Война нелюдей - Шаргородский Григорий Константинович - Страница 85

Сумбурные черные тени роились в мозгу спящего человека. Несколько раз он слышал, как басовито работали пулеметы, с трудом заглушая шум винтов. Но было это реальностью или всего лишь очередным фрагментом сна, Андрей не знал.

Из черной бездны бреда он вынырнул резко и даже болезненно.

— Что? — спросонья невнятно спросил князь, и тут же холодные щупальца страха расползлись по его телу. Осунувшееся и какое-то несчастное лицо Сашата не предвещало ничего хорошего.

— Что?! Что?!!

— Сообщение по радио… Твой дом взорвали.

— Надя?..

— Она была внутри.

«Господи, пусть это будет сон», — подумал Андрей, лелея безумную надежду.

Похоже, Сашат легко прочитал в глазах друга эту мысль, поэтому просто влепил ему пощечину.

Гнев и боль ударили в голову князя, и он резко оттолкнул егеря, а потом бросился к кабине пилота. Вертолет как раз пролетал над лесом в окрестностях Княжеского, и было прекрасно видно поднимающийся над развалинами бывшего Дворца спорта дым.

Множество прожекторов прошивали ночную темноту яркими спицами, высвечивая груды камня и покореженного металла. Первое впечатление оказалось ошибочным — через минуту стало видно, что пострадала только левая часть здания, в которой находились покои хозяев и вход в лабораторию.

Как только вертолет снизился, Андрей выпрыгнул наружу и, не обращая внимания на боль в подвернутой ноге, зашагал к разоренному дому. К нему тут же подбежал Гаврилов.

— Андрей, еще ничего не известно, возможно, она была в лаборатории. Мы ведем раскопки и там, и в районе спальни, — тараторил полковник, но князь не стал реагировать на его слова. Пограничник и сам не верил тому, что говорил.

Посеревший от горя человек переставлял ноги как сомнамбула и на пути к развалинам остановился лишь раз, возле сидящего прямо на земле старика. Мазай рыдал как ребенок, ухватившись руками за голову. Почувствовав чужой взгляд, он поднял глаза и попытался заговорить, но все время захлебывался плачем:

— Я, старый дурак… сам заставил ее вернуться в дом и лечь в постель… Она не хотела. Почему я ушел, почему не остался там, с ней! Зачем мне такая жизнь?!

Чужая боль уже не трогала Андрея, он просто прошел дальше.

Несколько деревянных конструкций на развалинах еще горели. Он бездумно уставился в огонь.

Из этого состояния его вырвал гомон людей, копавшихся на месте входа в лабораторию. Безумная надежда как молния пронзила мозг, но тут же умерла — тишина, вдруг воцарившаяся за его спиной, заглушила все: и голоса людей, и шум замедляющейся турбины вертолета. Андрей резко развернулся и увидел, как один из спасателей выносит на руках тело в ослепительно-белой ночной рубашке. Руки, ноги и голова мертвой женщины были покрыты засохшей кровью, а вот на ночнушке не было ни единого пятнышка.

С хрустальным звоном реальность раскололась на множество осколков. Тотем беспомощно заскулил и забился в самый дальний уголок души. Безумие, уже давно постоянно находившееся поблизости, подступило вплотную, обволакивая своим удушливым покрывалом, но он усилием воли отогнал наваждение как надоедливую муху.

«Я сам», — подумал простой и несчастный человек, которого люди назвали Убивцем. Рука решительно легла на застежку кобуры. И в голове, и в душе было пусто — ему уже ничего не было нужно от этой жизни, да и жизнь ничего не могла ему предложить. Ни любви, ни ненависти, ни страха — ни-че-го.

Рука потянула холодный металл «гюрзы» из уютного кожаного гнезда, но тут на ладонь легли теплые пальцы.

— Не надо.

Ему очень хотелось верить, что это не галлюцинации, но, увы, ничем, кроме проявления безумия, голос за спиной оказаться не мог. И все же он оглянулся, хотелось — хоть в бреду — в последний раз увидеть любимые черты.

Всегда аккуратное лицо Нади сейчас было испачкано какими-то черно-серыми разводами и пылью, к тому же имелась пара свежих царапин. И все это как-то не вязалось с версией о сумасшествии и бредовых видениях.

— Ты?!

