Страна радости - Кинг Стивен - Страница 37

Волосы Энни упали на лицо, сквозь них яростно сверкали глаза, совсем как у норовистой лошади в грозу.

– Отцепись! Это твоя вина! Не следовало мне…

– Хватит. – Я уже держал ее за плечи. Тонкие, с глубокими впадинами. Подумал: Она слишком занята тем, чтобы снабжать калориями Майка, и забывает о себе.

– ОТПУСТИ МЕНЯ НЕ…

– Я не собираюсь отнимать его у тебя, – прервал ее я. – Энни, у меня и в мыслях такого нет.

Она перестала вырываться. Недоверчиво посмотрела на меня. Я медленно убрал руки. Книга, которую она раньше читала, упала на асфальт. Я поднял ее и сунул в карман на спинке коляски.

– Мама. – Майк взял ее за руку. – Это не обязательно будет последний хороший день.

Тут я понял. Еще прежде, чем ее плечи поникли и послышались рыдания, я понял. Она боялась не того, что я посажу мальчика на какой-нибудь быстрый аттракцион и выброс адреналина убьет его. Не незнакомца, который займет ее место в сердце калеки, так сильно ею любимого. Просто она верила, той верой, которая свойственна матерям, что жизнь будет продолжаться, как и всегда – утренний смузи у конца дорожки на пляж, вечера с запусками воздушного змея, бесконечное лето, – если они не начнут делать нечто такое, что может стать последним. Но наступил октябрь, и побережье уже опустело. Давно смолкли радостные крики подростков на «Шаровой молнии» и маленьких детей, скользящих по водным горкам «Бултых», в воздухе чувствовалась прохлада, дни становились короче. Ни одно лето не бывает бесконечным.

Она закрыла лицо руками и села на пассажирское сиденье «универсала». Слишком высокое для нее, она чуть не сползла. Я поймал ее, помог усесться поудобнее. Не думаю, что она это заметила.

– Давай, бери его, – пробормотала она. – Мне насрать. Подними его на парашютную вышку и спрыгни с ним, если хочешь. Только не жди, что я буду участвовать в ваших… в ваших мальчишечьих играх.

– Я не могу поехать без тебя, – возразил Майк.

Эти слова заставили ее опустить руки и посмотреть на него.

– Майкл, кроме тебя, у меня никого нет. Ты это понимаешь?

– Да. – Он взял ее руку в свои. – И у меня никого нет, кроме тебя.

По ее лицу я видел, что эта мысль никогда не приходила ей в голову. По-настоящему не приходила.

– Помогите мне перебраться на сиденье, – попросил Майк. – Вы оба.

Когда мы устроили его в машине (я не помню ремня безопасности, возможно, тогда ему еще не придавали такого значения), я захлопнул дверцу, и мы вдвоем пошли к водительскому месту, обходя «универсал» спереди.

– Его кресло, – рассеянно сказала она. – Мне надо забрать его кресло.

– Я положу его в багажник. А ты садись за руль и приготовься вести машину. Несколько раз глубоко вдохни.

Я помог ей сесть за руль. При этом я держал Энни выше локтя, моя кисть полностью охватывала ее руку. Я даже подумал о том, чтобы сказать, что нельзя жить на одних романах, но передумал. Сегодня ей уже многое пришлось выслушать.

Я сложил кресло, убрал в багажное отделение, провозившись чуть дольше, чем требовалось, чтобы она успела взять себя в руки. Идя к водительской дверце, подсознательно ожидал увидеть поднятое стекло, но, к счастью, ошибся. Она уже вытерла глаза и нос и привела волосы в относительный порядок.

– Он не может поехать без тебя, и я тоже не могу.

Она заговорила со мной так, будто Майк не мог ее слышать.

– Я так боюсь за него, постоянно. Он видит так много, и почти все причиняет ему боль. В этом причина его кошмарных снов, я знаю. Он такой удивительный ребенок. Почему ему не быть здоровым? Почему все так? Почему?

– Не знаю, – честно ответил я.

Она повернулась, чтобы поцеловать Майка в щеку. Вновь посмотрела на меня. Всхлипнув, глубоко вздохнула:

– Так когда мы поедем?

«Возвращение короля» – не столь сложный для чтения роман, как «Диссертация», но в тот вечер я бы не осилил и «Кота в шляпе» доктора Сьюза. Поужинав консервированными спагетти (и, по существу, проигнорировав многозначительное замечание миссис Шоплоу на предмет того, что некоторые молодые люди не желают заботиться о своем здоровье), я поднялся в свою комнату, сел у окна и, глядя в темноту, начал слушать мерный шум прибоя.

