Охота - Фукуда Эндрю - Страница 17

«Дурак, дурак, дурак», — бормочу я себе под нос, спускаясь по лестнице. «Идиот, идиот, идиот», — ругаю я себя, идя по коридору. «Недоумок, недоумок, недоумок», — произношу я вслух, открывая дверь здания. Тут у меня в голове раздается голос отца: «Никогда не делай ничего необычного, ничего, что выделит тебя из толпы. Избегай всего, что может привлечь к тебе внимание».

Через несколько минут, у дверей библиотеки, я все еще продолжаю ругать себя. Недоумок, дурак, идиот, придурок.

Внутри я осматриваю каждый дюйм: все полки, проходы, укромные уголки. Бесполезно. В библиотеке нет ни капли жидкости. А в туалете — как и повсюду — висит только коробка с бумажными полотенцами. Теперь я действительно беспокоюсь. Вдали от моих запасов, оставшихся дома, от всех моих шпионских инструментов — бритв, бутылок с водой, средств против запаха, отбеливателя для зубов и пилочек для ногтей, — ситуация катастрофически выходит из-под контроля. От обезвоживания у меня кружится голова. Я не могу сосредоточиться. Ни на чем. Думаю обрывками. Болит голова.

Я поднимаю руку и обнюхиваю подмышку. Естественно. Сейчас даже я чувствую. А если чувствую я, почувствуют и они. Ничего удивительного, что Мясо и Тощий были так задумчивы за ужином.

Не знаю, начали ли меня подозревать. Тощий и Мясо точно что-то учуяли за обедом, но вряд ли связали это со мной. Тем не менее к завтрашнему дню от меня будет вонять.

Я иду к кожаному дивану и плюхаюсь на него. Голова у меня продолжает пульсировать болью и кружиться. Снаружи начинает светать. Ставни скоро закроются.

Я прикрываю рукой лицо. Думать не хочется, но я должен посмотреть правде в глаза. План А только что казался идеальным: оставаться незамеченным до поры и сломать ногу прямо перед Охотой. Но теперь все изменилось. Теперь, когда мое тело буквально кричит: «Съешь меня», — а язык стал сухим и шершавым, как наждачная бумага, я просто не проживу эти четыре ночи до Охоты. Либо умру от жажды, либо меня съедят. Скорее всего второе.

Лежа на диване, я продолжаю ощущать приглушенную головной болью тревогу, но, несмотря на это, уплываю в сон. Вернее сказать, проваливаюсь, как в глубокое ущелье.

Будит меня жажда. Я кашляю, и словно тысяча маленьких стрел пронзает мое пересохшее горло.

Я медленно убираю руку с лица. В библиотеке темно — ставни закрылись. Я все еще могу видеть, хоть и смутно. Как будто здесь горит свеча.

Невозможно. Сон как рукой сняло, я резко разворачиваюсь — и обнаруживаю источник света.

Вот он. Единственный тонкий луч, проникающий сквозь отверстие в ставне позади меня. Он проходит прямо рядом с моим ухом и заканчивается на дальней стене. Это острый луч, похожий на луч лазера, такое чувство, что он обладает тяжестью. Я не заметил его вчера. Хотя, если подумать, я был на другом конце библиотеки и весь день крепко спал.

Я подхожу к ставне и неуверенно ощупываю отверстие, в глубине души опасаясь, что свет прорежет мне руку. Дыра идеально круглая с гладкими краями. Странно. Это не случайность, не следствие износа. Ее проделали специально — просверлили в укрепленной сталью ставне толщиной два дюйма. Но зачем? И кто это сделал?

Ненормальный Ученый. Это понять нетрудно, кроме него, тут никто не жил. Но зачем ему это понадобилось? Такой луч не только не даст спать, он способен нанести непоправимые внутренние травмы, обжечь сетчатку. Ничего не понимаю.

Или, быть может, Ученый не имел к этому никакого отношения. Возможно, сотрудники Института просверлили отверстие позже, после того, как он исчез. Но зачем? И если они собирались поселить меня сюда, то должны были заделать его. Опять не понимаю.

И тут у меня в голове появляется леденящая догадка. Меня будто обдает холодным порывом ветра.

Я встряхиваю головой, чтобы отогнать эту мысль, но теперь она прочно засела у меня в мозгу. И чем больше я об этом думаю, тем более вероятным мне это кажется.

