Чудесное путешествие - Мартин Кэт - Страница 25

Внезапно, немыслимым усилием воли, собрав все свое мужество, он оторвался от девушки и решительно зашагал прочь.

Мэнди почувствовала себя так, будто ее окатили ледяной водой. Голова кружилась, сердце билось так громко, что, казалось, Ястреб слышит его стук даже издалека. Что он подумал о ней? Почему она позволила это? Мэнди не могла ответить. Дрожащими пальцами она застегнула пуговицы и расправила юбки. Слезы дождем капали ей на грудь.

Стоя на противоположной стороне поляны, Ястреб пытался разобраться в своих чувствах. Ни разу в жизни он не был так потрясен. Даже будучи ребенком, очнувшись посредине деревни команчей, он не был настолько обескуражен, как сейчас. Он потерял контроль над собой, и это ему не нравилось. Еще бы секунда с этой девушкой — и было бы слишком поздно. Его слово было бы нарушено… и ради чего? Эта двуличная лисица, вероятно, переспала со всеми богатыми франтами в Сакраменто-Сити. И сейчас, целуясь с ним, она ведь обманывала своего жениха!

Ястреб ненавидел себя за то, что произошло, и поклялся больше не приближаться к ней. Если бы только он мог избавиться от ощущения, будто девушка неопытна, невинна. Он знал, что этого не могло быть, и все же…

Вернувшись в лагерь в мрачном настроении, он лег спать. Его ожидала очередная беспокойная ночь. И снова приснился непрошеный сон.

…Густые струйки белого дыма поднимались от костров, разведенных среди вигвамов, разбросанных по широкому зеленому лугу. Сухие сосновые иглы устилали землю. Деревья защищали ее от палящих лучей солнца. Мальчик вырос, но еще не достиг совершеннолетия. Поспешно одевшись, он вышел на яркий утренний свет и направился к краю селения. Мокасины бесшумно ступали по сухой траве, нагрудник из костей и перьев закрывал большую часть груди, густые рыжие волосы разметались по плечам.

Даже сквозь дымку сна было видно, что его кожа, хотя и потемневшая от солнца, оставалась светлее, чем у других. Мягкой кошачьей походкой он двигался к реке. Затем быстро окунулся в ледяной горный поток, снова оделся и направился к вигваму отца, намереваясь объяснить Твердой Стреле цель своего визита. Сон расплылся.

На мгновение он снова стал маленьким белым мальчиком Трэвисом Аэнгли. Затем вдруг снова почувствовал себя Черным Ястребом, сыном вождя, ловким охотником и грозным воином, полюбившим свою индейскую семью, хотя и не совсем забывшим о том, что когда-то имел белую мать и белого отца.

На противоположной стороне луга он увидел Бегущего Волка, юношу с широко посаженными глазами и насмешливой улыбкой.

— Мой брат, — крикнул Бегущий Волк, — ты проспал все утро. Наверное, провел приятную ночь? Улыбаясь, он выглядел совсем мальчишкой, моложе своих шестнадцати лет. Черные глаза озорно блестели, ногой он пинал мелкие камешки. — Может быть, ты наслаждался Темной Луной?

— Темная Луна непорочная девушка, — серьезно ответил Ястреб. — Любой мужчина был бы счастлив насладиться ее обществом. — Темная Луна явно испытывала к нему влечение, он тоже чувствовал волнующую страсть, может быть, даже любовь к красивой индианке. Но он еще не говорил с девушкой, хотя Твердая Стрела решительно подталкивал его к этому союзу.

Бегущий Волк и Черный Ястреб вместе продолжили путь к вигваму Твердой Стрелы. Вождь племени встретил их у входа.

Ястреб простился с Бегущим Волком и нагнулся, чтобы войти в вигвам вслед за отцом. Они сели у огня, и старик ждал, когда сын заговорит. Ястреб никак не мог найти нужные слова.

Наконец заговорил Твердая Стрела:

— Мой сын, я знаю, зачем ты пришел.

— Ястреб оцепенел.

— Знаешь? Но откуда?

— Я наблюдал за тобой, Темной Луной и другими. — Отец пристально смотрел на него. — Твоя белая кровь зовет тебя.

— Отец, я… я… не знаю, что сказать. — Боль предстоящей разлуки пронзила сердце Ястреба. Ни на одном языке не было слов, чтобы выразить ту благодарность и любовь, которую он испытывал к своему отцу.

