Проклятие Вальгелля. Хроники времен Основания (СИ) - Семенова Вера Валерьевна - Страница 96

К концу третьего дня Гвендолен была твердо убеждена, что ей никогда ни в чем не везло. Спина и плечи болели нестерпимо. Даже сидя на расстеленном плаще у камина орденской библиотеки в маленьком западном городке Оскоре и держа на коленях миску с горячей похлебкой, она была уверена, что продолжает лететь в темном небе, из последних сил взмахивая крыльями. У Логана, сидевшего напротив, было несколько виноватое и поэтому очень необычное выражение лица — в другое время Гвен обязательно бы прокомментировала данный факт, но сейчас она настолько вымоталась, что губы отказывались шевелиться, даже жевать было трудно. Она вяло удивилась, что при виде нее никто демонстративно не вышел из комнаты, хотя в небольшой зале было полно народу — все раскрыв рот слушали Магистра знаний и ремесел. На Гвен иногда косились, но скорее с опасением и любопытством, чем с отвращением. Народ собрался самый разный, большей частью, конечно, книжники, бродячие циркачи, знахари, одним словом, полусумасшедшие искатели какой-то иной жизни.

— Расскажи про Эмайну, — попросил кто-то, чьего лица в темноте было не разглядеть. Логан мечтательно полуприкрыл глаза и даже ненадолго отвлекся от своего чувства вины перед Гвендолен.

— Это центр мира. Город, у которого есть душа. Воплощение Ордена. Каждый день, который я провожу не на Эмайне, кажется мне прожитым впустую. Белая крепость на высоких скалах песчаного цвета, и над ней ярко-синее небо. Орденский дом построен так высоко, что до легких облаков, пролетающих над морем, можно дотронуться пальцем. Узкие улицы-лестницы, ведущие вниз, к гавани. Об Эмайне нельзя рассказать, ее нужно видеть — так, как я постоянно вижу ее во сне.

— А разве человеку Ордена… не должно быть все равно, где он находится? — спросил еще кто-то, слегка запинаясь. — Что в любом месте мира он должен уметь найти… силу и гармонию в своей душе?

— Да, конечно, — Логан вздохнул. — Мы с Дагди даже немного ссоримся из-за этого. Но Эмайна — это не просто место… Воин Ордена должен постоянно что-то созидать… что-то оставлять после себя. Конечно, невольно возникает слишком большая связь между тобой и тем, что ты создал. И ты готов на все, что угодно, ради своего творения. Но это ведь касается любой привязанности — больше всего ты любишь то, что создаешь сам.

— Почтенный Дагадд пишет в своем трактате: чем больше ты привязан к материальному миру, тем тебе нужнее власть и управление другими, чтобы упорядочить этот свой мир и обеспечить его существование. А путь Ордена — не управление, а изменение.

— Уж кто бы говорил о том, что нехорошо быть привязанным к материальному миру! — внезапно фыркнула Гвендолен. Ее искренне поразил даже не сам факт того, что Дагди пишет трактаты, а то, что их знают наизусть в рыбацком городке на западном берегу. — Правда, может это он за наше отсутствие отрешился от еды, вина и женщин? Да еще и трактат успел о своем опыте написать?

— Небольшие удовольствия — это одно, от них и не надо отказываться, чтобы чувствовать полноту и радость жизни, — быстро возразил тот же собеседник и только потом немного смутился. — Ну… так написано. А вот власть над материальным миром… она сковывает и заставляет рано или поздно действовать по его законам.

— Мир невозможно изменить с помощью одного желания, — голос Логана зазвучал так уверенно, что стало понятно — возражать ему никто не станет. — Знания, которые собирает и хранит Орден — это огромная сила, и она не может не иметь материального воплощения. И на Эмайне, и в орденских библиотеках по всему Внутреннему океану. И слабыми мы никогда не будем. Что ты молчишь, Великий Магистр? Мы, между прочим, обсуждаем путь твоего Ордена.

— А я не знаю, кто из вас прав, — Гвендолен поставила миску на пол — есть ей почему-то расхотелось. — Оба, наверно. Или никто.

Логан искоса смотрел на нее, чуть склонив голову, и пламя камина отражалось в его глазах зелеными бликами. Он казался в такие моменты одновременно и юным, и древним, и человеческого в нем почти не оставалось — лучше бы продолжал с восторгом говорить о планировке Верхнего замка в Эмайне.

