Дело вкуса - Брэдбери Рэй Дуглас - Страница 2

– Надо же, они дружелюбные. Дружелюбные пауки.

– Как это может быть?

В отличном расположении духа я принялся ткать этот ковер и этот рассказ, вплетая в него плоды диких лимонных слив, персиков и апельсинов, развешанных на золотых нитях паутины. Получился неплохой узор.

Прошла ночь. Прохладные капли дождя падали, омывая наши города и повисая на их нитях светлыми бриллиантами. Я сказал своим друзьям: пусть корабль лежит там сам по себе, пусть существа в нем привыкнут к нашему миру, в конце концов они осмелятся выйти наружу, и мы подружимся, их страх рассеется без следа, как рассеиваются любые страхи, когда вокруг любовь и дружеское тепло. Нашим двум культурам будет чему поучиться друг у друга. Им, молодым, бесстрашно отправляющимся в глубь космоса в металлических зернышках, и нам, старым, спокойным, висящим в ночи на нитях своих городов, благодушно позволяя дождю капать на нас. Мы научим их философии ветра и звезд, поведаем, как растет трава и каково бывает полуденное небо – синее и теплое. Они, без сомнения, захотят об этом узнать. А они, в свою очередь, освежат наши представления рассказами о своей далекой планете и, быть может, о своих войнах и конфликтах, чтобы напомнить нам о нашем собственном прошлом, которое мы по общему согласию выкинули в море, как злую игрушку. Оставьте их в покое, друзья, терпение. Через несколько дней все будет в порядке.

Это, несомненно, любопытно. Я говорю о той атмосфере смятения и ужаса, которая неделю не рассеивалась над кораблем. Глядя из наших уютных древесных жилищ в небесах, мы снова и снова наблюдали, как эти существа таращатся на нас. Я перенесся разумом внутрь их корабля и услышал их разговоры, и хотя я не мог угадать их смысл, тем не менее смог уловить эмоциональное содержание:

– Пауки! Боже мой!

– Здоровенные! Твоя очередь идти наружу, Негли!

– Нет, только не я!

Это случилось после полудня на седьмой день: одно из существ отважилось выйти наружу в одиночку, без оружия, и позвало, чтобы я спустился. Я откликнулся, с теплым чувством и с добрым намерением послав ему дружеское приветствие. Спустя мгновение огромный усыпанный жемчужинами город уже подрагивал, переливаясь на солнце, у меня за спиной. Я стоял перед гостем.

Я должен был это предвидеть. Он бросился бежать.

Я резко остановился, не переставая посылать ему свои самые лучшие и добрые мысли. Он успокоился и вернулся. Я почувствовал, что между ними был какой-то спор, кому идти. И выбрали его.

– Не пугайся, – подумал я.

– Я не пугаюсь, – подумал он на моем языке.

Тут пришла моя очередь удивляться, хотя удивление было приятным.

– Я выучил твой язык, – сказал он вслух, медленно, а глаза его безумно вращались, и губы дрожали. – С помощью машин. За неделю. Ты мне друг, правда?

– Конечно.

Я немного присел, так что мы оказались на одном уровне, глаза в глаза. Нас разделяло около шести футов. Он продолжал осторожно отступать назад. Я улыбнулся.

– Чего ты боишься? Надеюсь, не меня?

– О нет, нет, – поспешно ответил он.

Я слышал, как воздух пульсирует от биения его сердца, словно стук барабана, словно горячий шепот – торопливый и глубокий.

В своем мозгу, не зная, что я могу читать его мысли, он думал на нашем языке: «Что ж, если меня убьют, команда не досчитается всего лишь одного человека. Лучше потерять одного, чем всех».

– Убьют! – вскричал я в недоумении и изумлении, пораженный этой мыслью. – Зачем? В нашем мире уже сто тысяч лет никто не умирал от насилия! Прошу тебя, выкинь эту мысль из головы. Мы будем друзьями.

Существо мне поверило.

– Мы изучали тебя с помощью инструментов. Телепатических машин. Различных измерительных приборов, – сказало оно. – У вас здесь существует цивилизация?

– Как видишь, – ответил я.

– Твой коэффициент интеллекта, – продолжало оно, – нас поразил. Насколько мы можем видеть и слышать, он превышает двести баллов.