Твердая Стрела положил темную жилистую руку на плечо Ястреба.

— Я знаю, что в твоем сердце, мой сын. Но знаю то, что ты должен сделать. Ты должен уйти, но навсегда останешься здесь, — Твердая Стрела положил руку на сердце, — со мной.

— Благодарю, отец. — Ястреб едва мог говорить. К горлу подкатил ком, грудь налилась тяжестью. Он с трудом глотнул. Отец был прав. Он должен уйти.

Сон сменился.

Теперь Ястреб лежал в своем вигваме, вспоминая мир белых людей. Отдельные обрывки были бессвязными и туманными. Однако кое-что он помнил: шуршание юбок, вкус мороженого, мягкость набитого пухом матраца и человека по имени Томас Разерфорд. Разерфорд, друг белого отца, принял его в свой дом после смерти родителей. Ястреб надеялся, что он снова поможет ему. Пришло время покинуть свою деревню. Он должен вернуться в мир белых и в конце концов решить, кто он: Черный Ястреб или Трэвис Лэнгли.

Ястреб пробудился с первыми проблесками зари. Он заморгал глазами, стараясь сориентироваться, затем с тяжелым вздохом сел. Он почувствовал, что кто-то за ним наблюдает, прежде, чем повернул голову. В нескольких шагах стояла девушка, глядя на него.

— Вам снова снился сон, — сказала она. — Я хотела разбудить, но после недавнего…

Он слегка улыбнулся и покачал головой.

— Значит, урок пошел на пользу, мисс Эштон.

Однако благодарю за заботу.

Она подошла к нему поближе.

— Это все тот же сон?

Он посмотрел на девушку тяжелым взглядом, стараясь понять причину ее интереса.

— Отчасти тот же самый и в основном довольно тревожный.

— Поэтому я и подошла. — Казалось, дочь губернатора была искренне озабочена.

— Иногда мне снится нападение команчей, иногда мой уход из деревни.

— Можно как-то избавиться от этих снов.

Он глубоко вздохнул.

— Раньше я пытался, но теперь привык к ним. — Он отвернулся и начал скатывать постель. Мэнди не отходила, как будто хотела сказать что-то еще. Ястреб бросил взгляд на плавную линию ее бедер, и воспоминания о ночных поцелуях и гладкой коже под его ладонью вновь взволновали его. Рука Ястреба слегка дрожала, когда он завязывал веревкой свою скатку. Он не знал, как освободиться от навязчивых мыслей, и, чтобы отвлечься, пошел проверить лошадей.

Глава 12

Перистые облака венчали вершины гор, — перед путешественниками была последняя гряда, за которой начинался спуск к бассейну Большого Соленого озера.

Поднявшись на гребень, Мэнди увидела внизу плодородную долину, окруженную со всех сторон покрытыми снегом вершинами.

После бесконечных дней, проведенных в прерии, где однообразие ландшафта нарушалось лишь островками полыни да редкими лачугами торговцев, пестрые лоскуты фермерских участков, расположенных в долине, радовали взор. Мэнди давным-давно не видела ферм — с самого детства, когда проводила летние месяцы в доме бабушки и дедушки в штате Нью-Йорк. Неожиданно на глазах ее выступили слезы при воспоминании о том счастливом времени.

Фермы в долине располагались правильными прямоугольниками, ни холмы, ни извилистые дороги не искажали местности. Дома были с низкими крышами. Позади каждого из них находился небольшой сад, где росли тополя, акации и фруктовые деревья — яблони, персики и даже виноград. Да, нетрудно было понять, почему пуритане и мормоны гордились своими достижениями.

Примерно через час путешественники достигли окраины города. Каждый поворот дороги открывал новые виды, и на лице Мэнди появилась улыбка. Какое чудесное место для жизни, с завистью подумала она. По сравнению с голыми окрестностями их форта Грейт-Солт-Лейк-Сити казался раем.

Направляя своих лошадей сквозь тесные ряды груженых повозок, кабриолетов и дилижансов, они наконец достигли центра города. Мэнди обнаружила, что большинство домов были сложены из самана, который посерел от времени и дождей и стал похож на камень. Здесь были и двухэтажные строения из настоящего камня — гранитных блоков с витиеватыми резными фасадами. Улицы были широкими, но очень пыльными в это время года.