— У кого-то еще есть вопросы, почему Великий Магистр Ордена — Гвендолен Антарей? И пусть так будет всегда.

— Ты что, надеешься, будто я буду жить вечно? Вот спасибо, удружил — без конца любоваться на ваши с Дагди физиономии? Я тогда не то что про путь Ордена ничего внятного не смогу сказать. а вообще поврежусь в рассудке.

— Пусть не ты, но кто-то подобный тебе, — в таком настроении Логан не только не понимал иронии, но и не откликался на нее. — Потому что как только Великим Магистром станет кто-то из нас с Дагаддом — Орден будет в великой опасности.

— Да я вообще не собираюсь… — Гвендолен внезапно прикусила язык.

— А что собираешься?

— Ничего, — буркнула Гвендолен, мысленно дернув себя за волосы побольнее. — Собираюсь ложиться спать. И всем великим заговорщикам тоже рекомендую, вместо того чтобы развешивать уши вокруг этого эмайнского сказочника.

Она поднялась и, взяв с пола плащ, решительно двинулась в угол. Спать ей совершенно не хотелось, вернее, она была убеждена, что не заснет из-за боли в натруженных крыльях, но ей хотелось от всех отгородиться хотя бы накинутой на лицо полой плаща и закрытыми глазами.

Отгородиться получилось не сразу — возле ее импровизированной постели присела какая-то девушка — на вид лет восемнадцати, с длинной косой, смотанной в узел, и худым смуглым лицом, с большой родинкой на скуле. Как многие человеческие женщины, она была довольно некрасивой, но смотрела без заметного презрения, чем невольно вызвала у Гвен любопытство.

— А вы действительно Великий Магистр? Это правда?

— По крайней мере меня так называют мои недальновидные приятели. — Гвендолен дернула плечом, невольно поморщившись. — Я пыталась им втолковать, что зря, но пока не получилось.

— И вы тоже были в Эмайне? Там действительно так красиво, как рассказывает сьер Логан?

— Сьер Логан очень любит приврать молодым девицам, — Гвендолен посмотрела на профиль своего спутника, повернувшегося к огню, и от души зевнула. Ей было так странно, что кто-то, пусть даже совсем молодое и ничего не знающее человеческое создание называет ее на "вы" вместо "крылатого отродья", что она даже развеселилась. — В своем искусстве сочинять небылицы он уступает только одному — сьеру Дагадду. Эмайна — довольно милое местечко, но там нет еще ни одного полностью достроенного дома. Главная его достопримечательность — там так высоко, что очень удобно летать. Набирать высоту не нужно, просто паришь над морем.

Про полет она сказала специально, чтобы подчеркнуть, кто она такая, но девушка не отвела глаз.

— Я тоже хотела бы полетать. Хотя бы один раз.

— Не стоит, — Гвендолен ворочалась, пытаясь устроиться поудобнее, но руки, ноги, спина и крылья по очереди громко напоминали, что они у нее есть, и что им сейчас очень нехорошо. — Знаешь, твои соплеменники иногда очень метко умеют кидаться камнями.

— Они просто завидуют таким, как ты.

— Завидуют?

— Вы свободные, — девушка еле слышно вздохнула. — Вы сами можете выбирать… что делать, куда двигаться. Кого любить, — она искоса посмотрела на Логана. — Не того, кого тебе велят.

— О да, — Гвен усмехнулась. — Только обычно мы выбираем тех, кому мы очень мало нужны.

— Разве так бывает, чтобы любовь была не нужна?

— Представь себе. Поэтому для нас это не любовь, а проклятие.

— Любое проклятие можно сломать, — уверенно сказала девушка. — Так говорят у нас.

— Поразительная народная мудрость. Может быть, еще и рассказывают, как именно можно сломать проклятье?

— Говорят, надо измениться полностью — когда превратишься в другого человека, тогда проклятье не будет над тобой властно.

— Ты хотела бы поехать на Эмайну, не по годам мудрое дитя? Как тебя зовут, кстати?

— Ивви… меня зовут… о… Великий Магистр! Вы возьмете меня с собой?

— Я думаю, — Гвендолен опять покосилась на Логана, — рано или поздно найдутся те, кто захочет взять тебя с собой.