Гавань ветров - Мартин Джордж Р.Р. - Страница 35

— Закон гласит, что, если летатель серьезно болен, — пояснила Марис, — то Правитель может, заручившись, конечно, поддержкой других летателей своего острова, отобрать у него крылья, прежде чем тот потеряет их в море.

— Она вновь взглянула на Рису и озабоченно сказала: — Получается, что Гарт сейчас летает с посланиями так же часто, как раньше?

— Да, — подтвердила Риса. — Мне страшно, Марис. Порой приступы боли возникают неожиданно, и если это случится с ним в воздухе, то… — Она печально опустила голову. — Я уговаривала Гарта, но он и слушать не хочет о разговоре с Правителем. Все вы, летатели, одинаковые.

— Я поговорю с Гартом, — пообещала Марис.

— Доррель беседует с ним постоянно, но все без толку. Гарт очень упрямый.

— Ему следует отдать крылья, — внезапно заявила С'Релла.

Риса печально взглянула на нее.

— Дитя, ты не понимаешь, о чем говоришь. Ты — студентка «Деревянных Крыльев»? Друг Марис?

— Да.

— Гарт говорил о тебе. Если бы ты была летателем, ты могла бы понять его лучше. Мы только наблюдаем за их полетами с земли, и нам неведом их страх лишиться крыльев. По крайней мере, так утверждает Гарт.

— Я буду летателем.

— Конечно, будешь, дитя, но пока ты еще не летатель, и оттого так спокойно советуешь брату добровольно расстаться с небом.

С'Релла, обидевшись, расправила плечи.

— Я — не дитя и все отлично понимаю.

Она собиралась еще что-то добавить, но открылась дверь, и в зал вошел Вэл.

— Извини, — сказала Марис, слегка сжав руку Рисы у локтя. — Договорим позже.

Она заспешила к Вэлу, который, сжимая рукоять ножа, настороженно оглядывался.

— Не очень тут у вас весело, — сказал он Марис и С'Релле.

— Еще рано, — пояснила Марис. — Через час-другой в зале яблоку будет негде упасть, а за шумом и смехом ты не услышишь собственного голоса. Проходи же, выпей и закуси. — Она указала на стол у дальней стены, уставленный блюдами с фруктами, фаршированными яйцами, сырами, калачами, печеными моллюсками, пирожными и конфетами. — Главное блюдо сегодня — зажаренный на вертеле морской кот, но он будет готов еще не скоро.

Вэл, оглядев тушу морского кота над очагом и ломящиеся от яств столы, процедил:

— Летатели, как всегда, питаются весьма скромно.

Он позволил провести себя через зал, уселся за накрытый стол, как бы нехотя съел два яйца, кусок сыра и выпил стакан вина.

Между тем вечеринка шла своим чередом. Похоже, что появление Вэла прошло незамеченным. Марис не поняла, приняли ли его летатели или просто не узнали.

Некоторое время они сидели за столом: Вэл смаковал вино и ел сыр; С'Релла что-то тихо рассказывала ему; Марис, прихлебывая из кружки эль, наблюдала за входной дверью. Снаружи сгустились сумерки, и зал быстро наполнялся. Появилась дюжина облаченных в темно-красную униформу летателей с Шотана, за ними — пятеро Восточных. Один из Восточных, усевшись на бочонок с элем, заиграл на гитаре и запел мягким, плохо поставленным голосом традиционные песни летателей. Вскоре около него собралась толпа; слушатели принялись наперебой выкрикивать пожелания. Марис, все еще поглядывая на дверь, придвинулась к Вэлу и С'Релле, пытаясь разобрать сквозь шум в зале, о чем они говорят.

Внезапно музыка оборвалась, разговоры смолкли, все посетители пристанища уставились на певца, который не отрываясь смотрел через зал на Вэла.

Вэл повернулся к нему, поднял стакан с вином и сказал с обычным равнодушием:

— Приветствую тебя, Лорен. Поднимаю этот стакан в честь твоего великолепного голоса.

Некоторые летатели, сочтя слова Вэла завуалированным оскорблением, захихикали, другие, восприняв тост всерьез, подняли свои стаканы. Побагровевший певец сидел на бочонке, не сводя глаз с Вэла, а большинство летателей не понимали, в чем дело.

— Исполни балладу об Ароне и Джени, — попросил вдруг кто-то из толпы.

Певец покачал головой.

— Нет. Лучше я спою более подходящую балладу.

