Дерзкий вызов - Мартин Кэт - Страница 46

– У них мощная охрана, – сказал Клод-Луи. – Если все-таки окажется, что это ваша жена, просто так вам ее не взять. Они вас не пустят без контрамарки. Туда надо идти или с их бумажками, или в сопровождении полковника Лафона и полдюжины его парней. Дамиан покачал головой.

– На это у нас нет времени. Возможно, аукцион уже начался.

– Что вы собираетесь делать?

Дамиан молча пошел в другой конец комнаты. Достал из ящика письменного стола пистолет, проверил обойму и сунул оружие в карман плаща. Отодвинув картину, висевшую над столом, он набрал код секретного замка и вытащил из сейфа увесистый мешочек с монетами.

Его лицо исказила жестокая ухмылка.

– Я не хочу быть битым. Если это моя жена, то, я уверен, цена подскочит до небес.

Клод-Луи одобрительно похлопал его по спине.

– Идите к экипажу. Я сейчас. Только возьму пистолет и нагоню вас.

Дамиан кивнул, и они вдвоем направились к двери.

О Господи! Как она вынесет все это? Александра посмотрела на вульгарный кружевной корсет и короткую, почти прозрачную рубашку, едва прикрывавшую ягодицы. Грудь неприлично выступала, так что соски были почти наполовину обнажены. Их покрывал легкий слой румян. Она поежилась, вспомнив, как к ним прикасалась мадам, пока накладывала краску. У хозяйки тряслись руки, и она непрерывно облизывала губы.

Сопротивляться было бесполезно. Александра знала, что если откажется, ее оденут силой. Пока она натягивала прозрачные молочного цвета чулки и белые атласные подвязки, мадам утягивала на ней корсет. После этого Селеста расчесала Александре волосы, оставив их свободно лежать на спине, и в довершение туалета обвязала шею ленточкой.

Александра не заплакала. Только не в этот раз. Не сегодня.

До этого вечера она плакала каждый день. Она по-прежнему упрашивала и умоляла свою властительницу, за что была несколько раз выпорота ивовым прутом. Мадам предупредила, что ужесточит наказание. Ей было сказано, что арап применит свой ремень, если Александра не перестанет упорствовать. Для большей острастки мадам заверила ее, что он сделает это с величайшим удовольствием. Угроза выглядела вполне правдоподобно. Александра не раз замечала, как он похотливо улыбался и одолевал женщин своими непристойными ласками. Она не видела возможности выбраться из этого бедлама, называвшегося теперь ее домом.

На сострадание со стороны других его обитателей рассчитывать не приходилось. По всеобщему убеждению, она должна была примириться со своей судьбой.

Вероятно, так и произойдет, думала Александра, глядя сверху на толпившихся людей. Внизу у лестницы было полно подвыпивших офицеров наполеоновской армии, лавочников с дурно пахнущими ртами и представителей новоявленной знати – обжор и подагриков.

Наверное, она сделает, что от нее требуется. У нее уже не осталось никаких чувств. Там, где раньше находилась душа, осталась пустота.

Мадам встала наверху лестницы рядом с ней, поцеловала в щеку и ласково пожала руку.

– Не надо бояться, моя красавица. Для первой ночи я выберу тебе мужчину, достойного твоего очарования. Разумеется, ему придется раскошелиться, но я забочусь и о тебе. Он положит хорошее начало и приобщит тебя, как положено, к полусвету.

Александра закусила губу. Посетители сгрудились еще теснее. Они заглядывали на лестницу, показывали пальцами и делали непристойные жесты. Вместе с мужчинами в толпе находились также полураздетые женщины. Мужчины не стеснялись в выражениях и трогали их за оголенную грудь.

– Я… я не смогу этого сделать, – сказала Александра. Неожиданно она вновь обрела волю. В ней вспыхнула женская гордость, которую она уже было поборола в себе. – Пожалуйста, мадам. Прошу вас, позвольте мне уйти.

Селеста ударила ее по лицу.

– Нет, ты сделаешь. Ты будешь делать то, что я скажу. Я заставлю тебя лечь с тем, кого я выберу. И ты дашь ему все, что он потребует.

Александра издала сдавленный стон. У нее горела щека и тряслись колени. Селеста Дюмен только улыбалась.

– Ты все поняла? Теперь мы с тобой пойдем вниз. Так будет лучше, голубка.

