Проклятие Вальгелля. Хроники времен Основания (СИ) - Семенова Вера Валерьевна - Страница 69

— Все-таки непонятно, зачем вам для этого понадобились мы, — наконец вмешался Баллантайн. — Вы ведь сами могли, как выражаетесь, принести силу Чаши в мир, не дожидаясь постороннего вмешательства.

— Сядьте и послушайте меня, Эбер ре Баллантайн. Садитесь, если не хотите, чтобы я назвал ваше настоящее имя — вам ведь будет не очень приятно слышать его на эбрийском берегу. И пусть спутники ваши тоже угомонятся, особенно эта рыжая девушка. Ее душа пылает, словно факел — меня все время тянет зажмуриться. Вам еще многое предстоит узнать о Чаше, но начнем с главного. До сей поры силы Хранителя хватало только на то, чтобы сдерживать силу Чаши и сберегать ее в тайне, а не на то, чтобы ею пользоваться.

— Почему? — жадно спросил Логан чуть наклонившись вперед. Вот в чьем лице Хранитель Чаши моментально нашел послушного союзника — они с Дагаддом покорно уселись на пол, скрестив ноги, и пожирали глазами Аллария, словно желая проглотить каждое слово, сходящее с его губ.

— Потому что источник силы слишком огромен. Никому не под силу им распоряжаться в одиночку. А Хранитель всегда был один. Он мог думать о том, кто придет после него. но никогда — о том, кто разделить с ним могущество. Вчетвером можно думать о том, чтобы направлять силу Чаши. Одному — нет.

— Ты что-то путаешь, Хранитель Алларий, — Гвендолен не оставляла насмешливой интонации. — Вдвоем, может быть? Ну втроем, — она искоса посмотрела на серьезного Баллантайна — трудно представить его зажигающим взглядом огонь или перемещающим предметы, но все-таки… — Я никаких сил никуда направлять не собираюсь. Единствннное, что бы я с удовольствием направила — это свой путь подальше отсюда.

— Еще ни одного слова в своей жизни я не произнес напрасно, — голос Аллария упал до низкого хрипа, и сразу наступила тишина. — Если я сказал — вчетвером, значит, именно это я и имел в виду.

Гвендолен заметно поскучнела, но приняла разумное решение не возражать. Нельзя сказать, что перспектива познакомиться поближе с какими-то сомнительными силами ее радовала — крылатые крайне осторожно относятся ко всему необычному, хотя с точки зрения людей сами являются его средоточием. Вообразить, что она сможет проделывать что-то похожее на то, что вытворяли Логан с Дагаддом, было непросто и не вызывало прилива счастья. Зато оба книжника уставились на Аллария с выражением безоговорочного и восторженного согласия. Казалось, будто они уже сделались покорными учениками, готовыми мести пол, питаться сухими корками и смирять гордыню.

О чем думал Баллантайн — как всегда было непонятно. Но следующим вновь заговорил он:

— Будет ли мне позволено задать еще вопрос, мастер Алларий, или мы успели вам окончательно надоесть?

— Разве у меня есть выбор? Впрочем, благодарю хотя бы за то, что спросили разрешения. Вашей Гвендолен это в голову бы не пришло.

— Разрешает тот, кто может запретить, — встряла не умеющая долго молчать Гвендолен. — А способный что-либо запретить роду Антарей еще не родился.

— Мастер Алларий, — Эбер произносил слова по-прежнему тихо, не повышая голоса, — почему вы заговорили об Ордене? Ведь мы никому не открывали своих планов. Крайне маловероятно, что нас могли подслушать. А еще менее — что поняли подслушанное. Или это совпадение? Или прав Логан, и вас не стоит относить к числу людей в обычном смысле этого слова?

— Одно не исключает другого, сьер Баллантайн. — Алларий усмехнулся и зажмурил один глаз, словно подмигивая. Гвендолен до сих пор было очень тяжело привыкнуть к тому, что он стал говорить нормально, и невольно казалось, будто он притворяется. — В чем, по-вашему, заключается сила Чаши? В том, что она дает сомнительное умение показывать фокусы с огнем, железом и ветром на потеху толпе? Ради этого она появилась в мире? Что скажете вы, лучший арбалетчик Валлены, стреляющий вслепую, и вы. вызывающий бури и ураганы?