Уже почти задремал, когда миссис Ш. легонько постучала в дверь:

– Тебя к телефону, Дев. Это маленький мальчик.

Я торопливо спустился в гостиную, потому что знал только одного маленького мальчика, который мог мне позвонить.

– Майк!

Он ответил тихим голосом:

– Мама спит. Сказала, что устала.

– Конечно, устала. – Я подумал о том, как мы на пару насели на нее.

– Я знаю, что насели. – Майк словно подслушал мои мысли. – Нам пришлось.

– Майк… ты можешь читать мысли? Ты читаешь мои?

– Точно не знаю, – ответил он. – Иногда я что-то вижу и что-то слышу, вот и все. Иногда приходят какие-то идеи. Это была моя идея – приехать в дом деда. Мама сказала, что он нам не позволит, но я знал, что позволит. Если у меня что-то и есть, что-то необычное, я думаю, это от него. Он излечивает людей, знаешь ли. Я хочу сказать, иногда он все подстраивает, но иногда действительно излечивает.

– Почему ты позвонил, Майк?

Он оживился.

– Насчет «Страны радости»! Мы действительно сможем прокатиться на карусели и чертовом колесе?

– Я в этом почти полностью уверен.

– Пострелять в тире?

– Возможно. Если твоя мама позволит. Все это возможно, если мы получим разрешение твоей мамы. Я хочу сказать…

– Я знаю, о чем ты, – нетерпеливо прервал он меня. Потом в его голосе вновь послышался детский восторг: – Как будет здорово!

– Но никаких быстрых аттракционов. Согласен? Во-первых, они закрыты на зиму. – «Каролинское колесо» тоже закрылось на зиму, но с помощью Лейна Харди подготовка к работе не заняла бы и сорока минут. – Во-вторых…

– Да, я знаю, мое сердце. Колеса вполне хватит. Его видно с края нашей дорожки, знаешь ли. На вершине я буду смотреть на мир, словно с воздушного змея.

Я улыбнулся:

– Что-то в этом роде. Но помни, только если позволит твоя мама. Она – главная.

– Мы идем туда ради нее. Она поймет, когда мы окажемся там. – В его голосе слышалась абсолютная уверенность. – И ради тебя, Дев. Но главным образом из-за девушки. Она пробыла там слишком долго. Она хочет уйти.

У меня отвисла челюсть, во рту мгновенно пересохло.

– Как… – Горло перехватило. Я судорожно сглотнул. – Как ты узнал о ней?

– Не знаю, но думаю, я оказался здесь из-за нее. Я говорил тебе, это не белое?

– Да, но ты сказал, что не знаешь, о чем речь. Теперь знаешь?

– Нет. – Он закашлялся. Я ждал. Когда приступ закончился, он продолжил: – Я должен идти. Мама просыпается. Теперь будет полночи бодрствовать, читать.

– Да?

– Да. Я действительно надеюсь, что она позволит нам прокатиться на чертовом колесе.

– Оно называется «Каролинское колесо», но для людей, которые там работают, это подъемка. – Некоторые, к примеру Эдди, называли «Колесо» лохолифтом, но этого я Майку говорить не стал. – У сотрудников «Страны радости» есть свой секретный язык. Это одно из словечек.

– Подъемка. Я запомню. Спокойной ночи, Дев.

В трубке щелкнуло.

На этот раз сердечный приступ случился у Фреда Дина.

С посиневшим и перекошенным лицом он лежал на пандусе, ведущем к «Каролинскому колесу». Я опустился рядом с Фредом на колени и начал делать непрямой массаж сердца. Осознав, что мои усилия не дают результата, наклонился вперед, зажал ему ноздри, накрыл его губы своими. Что-то пробралось между моими зубами на язык. Я резко отдернул голову и увидел лавину черных паучков, выбегающих из его рта.

Проснулся и обнаружил, что наполовину сполз с кровати, простыня обмотала меня, как саван, сердце бешено бьется, а во рту копошатся паучки. Потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что рот пуст. Тем не менее я поднялся, прошел в ванную, выпил два стакана воды. Возможно, мне снились и более кошмарные сны, чем разбудивший меня в три часа утра того вторника, но если и так, вспомнить их я не могу. Я перестелил постель, лег, в полной уверенности, что больше мне в эту ночь не заснуть. Но уже задремал вновь, когда мне в голову пришла мысль, что душераздирающая сцена, устроенная нами в больнице, может ни к чему не привести.