Александра сделала, как ей было сказано, но остановилась на полпути. Мадам Дюмен продолжала спускаться одна. Вверху на лестничной площадке остался стоять крепкий француз, служитель «Мира удовольствий». Внизу находился дюжий бородатый арап. Возле дверей были выставлены еще несколько постов. Таким образом, путь к отступлению и бегству для Александры был полностью отрезан.

Она проглотила слезы. Она не должна плакать. Не должна! Нужно пережить эту ночь и те, которые за ней последуют, а потом найти способ убежать. Она должна вернуться в Англию. Там она забудет о поруганном теле и заживет спокойно.

Притаившись под нависающим выступом балкона, стиснув зубы и сжав кулаки, Дамиан наблюдал за лестницей. Наконец он заставил себя расслабиться.

Длинный черный плащ с поднятым воротником позволял ему хорониться от посторонних глаз. По прибытии в бордель он переговорил с Селестой Дюмен. Он сказал, что его интересует англичанка, и попытался сразу купить ее. Но Селеста цинично рассмеялась.

– Вы можете купить ее благосклонность, мсье, и то только на одну ночь. Прекрасная англичанка – моя собственность. Я сама позабочусь о ее покровителе. У мужчины должно быть не только достаточно денег в кошельке, но и обходительности. Ее молодое нежное тело требует деликатного обращения. Она для меня дороже золота.

Тогда Дамиан не стал уговаривать ее. Во-первых, он все еще не верил, что это Александра, а во-вторых, считал, что проявлять излишнюю напористость неблагоразумно. Поэтому пожал плечами и сказал:

– Для мужчины достаточно и ночи удовольствия, если… женщина того стоит.

– Она – стоит. Вы это сами поймете. Будем считать, что вопрос исчерпан?

Селеста снова рассмеялась. Хриплый, непривычно громкий звук резал ухо. Дамиан отошел от нее и спрятался в присмотренную им нишу.

До начала аукциона он успокаивал себя, что это не Александра. Он молил Бога, чтобы это оказалась другая женщина, а если судьба все-таки бросила ее в это злачное место, то чтобы жена хотя бы не пострадала.

И вдруг на вершине лестницы показалась она, с распущенными волосами, спускающимися пышным каскадом на плечи. Все сомнения разом рассеялись. Бешено застучало сердце. Разум захлестнули эмоции. Он почувствовал, как у него внезапно ослабели ноги.

Александра. Это имя возникло в его мозгу, но не сорвалось с губ. Он мысленно поблагодарил Бога за то, что она все еще жива. И снова поблагодарил за то, что Он подсказал ему путь сюда. Волна благодарности и облегчения была настолько мощной, что он поборол дрожь в руках.

Дамиан следил за ней из своего укрытия, пытаясь подавить в себе пробудившуюся страсть и сосредоточиться. Она была одета соответственно требованиям заведения. Когда он увидел ее непристойно обнаженное тело, производившее возбуждающее впечатление, его охватила ярость. Та одежда, что была на ней, могла лишь вызвать муки сладострастия, но не защитить от толпы алчущих хищников.

Александра выглядела измученной, бледной и убитой горем. В состоянии оцепенения и отчаяния она казалась прекраснее, чем когда-либо. У него возникло желание вынуть пистолет и всадить пулю в каждое из похотливых рыл. Он порывался взбежать на лестницу, подхватить жену на руки и унести прочь из этого ужасного места. Ему хотелось держать ее в объятиях, целовать и говорить, как ему не хватало ее.

Вместо этого он был вынужден сконцентрировать внимание на главной задаче. С притворной небрежностью он вяло топтался в тесном закутке, выжидая свой час. Он по-прежнему прятал лицо, чтобы его никто не узнал. У него не было права на ошибку. Вряд ли ему второй раз выпадет такой шанс. Если он допустит оплошность, Сена может стать для него холодной могилой. И для нее тоже. Дамиан не посмел даже на секунду представить себе ужасные последствия неудачи.

Наконец начался торг. Послышались первые выкрики цен. В помещении возник хаос. Десять франков, двадцать, сто. Один тучный купец карабкался на ступеньки, чтобы лучше изучить объект вожделения. Однако большой черный человек внизу лестницы отшвырнул его и шмякнул о дверь. Торг продолжался. Дамиан поднял набалдашник трости. Мадам Дюмен удовлетворенно заулыбалась. Дамиан видел, как она одобрительно смотрела на него, пока он доставал деньги. Он удвоил последнюю сумму, думая, что на этом будет поставлена точка. Но цена продолжала расти.