Колония - Денисов Вадим Владимирович - Страница 18

Мы знаем, что им достался шотландский монокластер и целых два ирландских: сгримасничали Писатели. Что там произошло с ирландцами и с какими именно — непонятно. По рассказам филиппинцев, неподалеку от устья Ганга рыбаки заметили лодку с двумя людьми. Якобы раненые, якобы ирландцы. Все, дальше начинаются домыслы.

Округу они осваивают. Компенсируя отсутствие нормального судна, британцы натаскали Каналом целую флотилию тяжелых «Зодиаков», так что прибрежные воды они разведали. Более точной и полной информации просто нет.

Замкнутость анклавов на первом этапе развития была свойственна большинству селективок. Как и некие метания, непонимание смыслов и выгод. Ведь у России как было с франками? Приехали, познакомились, а потом все потухло. Я вижу причиной тому отчаянную боязнь попасть в зависимость от соседа. Меня здесь тогда не было, но думаю, что Сотников в какой-то момент их «передавил», он может, — и франки захлопнули створки, метнулись к канадцам. Но и там история повторилась. Кстати, подобное же я слышал и в Базеле: первые контакты Берна с Аддис-Абебой быстро стали последними. Да и израильтяне при мне не приезжали.

Только сейчас, когда анклавы обрели уверенность, возможности стали открываться.

И где здесь место для паранойи?

— Опыт есть опыт, англичане и своего вжисть не упустят, и конкурентам навредят, — не успокоился ворчливый Кастет.

Да вот оно, это самое «место», рядом сидит.

— Британцы расположены ближе всех к Южной Америке, у них минимальные расходы на рейс. А им континентальная колония позарез нужна.

Тут есть резон, но мне думается, что поначалу они начнут устанавливать контакты с северными землями.

— А испанцы? — спросил радист, чисто для поддержки беседы.

— Спроси чего полегче, Юр. Про Мадрид мы ничего пока не знаем толкового, — легко ответил сталкер.

— Филиппинцы реально могут, — вставил и я свой гульден. — У них минимум три судна, из которых один рефрижератор. Побережье к востоку за Гангом они уже освоили, километров на пятьдесят точно, а то и больше.

— Может, они-то и нашли британскую калошу?

— Почему бы нет.

По берегу опять начались густые вечнозеленые влажнотропические леса — что-то типа гилеи, или сельвы. И вновь холмы, как быстро все меняется.

Лень идти к пулемету за палубной гарнитурой, потому я достал рацию.

Пш-шш…

— Ули, что там по расстоянию?

— По расчетам, через полчаса покажется бухта, — жестяным голосом ответил Маурер.

Вот потому и нарастает напряжение.

Мы уже два раза останавливались и подходили ближе к прибою, один раз я даже чуть не послал группу сталкеров на разведку: Санджа заметил нагромождение камней, с дальнего взгляда вполне себе антропогенный объект, — среди буйных зарослей оно представилось наблюдателям руинами древних каменных строений. А если где-то тут свой суперовый Тадж-Махал прячется?

— Чего грустим, чуваки! — Ленка легко приземлилась рядом со мной, взглядом повелев обнять ее за плечи. — Природа потрясающая, земля обетованная! Кстати, лодка готова, рейнджер, можно сбрасывать на воду.

— Да мы не грустим, Ленчик, мы тревожимся, — признался Костя. — А Гоблин где?

— В камбуз пошел, на запах.

Над палубой «Клевера» плавал сводящий с ума запах свежих булочек, похоже, с маком.

— Гад он, не принесет, — решил Костя.

— Там лакомства интересней. — Ленка указала пальцем на берег. — В подобных лесах растет авокадо, сапоте — родственник хурмы и черри. Последний, кстати, в пятнадцать раз богаче витаминами, чем цитрусовые.

— Откуда инфа? — спросил Юра, поднимая бинокль.

— В Мексике видела.

— Ты и в Мексике была? — ревниво нахмурился я. — Почему мне не рассказывала?

— Не успела, милый, все заботы, тусовки, не помнишь разве, — воздушно отмахнулась Zicke. — Дым, пальба, пули над головой, поднимающие волосы…

— Ну и ладно. Зато ты в настоящих белых пятнах не бывала.

