Гавань ветров - Мартин Джордж Р.Р. - Страница 70

— Для искалеченной старухи ты прекрасно выглядишь!

— А ты слишком остроумен для идиота, — отпарировала Марис. — Входи, входи!

В комнатушке Колль настраивал гитару.

— А, Вэл! — сказал он, кивая.

— Садись-ка, — предложила Марис. — Я хочу, Вэл, чтобы ты сначала послушал кое-что.

Он посмотрел на нее с недоумением, но покорно сел.

Колль запел «Падение Тайи». По настоянию сестры он сочинил два варианта, и Вэлу спел грустный.

Тот слушал вежливо, лишь с чуть заметным нетерпением.

— Очень неплохо, — сказал Вэл, когда песня кончилась. — И очень печально. — Он сурово взглянул на Марис. — Значит, ради этого ты послала за мной С'Реллу и принудила меня лететь сюда, рискуя жизнью, хотя я дал клятву больше никогда не приземляться на Тайосе? — Он нахмурился. — Ты сильно повредила голову при падении?

— Дай же ей хоть рот открыть! — со смехом перебил Колль.

— Ничего, — сказала Марис. — Мы с Вэлом старые друзья и хорошо понимаем друг друга, верно?

Вэл холодно улыбнулся.

— Ну ладно, — сказал он. — Выкладывай, что за причина.

— Тайя, — коротко ответила Марис. — И как восстановить то, что распалось на Совете.

— Слишком поздно! — Вэл продолжал хмуриться. — Тайя повешена. Мы пытались настоять на своем, а теперь ждем продолжения.

— Если еще ждать, так и правда будет поздно. Мы не можем ставить под удар существование школ и Состязаний, которые будут доступны только нашим противникам. Ты дал козырь Корму и его приспешникам, когда ушел с заседания и начал действовать без поддержки Совета.

— Я сделал то, что сделать было необходимо, — возразил Вэл. — А число однокрылых растет с каждым годом. Пусть Правитель Тайоса сейчас смеется, но это не будет продолжаться вечно.

— Вечно — это слишком долго, — сказала Марис и умолкла. Мысли так быстро проносились в голове, что она боялась заговорить, — слишком легко оттолкнуть Вэла. Да, они давно знают друг друга, но Вэл остался таким же обидчивым и вспыльчивым, и его поведение на Совете лучшее подтверждение тому. Ему нелегко признать, что он ошибался.

— Мне надо было согласиться, когда ты послал за мной, — сказала, наконец, Марис. — Но я вела себя эгоистично. А вдруг мне удалось бы помешать этому расколу.

— Пустые слова, — оборвал ее Вэл. — Что сделано, то сделано.

— Но так ли уж все непоправимо? Я понимаю, ты чувствовал, что обязан что-то предпринять, но ведь последствия могут оказаться хуже, если ничего не делать. Что если летатели решат отобрать у тебя и остальных однокрылых крылья?

— Пусть только попробуют!

— А как ты им помешаешь? Будешь драться с каждым по очереди? Смешно. Правители станут поддерживать летателей при помощи своих стражников.

— Если произойдет такое… — Вэл уставился на Марис, его лицо застыло в зловещей неподвижности. — Ты еще успеешь увидеть крах своей мечты. Неужели она так много значит для тебя и теперь, когда ты знаешь, что сама уже никогда больше не будешь летать?

— Нет, вопрос гораздо важнее моей мечты или моей жизни, — сказала Марис. — Ты и сам это знаешь. Ведь ты, Вэл, тоже думаешь не о себе.

В хижине воцарилась глубокая тишина. Даже пальцы Колля застыли на струнах гитары.

— Да… — словно вздохнул Вэл. — Но что… что я могу сделать?

— Отменить запрет, — тотчас предложила Марис, — пока твои враги не использовали его против тебя.

— А Правитель отменит казнь Тайи? Нет, Марис, этот запрет — единственное наше оружие. Другие летатели должны присоединиться к нему, или раскол между нами сохранится.

— Ты же понимаешь, что это жест бессилия! — сказала Марис. — Тайос не нуждается в однокрылых. Прирожденные летатели будут доставлять послания как обычно, а у Правителя хватит крыльев, чтобы посылать свои. И никакого влияния запрет не окажет.

— Зато мы сдержим слово, покажем, что не прибегаем к пустым угрозам. К тому же за запрет голосовали все однокрылые и один я не вправе его отменить, даже если бы и захотел. Ты понапрасну тратишь время.

Марис презрительно усмехнулась, но в душе у нее пробудилась надежда. Вэл начинал сдаваться.