И он запел незнакомую Марис песню.

Вэл повернулся к ней.

— Не узнаешь?

Та отрицательно покачала головой.

— Эта песня весьма популярна на Востоке. Называется «Баллада об Айри и Однокрылом». — Вэл вновь наполнил стакан и поднял его, насмешливо приветствуя певца.

Марис с досадой вспомнила, что слышала эту песню раньше, и тогда, несколько лет назад, эта драматическая история о предательстве и мести, о злодее Однокрылом и героях-летателях ей нравилась.

С'Релла, едва сдерживая слезы, закусила нижнюю губу. Она подалась вперед, но Вэл, накрыв ее руку своей, удержал девочку на месте и покачал головой. Марис беспокойно вслушивалась в жестокие слова песни, так разительно отличающейся от той, что сочинил в ее честь Колль. Ей до боли в сердце хотелось сейчас, чтобы рядом оказался брат и спел свою песню. Ведь певцы, даже такие посредственные, как летатель с Востока, обладают таинственной, почти магической силой.

Когда песня кончилась, все летатели в зале уже поняли, кто такой Вэл. Певец отдал гитару приятелю и спрыгнул с бочонка.

— Пойду на берег. Кому интересны мои песни, ступайте за мной.

Он забрал свой инструмент и с гурьбой Восточных и многих других летателей вышел наружу. В зале стало почти пусто.

— Лорен — родом с Северного Аррена, — сообщил Вэл. — Мы с ним почти соседи, но не виделись много лет.

Летатели с Шотана тихо переговаривались, и то один из них, то другой неодобрительно поглядывал на Вэла, Марис и С'Реллу. Внезапно они разом поднялись и покинули пристанище.

— Ты еще не представила меня своим друзьям, — обратился Вэл к С'Релле.

— Пошли, познакомимся.

Он взял ее за руку и повел к стоящим неподалеку четверым летателям. Марис последовала за ними.

— Я — Вэл с Южного Аррена, — представился он. — А это — С'Релла. Сегодня прекрасная погода для полетов, не правда ли?

Самый крупный темноволосый летатель с тяжелой челюстью, нахмурившись, сказал:

— Хотя тебе, Однокрылый, в храбрости не откажешь, ты мне все равно неприятен. Я слегка знал Айри. Собираешься вести с нами вежливую беседу?

— Здесь — пристанище летателей и вечеринка летателей, — сказал другой.

— Что вы, двое, здесь позабыли?

— Они — мои гости, — твердо заявила Марис. — Или мое право находиться здесь тоже под сомнением?

— Нет. Но твой выбор гостей оставляет желать лучшего. — Здоровяк хлопнул соседа по плечу. — Пошли на воздух, песни послушаем?

Вэл направился было к другой группе летателей — двум молоденьким женщинам и мужчине средних лет, но те, поставив недопитые кружки с элем на стол, поспешно вышли.

В зале остались лишь шестеро Восточных и едва вступивший в Возраст блондин с Внешних Островов. Внезапно они тоже поднялись и направились к выходу. Проходя мимо, седовласый летатель обратился к Вэлу:

— Вряд ли ты меня помнишь. В тот год, когда ты отобрал у бедняжки Айри крылья, я был судьей Состязаний. Мы делали все строго по правилам, но за вынесенный тогда вердикт нас до сих пор простили не все летатели. Ты, возможно, не знал, что творишь, а возможно, знал. Но теперь это уже не имеет значения. Если летатели с такой неохотой простили меня, то тебя они не простят вовек. Напрасно ты вернулся. Мне жаль тебя, сынок, твое положение безнадежно — тебе никогда не позволят стать летателем.

Вэл, потеряв самообладание, гневно воскликнул:

— Не жалей меня! Я вовсе не хочу стать одним из вас! И я тебе не сынок! Выметайся отсюда, старик, а не то в этом году я отберу крылья у тебя!

Седовласый печально покачал головой.

— Не теряй времени понапрасну, Гадон, — вмешался другой летатель и, взяв своего товарища за локоть, повлек к выходу.

В зале не осталось никого, кроме Вэла, С'Реллы, Марис и Рисы, которая сосредоточенно протирала стаканы.

— Вот хваленое гостеприимство и великодушие летателей, — насмешливо проговорил Вэл.

— Послушай, не все они… — начала Марис, но не закончила.

С'Релла, опустив голову, боролась со слезами.

Ведущая во внутренние комнаты дверь открылась, и на пороге появился сердитый Гарт.