Кто-то просверлил это отверстие. Сегодня.

Чтобы проверить меня.

Выяснить, не гепер ли я.

Да, это имеет смысл. Сегодня мое давно немытое тело источало запах, вызывая подозрения. Но прежде чем что-то предпринять, они хотят получить доказательства. Тайком позволить лучу проникнуть в библиотеку — идеальное решение. Тонкое, но верное. Такой маленький луч не разбудит гепера, а вот любого другого заставит бежать в дальний угол и потребовать новую комнату, едва стемнеет. Идеальная лакмусовая бумажка.

Я хожу взад-вперед вдоль столов, пытаясь справиться с паникой. Мои пальцы рассеянно поглаживают пыльные тома в кожаных переплетах. Я понимаю, что в моей схеме есть изъян. Единственные, кто мог меня в чем-то заподозрить — охотники и сопровождающие, — все время были на виду. Мы всю ночь провели вместе и почти не покидали поля зрения друг друга. Ни у кого не было возможности ускользнуть и просверлить дыру в двухдюймовой усиленной ставне.

Я иду обратно и изучаю отверстие тщательнее. Края выглядят тусклыми и гладкими. Если бы его просверлили сегодня, они блестели бы и были бы острыми. Нагибаюсь в поисках свежей стальной стружки. Ее нет. Это отверстие здесь уже давно.

Это ставит меня перед сложным выбором. Если завтра я изображу гнев, сотрудники Института придут посмотреть и заделают его. Но это вызовет вопросы о моем первом дне здесь — почему я не пожаловался сразу? С другой стороны, если это действительно хитрая ловушка и я промолчу, то выдам себя с головой.

Тут что-то щелкает у меня в голове. Возможно, луч — просто следствие чего-то более важного. Может быть, именно отверстие, а не луч, является ключом к этой загадке.

Я внимательно рассматриваю его, обращая внимание на каждую царапинку рядом, на высоту, на которой оно расположено, на его маленькие размеры.

Разумеется. Оно идеально подходит.

Чтобы смотреть.

Но когда я в него заглядываю, свет снаружи ослепляет меня, и я не вижу ничего интересного. Только унылые однообразные Пустоши, простирающиеся до горизонта, белые под ярким солнцем. Купола отсюда не видно. Только пыль, грязь, песок и свет. Вот и все. Смотреть не на что.

Весь следующий час я хожу из стороны в сторону, изучаю луч, выглядываю в отверстие — все бесполезно. Я не могу понять. Меня убивает чувство, что я близок к разгадке, что я буквально в шаге от нее. В конце концов я сажусь, ноги у меня просто отваливаются. Прикрываю глаза, чтобы подумать, а когда открываю спустя несколько часов, луч уже давно исчез, ставни распахнулись, и кто-то стучит в дверь. Солнце зашло.

Три ночи до Охоты

— Считается, что геперы отстают от нас в развитии где-то на пять — десять тысяч лет, — доносится с кафедры ледяной и лишенный всяких эмоций голос Директора. — Разумеется, они демонстрируют примитивные модели поведения, от которых наши предки отказались много веков назад. Подумайте, к примеру, об их исключительных способностях к плаванию. Эта черта роднит геперов с их сравнительно недавними земноводными предками, обитавшими в море, из которого вышла вся жизнь. Их родственная рыбам способность двигаться в воде свидетельствует о том, какой относительно короткий путь они прошли с тех пор по лестнице эволюции. Или возьмем их животную способность противостоять солнечным лучам — это генетическое наследство допещерных времен, той древности, когда сухопутным животным недоставало разума искать убежища в пещерах. Они развили способность противостоять солнцу, однако, к сожалению, она вызвала замедленное развитие мозга. Печально, не правда ли?

Его слова доплывают до меня, как водоросли в мутной воде. Я сижу на заднем ряду лекционного зала, настолько далеко от остальных, насколько возможно. Я успел быстро переодеться, пока мой сопровождающий колотил в дверь, но запах продолжает меня беспокоить. Кажется, никто ничего не почувствовал — все сидят спокойно, никто не ерзает. Мне удалось пережить завтрак, первые лекции, экскурсию и обед без эксцессов. К счастью, большое окно слева от возвышения открыто, и в него дует ветер, развеивая все запахи. По крайней мере я на это надеюсь.