— Не притворяйся передо мной, Вэл. Ты — это все однокрылые, именно поэтому я позвала тебя сюда. Мы оба знаем, что они поддержат любое твое решение.

— Ты серьезно просишь меня забыть, что сделал Правитель? Забыть Тайю?

— Тайю никто не забудет.

В воздухе прозвенел тихий аккорд.

— Порукой тому моя песня, — сказал Колль. — Я буду петь ее в Порт-Тайосе через день-два. Другие певцы подхватят, и скоро она зазвучит повсюду.

Вэл посмотрел на него недоверчивым взглядом.

— Ты будешь петь эту песню в Порт-Тайосе? Или ты сошел с ума? Ты разве не знаешь, что одно упоминание имени Тайи в Порт-Тайосе приводит к ругани и дракам? Спой эту песню там в любой харчевне, и, бьюсь об заклад, на следующий день тебя найдут в канале с перерезанным горлом.

— Певцам многое позволяется, — заметил Колль. — Особенно хорошим. Услышав имя Тайи, они могут разразиться насмешками, но, дослушав мою песню, почувствуют совсем другое. Пройдет немного времени, и Тайя станет героиней, трагической жертвой. И это будет благодаря моей песне, хотя мало кто поймет причину, а уж вслух и вовсе не признается.

— Такой надменной самоуверенности я еще не видывал, — пробормотал Вэл.

— Это ты его надоумила? — Он посмотрел на Марис.

— Мы это обсуждали.

— А вы подумали о том, что его почти наверняка убьют? Кому-то, может, и понравится слушать о благородстве Тайи, но какой-нибудь пьяный стражник, разъярившись, захочет заткнуть лживый рот певца, чтобы не выдумывал небылиц, и размозжит ему голову. Это вы обсуждали?

— Я сумею за себя постоять, — не сдавался Колль. — Не все мои песни по вкусу слушателям, особенно вначале.

— Каждый сам распоряжается своей жизнью, — сказал Вэл, пожав плечами. — Если ты протянешь подольше, возможно, твое пение что-то и изменит.

— Я прошу, чтобы ты прислал сюда побольше летателей, — заявила Марис. — Однокрылых, которые хотя бы сносно умеют петь и играть.

— Ты хочешь, чтобы Колль подучил их к тому дню, когда у них отнимут крылья?

— Его песня должна вырваться за пределы Тайоса как можно скорее, — сказала Марис. — Мне нужны летатели, которые сумеют запомнить и передать ее слова и мелодию певцам повсюду. Пусть они разнесут ее как весть от нас. Пусть вся Гавань Ветров узнает про Тайю и будет петь песню Колля о том, что она пыталась сделать.

Вэл задумался.

— Хорошо, — наконец вымолвил он. — Я тайно пришлю сюда моих друзей. За пределами Тайоса эта песня может и завладеть воображением слушателей.

— И ты разошлешь послание, что запрет с Тайоса снят?

— Ни за что! Одной песни мало, чтобы отомстить за Тайю.

— А ты ее знал? — спросила Марис. — Тебе известно, чего добивалась Тайя? Она пыталась помешать войне и доказать Правителям, что у них нет власти над летателями. Но запрет отдает нас на милость Правителей, потому что разделил нас и ослабил. Только действуя дружно и сплоченно, летатели обретут силу, чтобы противостоять Правителям.

— Скажи это Доррелю, — холодно произнес Вэл. — Меня не вини: я созвал Совет, чтобы мы действовали сообща и спасли Тайю, а не изъявляли покорность Правителю Тайоса. Доррель перетянул Совет на свою сторону и ослабил нас. Поговори с ним и послушай, что он тебе ответит!

— Я так и сделаю, — спокойно сказала Марис. — С'Релла уже летит на Лаус.

— Чтобы познать его сюда?

— Именно. И не только его. Ведь я полететь к ним не могу. Искалеченная старуха, как ты выразился.

Вэл помолчал, видимо, стараясь понять, что к чему.

— Ты не просто хочешь, чтобы запрет был снят, — сказал он наконец. — Это лишь первый шаг, чтобы сплотить однокрылых и прирожденных летателей. Но, если ты нас и объединишь, что дальше?

Марис почувствовала прилив бодрости: Вэл согласится!

— Ты знаешь, как умерла Тайя? — спросила она. — У Правителя Тайоса хватило жестокости и глупости казнить ее, надев на нее крылья. Потом их сняли с тела Тайи и отдали человеку, у которого она их выиграла два года назад. Ее закопали в общей могиле на поле у крепости, где хоронят воров, убийц и других нарушителей закона. Она умерла, нося крылья, но ей было отказано в погребении, положенном летателям. И ее не оплакали.