Логан опустил голову, скрыв лицо за длинными спутанными прядями, упавшими на глаза. Дагадд продолжал преданно таращиться на Аллария, нимало не смутившись, но отвечать тоже не спешил.

— Так вот — Чаша соединяет в себе знания. Знания о том, что случилось в мире, что происходит сейчас и что будет потом. Источник знаний — огромная сила, из него можно черпать могущество, если правильно настроиться на ритм и достать из этого источника именно те знания, которые тебе нужны. Все события, мысли, слова, действия и чувства каждого существа, что дышало под солнцем, не пропадают бесследно — они хранятся в Чаше. Добывая необходимые знания, миром можно управлять. Или направлять. Или пересоздавать — как вам больше нравится. Хранитель-одиночка может всего лишь удерживать источник закрытым. Но это не значит, что я не способен добыть оттуда те сведения, которые мне нужны. Вы думали об Ордене и даже беседовали о нем — я это ясно вижу. Полагаете, что были первыми на этом пути? Вы всего лишь достали из Чаши то, о чем говорили другие хранители до вас.

— Разве возможно изменить мир? — Баллантайн пожал плечами, словно пропустив мимо ушей длинную тираду Аллария. — Когда-то я этого хотел, но теперь вижу… Люди всегда останутся такими же, как были. Мне нужно было приехать в Эбру, чтобы это понять.

— Можно, — спокойно сказал Алларий. — Если очень этого хотеть. И поступать правильно. Что такое ваш Орден, как не попытка изменить мир? Или вы хотите отказаться от своей затеи?

— Вы же сказали, мастер Алларий, что это затея не только наша. Что о ней думали до нас.

— В мире столько мыслей уже передумано, — с легкой иронией заметил Алларий, — что новых совсем не осталось. С другой стороны, это проще — всегда можно понять, чем та или иная мысль закончится.

— Ты имеешь в виду, можно предсказывать будущее? Ты это умеешь?

На этот раз Гвендолен уставилась на Аллария, широко распахнув глаза и приоткрыв губы, словно желая спросить о чем-то невысказанном.

— Странно слышать это от тебя — давно известно. что крылатые видят будущее так же ясно, как прошлое. Или ты хочешь проверить мое умение?

— Не совсем, — Гвендолен почему-то опустила взгляд в своей невыраженной до конца попытке смутиться. — Крылатые женщины… ну те, которые… в общем, будущее от меня закрыто.

— Может, это и к лучшему? Зачем тебе знать будущее, особенно свое, дева из рода Антарей? А вот предсказание об Ордене — так, как оно известно, и передается среди Хранителей — я могу вам рассказать. Правда, мы его запоминаем в стихах — но вы уже достаточно от меня стихов наслушались за эти дни, не так ли?

— Если оно напоминает твои предсказания конца света, — фыркнула Гвендолен, — то можно не трудиться перекладывать в прозу — смысла не прибавит. Про дышаших ядом драконов, падающих с неба и огромную волну, накрывающую берег, мы выучили почти наизусть.

— В моих предсказаниях, — с легкой обидой отозвался Алларий, — очень много верных идей. И вещей, о которых стоит задуматься. Я просто использовал образы, которые людям понятны дучше всего.

— Не топырьтесь на нее, — неожиданно громко брякнул Дагадд. — А ты, пташка, захлопнулась бы на время.

— Мы просим вас, хранитель Алларий, — Логан наклонил голову и прижал руки к груди, хотя церемонный поклон странно смотрелся в исполнении человека, перемазанного кровью и с волосами, растрепанными не меньше, чем у Гвендолен, — не обращать внимание на нашу спутницу и поведать нам то, что вы собирались.

— Я буду краток. — видимо, Аллария было нелегко сбить с пути вдохновения. — Мы передаем друг другу две песни об Ордене, они очень похожи одна на другую. В одной, например. говорится так:

Из хляби водной

Скалы воздвиглись.

Мудрые там

Соберутся вместе.

Свои законы

Они установят,

Силы великие

Им доступны.,

На острове возникнет союз ученых людей, ведающих о мире больше других и стремящихся постичь новое.

— На острове? Но ведь Эбра не остров.

— А кто говорил про Эбру? — искренне удивился Алларий, чем полностью уничтожил у собеседников всяческое понимание и охоту возражать.