— Я.

— А?..

— Это, наверное, Вика, наша горничная.

— А?..

— Я не могла уснуть и, когда Мазай ушел, перебралась в лабораторию, там меня и застал взрыв. С тобой все в порядке? — обеспокоилась Надя, рассматривая перекошенное судорогой, посеревшее лицо Андрея.

— Вини, — повернулся к другу князь, с трудом осознавая реальность.

— Щас, — понятливо кивнул егерь и влепил товарищу звонкую пощечину.

— Спасибо, — тряхнул головой Андрей, посмотрев вокруг осмысленным взглядом. И только после этого на его лице проявилась робкая улыбка. — Вот теперь все в порядке.

— Ну тогда я пошел, а то у меня тут дела нарисовались, — обратился к обнимавшейся парочке егерь, но они его уже не слышали. Сашат пожал плечами и, медленно разгоняясь, побежал в сторону ночного леса.

Андрею казалось, будто он закрыл глаза секунду назад, но, проснувшись, увидел в окне армейской палатки розоватые лучи восходящего солнца. Рядом спала Надя. С перепачканным в пыли лицом, поцарапанная и немного опухшая, но самая прекрасная в мире.

Андрей осторожно высвободил руку из теплых ладошек и встал. Они рухнули на походное ложе не раздеваясь, даже не умывшись, и моментально уснули.

Несмотря на уже наступившее утро, вокруг палатки княжеской четы царила практически абсолютная тишина, и это наводило на определенные подозрения.

Андрей резко откинул полог и вышел наружу. Как он и подозревал, все, кто проходил поблизости от палатки, старались не только не разговаривать, но и вообще передвигаться едва ли не на цыпочках.

Летнее солнце и улыбки, которыми одаривали проснувшегося князя люди, согревали до самых темных уголков души. Андрей улыбался, оглядываясь вокруг, но, как это часто бывает, в бочке меда имелась и небольшая ложка дегтя. Взгляд, бесцельно скользивший по окрестностям, неожиданно наткнулся на мрачную, можно сказать, средневековую картину — прямо у развалин бывшего княжеского обиталища стояли три наспех сколоченные виселицы, в которых уже болтались три тела.

Тотем внутри сердито шевельнулся. Увидев идущего навстречу Гаврилова, князь недовольно нахмурился и пошел навстречу.

— Что это, блин, за самосуд?

— Я бы сказал по-другому: это — суд Линча, — невозмутимо ответил пограничник. — Андрей Андреич, прими все как стихийное бедствие. Быстрицкий, конечно, нехороший человек и зря разболтал результаты следствия, но я, если честно, его не осуждаю.

— Так, еще раз, и внятнее, — приказал Андрей, стараясь держать себя в руках.

— После взрыва все, кроме Быстрицкого, впали в ступор, а он сразу начал копать.

— Копать надо было раньше.

— Совершенно верно, но все мы хороши. Так вот, подозрения у него имелись, а взрыв расставил все по местам. И все же он, как и все мы, сильно расстроился и, вместо того чтобы заняться арестами и допросами, просто допустил утечку информации. Честно, Андреич, я даже сделал попытку успокоить толпу, но вовремя понял, что праведный гнев — штука не просто малоуправляемая, но и очень опасная, особенно если становиться у него на пути.

— Ну и кто там висит? — спросил Андрей, испытывая противоречивые чувства. С одной стороны, его радовала любовь народа, с другой — имел место явный непорядок.

— Да все те же заговорщики: бывший полковник Пантелеев, криминальный пособник Скворцова Метла и сам подрывник. Был еще некий Бирюк, но его пристрелил Беня при попытке поднять бунт. — Закончив перечислять «успехи», Гаврилов немного смутился. — Вот только сам Скворцов ушел, зараза. Я разослал патрули, но пока никаких новостей.

— Забудь о Скворцове и отзови патрули. Они нужны будут для прикрытия хуторов. Пока мы не будем уверены в том, что в лесу спокойно, нужно будет патрулировать дороги и все поселения. И еще, Федотыч, передай Быстрицкому, чтобы попридержал коней, мне здесь второй Малюта Скуратов на фиг не нужен. Какими бы ни были его мотивы. А это все убрать, — ткнул он в сторону виселиц.

— А как же Скворцов? Что, просто так возьмем и отпустим?