Вас так легко обмануть, — произносит тихий зловещий голос.

Это Директор.

Он не смотрит на нас, заинтересованно разглядывая ногти, наслаждаясь их мягким блеском в лунном свете. Его голос звучит так, будто ему все равно, слушает ли хоть кто-нибудь.

— Думаете, вы такие умные, — мурлычет он. — Думаете, что так быстро учитесь, что знаете больше, чем наши эксперты. Пара дней в моем Институте — и неожиданно вы приходите к выводу, что вы умнее специалистов, посвятивших свои жизни работе здесь. Неужели вы действительно думаете, что Институт, которым управляю я, может быть настолько беспечен, что позволит геперу разгуливать на свободе, незамеченным пробираться в охраняемые помещения?

Он снова изучает свои ногти. Выжидает немного и продолжает еще тише:

— И неужели вы действительно думаете, что гепер может быть настолько глуп, чтобы после заката оказаться вне защиты Купола? — Директор кладет правую руку на стол. — Они, возможно, животные, но они отнюдь не глупы. В отличие от некоторых из вас.

Он убийственно спокоен:

— Мы имеем дело с невероятным высокомерием и невежеством. Забавно, как часто они встречаются вместе. Помните, кто вы такие. Вы здесь благодаря случаю — не достоинствам, не способностям, не каким-то заслугам. Благодаря слепому случаю. И теперь вы разгуливаете по моему Институту и думаете, что вы тут главные. Здесь нет никакого гепера. Да, присутствует запах, который принесло ветром. Он более силен, чем обычно, да. Но здесь нет никакого гепера. Его нет в здании, что бы вы себе ни думали. Вы все оказались жертвами массовой истерии.

Мясо, несмотря на слова Директора, неожиданно вздрагивает. От желания. Он не может сдерживаться, не может отрицать, что чувствует запах гепера. На стул капает слюна Физкультурника, который висит на потолке. Они все еще чуют меня. И ничего не могут с этим поделать.

— Ах, — продолжает Директор, наблюдая за ними, — какова все же сила массовой истерии. Если сказать вам, что на коре дерева виднеется чье-то лицо, вы не сможете с легкостью избавиться от этой иллюзии, верно? Что бы мы вам ни говорили, вы все равно будете видеть гепера. Убеждение бывает весьма… прилипчивым. Не просто отменить звонок, который уже прозвенел. Посмотрите на себя. Вы даже меня почти заставили в это поверить.

Что-то липкое и немного жгучее приземляется мне на волосы. Я поднимаю глаза: с потолка свисает Пресс. Она смотрит на Директора и пытается сдерживаться. Но слюна продолжает стекать вниз серебристой сверкающей ниточкой, похожей на паутину.

— Вашу подверженность массовой истерии можно понять. Вы все, если можно так выразиться, девственники в отношении геперов. Никому из вас раньше не приходилось видеть, обонять, даже слышать гепера. По крайней мере живого. Поэтому при первом же намеке вы срываетесь с места, как лемминги со скалы, и теперь не сможете избавиться от этого ощущения. Мы наблюдали подобное в Институте. Раз за разом, стоило нам нанять новых сотрудников. Они приходили к нам, едва выбравшись из пеленок. Некоторые начинали видеть геперов в каждой тени и лишались возможности нормально работать. В конце концов не могли выполнять даже простейшие задания.

Он поворачивает голову, разглядывая каждого из нас по очереди.

— Однако мы нашли выход. — С этими словами он скрывается в темноте, и на его место выходит Платьице. Она сияет.

— Это программа тренировок, которую разработала я. Новые сотрудники не могли ни на чем сосредоточиться, поэтому мы были вынуждены отыскать способ, если можно так выразиться, выработать у них иммунитет. Сначала мы рассматривали вариант с едким порошком, способным притупить обоняние, однако быстро отказались от этой мысли. Мой план был более милосердным. — Она кивком указывает на дальнюю стену.

Зал прорезает луч ртутной лампы, и на экране над ее головой загорается изображение. Мы видим большой зал, похожий на что-то вроде крытой арены. По его периметру из земли, как стволы деревьев, торчат деревянные шесты. К каждому из них прикреплены толстые, прочные кожаные ремни. Даже на видео все это выглядит зловеще, изображение будто сочится ужасом. «Ничего хорошего тут не происходит», — думаю я про себя. Все внутри у меня застывает, будто покрытое ледяной коркой.