Высказывание было не совсем ясным, однако в нем я снова уловил тонкий юмор и в ответ мысленно послал ему радость и удовольствие.

– Да, – сказал я.

– Я помощник капитана, – сказало существо, по-своему изображая, как я понял, улыбку. Разница была только в том, что оно улыбалось горизонтально, вместо того чтобы растягивать рот вертикально, как делаем мы, жители древесного города.

– А где капитан? – спросил я.

– Он болен, – ответил помощник капитана. – Болен со дня нашего прибытия.

– Мне бы хотелось повидаться с ним, – сказал я.

– Боюсь, это невозможно.

– Мне жаль это слышать, – сказал я.

Я мысленно перенесся внутрь корабля и увидел капитана: он лежал на чем-то вроде кровати и бормотал. Он и впрямь был очень болен. Время от времени он вскрикивал. Закрывал глаза и отмахивался от каких-то бредовых видений. «Боже, боже», – повторял он на своем языке.

– Ваш капитан чем-то напуган? – вежливо осведомился я.

– Нет, нет, нет, – нервно произнес помощник. – Просто неважно себя чувствует. Нам пришлось выбрать нового капитана, он потом выйдет. – Он боязливо попятился. – Что ж, до встречи.

– Позволь мне показать тебе завтра наш город, – предложил я. – Я приглашаю всех.

Но пока он стоял передо мной, все то время, пока он стоял и разговаривал со мной, внутри его била ужасная дрожь. Дрожь, дрожь, дрожь, дрожь.

– Ты тоже болен? – спросил я.

– Нет-нет, – ответил он, повернулся и побежал внутрь корабля.

Внутри корабля, я почувствовал, ему стало очень плохо.

В горьком недоумении я вернулся в наш небесный город, повисший средь деревьев.

– Какие странные, – думал я, – какие нервные эти пришельцы.

В сумерки, когда я продолжил работу над своим сливово-апельсиновым ковром, снизу до меня долетело одно слово:

– Паук!

Но я сразу забыл о нем, потому что настала пора подняться на вершину города и ждать первого дуновения нового ветра с моря, сидеть там ночь напролет, среди моих друзей, в тишине и покое, наслаждаясь ароматом и прелестью этого ветерка.

Среди ночи я спросил у родительницы моих прекрасных детей:

– В чем же дело? Почему они боятся? Чего им бояться? Разве я не являюсь существом, наделенным добротой, тонким умом и дружелюбным характером?

Ответ был утвердительный.

– Тогда откуда эта дрожь, это болезненное отвращение, эти жестокие приступы?

– Быть может, это как-то связано с их наружностью, – сказала жена. – Я нахожу их необычными.

– Согласен.

– И странными.

– Да, конечно.

– И немного пугающими с виду. Глядя на них, я чувствую себя как-то неловко. Они так отличаются от нас.

– Подумай об этом хорошенько, рассмотри с точки зрения разума, и тогда подобные мысли исчезнут, – сказал я. – Это вопрос эстетики. Просто мы привыкли к себе. У нас восемь ног, у них всего четыре, две из которых вовсе не используются как ноги. Необычные, странные, порой неприятные – да, но с помощью разума я сразу же внес поправки. Мы можем изменить наши эстетические представления.

– А они, возможно, нет. Может быть, им не нравится, как мы выглядим.

Я рассмеялся, услышав такое предположение.

– Что, пугаться всего лишь внешней видимости? Ерунда!

– Конечно, ты прав. Наверное, тут что-то другое.

– Хотелось бы мне знать, – сказал я. – Хотелось бы мне знать. Мне хотелось бы как-то их успокоить.

– Не думай об этом, – сказала жена. – Поднимается новый ветер. Слушай. Слушай.

На следующий день я взял нового капитана на прогулку по нашему городу. Мы разговаривали часами. Наши умы соприкоснулись. Он был врачевателем душ. Разумным существом. Менее разумным, чем мы, правда. Но не стоит судить об этом предвзято. Я и в самом деле нашел, что это существо обладает острым умом, хорошим чувством юмора, немалыми познаниями и почти лишено предрассудков. Однако на протяжении всего дня, пока мы гуляли по нашему качающемуся у небесной пристани городу, я чувствовал его внутреннюю дрожь, дрожь.