— О-ля! Губки надул, маленький! Дай, поцелую.

— Ленка…

— Да целуйтесь вы, хрен ли нам, женатым, — отвернулся Кастет, за компанию поворачивая спиной к нам и ни разу не женатого Юрку…

«Дзен-нь!» — негромко прозвучал предупреждающий сигнал включения громкой корабельной связи.

— Прекратить сексуальные упражнения! Бухта впереди, — прозвучал голос шкипера.

За ближним мысом берег начинал отплывать вправо, открывая взгляду искомую акваторию. Небо серое, и вода серая, цветовая разница пока незаметна. Вынос огромных масс теплой воды Амазонки вызывал интересный эффект: на границах речной и морской вод поднимались расплывчатые облака тумана.

Почти сразу же к нам подлетели исследовательницы:

— Бинокли берите!

— Что там?

— Да вы гляньте направо, секвойи на берегу!

Холм ближнего к нам, то есть западного, края огромного залива понижался именно в том месте, где туманные ленты наползали на берег. Над ними стоял ряд… деревьев. Не, не, это не деревья! Это что-то из сказки. Массив огромных стволов с пышной кроной, зеленых снизу доверху, стоял перед нами.

— Мамочки, секвойи! На земле эти великаны за сто метров бьют, — уважительно прошептал Юрка.

— Да вы-ыше! — уверенно возразил Костя.

Какое-то время все потрясенно молчали.

— Я уже все прочитала, — наконец сказала Ольга, заглядывая в планшет. — Так… Сперва их называли «калифорнийскими соснами», или «мамонтовыми деревьями». Последнее название, вероятно, объясняется сходством голых кривых суков у старых секвой с бивнями мамонтов. А позже определили три вида. Росли они в конце мелового периода по всей планете. В Китае их встречали еще в сороковых годах прошлого века. Слово «секвойя» — название этого дерева на языке индейцев, но такое имя носил также один из индейских вождей племени чероки. Очень культурный был человек, изобретатель индейской письменности.

— Так я и поверил. Просто маловато скальпов нарезал, — усмехнулся Хвостов.

— Данила! Вот еще интересное… Поставив одно на другое десяток таких деревьев, вы получите мачту заметно выше крымской горы Ай-Петри. Одно из наиболее толстых мамонтовых деревьев имело внизу сорок шесть метров в обхвате. Американцы много раз привозили на европейские выставки огромные срезы с пней секвойи. На одном таком срезе стояло пианино, сидели четверо музыкантов, и еще оставалось место для шестнадцати пар танцующих; на другом срезе был поставлен домик, вмещающий типографию, где печатались «Известия дерева-великана». Для Парижской выставки одна тысяча девятисотого года американцы заготовили из секвойи «величайшую в мире доску», но обломились.

— Американцы? Обломились?

— Так и осталась в Америке: ни один пароход не брался перевезти ее в Европу целиком… Дерево любит влажность. Кора калифорнийской секвойи очень толстая — до тридцати сантиметров, с необычным свойством: при соприкосновении с огнем обугливается и превращается в тепловую защиту. Эффективный тепловой щит, работающий по принципу, сходному с теплозащитой возвращаемых космических аппаратов. Древесина несъедобна или даже ядовита для обычных вредителей: термитов и муравьев. По этой причине секвойю используют в наружном слое досок стены. Начиная с тридцатых годов и до начала шестидесятых пластинки из секвойи использовались как перегородки между пластинами аккумуляторных батарей автомобилей и самолетов — древесина может выдерживать кислую среду, не теряя формы. Что еще… Секвойя очень быстро растет, а живет больше двух тысяч лет. Парочка показательных примеров: одно дерево достигло диаметра в два и одну десятую метра за сто восемь лет, а выход вторичного леса с одного гектара в год составил почти тридцать кубометров древесины. Очень устойчива к гнили, связанной с влажностью. Не является чем-то необычным при бурении колодцев в местах ее произрастания в ложе ручьев наткнуться на ствол, пролежавший там не одну тысячу лет. Древесина в шурфе оказывается здоровой и хорошо выглядящей… Вот так.

— Дров-то сколько! Хана лесочку, — констатировал Хвостов, фотографируя величественный массив. — Сотников все вырубит.