На всех парах (ЛП) - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 38

Гоблин бросил ему то, что, как Мокристу почудилось сначала, было куском дерева, и что при ближайшем рассмотрении оказалось головой гнома в шлеме.

— Вот это правильно! Выбросить из системы! Тошнить, тошнить и опять тошнить! Прочистка труб, делает мир лучше. Лучше наружу, чем внутрь.

Мокрист поднялся на дрожащие ноги и сказал сквозь окружающий туман:

— Я не мог убить трех гномов! Я не боец! Никогда! Это просто бред!

— Эти гномы бы не согласились. Учтите, я показываю вам немного гоблинского неодобрения, как вы сказали бы. Особенно когда меня повалили на землю. Большую часть времени все старались держаться от вас подальше, на всякий случай. Вы были не слишком-то… разборчивы. Впрочем, никто не пострадал.

— Никто не пострадал?! – завопил Мйост. – Я только что убил трех гномов! Хочешь сказать, это никто?!

— Был честный бой, мистер Влажный. Один против многих, как в лучших историях. Еще скажу, много наших ребят забрались на деревья, чтобы не попадаться под горячую руку. И вы не боец. Вы это сказали, мы все слышали.

— Это все напиток, это из-за него! Ты напичкал меня гоблинской тухлятиной. Откуда я знал, что со мной будет из-за этого!

— Я? – Сумрак Тьмы принял вид оскорбленного достоинства. – Я сохранил вам жизнь, чтобы вы могли увидеться со своей прекрасной леди, которая всегда очень добра к гоблинам. Поверьте, мистер Мокрый, напиток просто выпустил то, что уже было у вас внутри.

— И что там было, позволь спросить?

— Ярость, мистер Сырой. Вы спустили ее с поводка. А теперь помогите нам убрать кровавое месиво и вытащите нас отсюда.

Мокрист посмотрел на то, что осталось от железнодорожников, которые просто выполняли свою работу и ни для кого не представляли угрозы. Простые люди, которые не разбирались в политике, у которых были жены и дети, теперь лежали мертвыми из-за какой-то свары, к которой они не имели отношения, и ярость снова начала закипать в душе Мокриста, словно поднимая его над землей. Они не заслужили такого, как и гоблины, чьи обмякшие трупы он видел кое-где на поле боя.

Сумрак Тьмы глянул на него.

— Удивительные вещи мы узнаем, - сказал он. – Гоблины, оказывается, тоже могут быть людьми, а вы, мистер Влажный, плачете, потому что умерли люди, которых вы не знали. Мир полон чудес. Может, я еще увижу, как вы поете в хоре.

В туманном утреннем свете Мокрист уставился на гоблина: он выглядел зловещим, как иллюстрации в книжках, призванные дать детям представление обо всех ночных кошмарах, которые им когда-либо пригодятся, и прочитать им мораль.

— Кто ты? – спросил он. – Я говорю с тобой несколько дней, и ты выглядишь, как гоблин, в этом нет сомнений, но ты часто говоришь такое, чего я никак не мог бы ожидать от гоблина. Не в обиду, но ты умен.

Гоблин раскурил трубку, которая делала его каким-то более человечным, и осторожно произнес:

— Вы хотите сказать, что гоблины не бывают умными, мистер Губвиг? Не бывают храбрыми? Гоблины не учатся? Я лучший ученик. Все вещи для всех людей и всех гоблинов.

Мокрист взглянул на кучку микрокольчуги. Это было более чем сокровище. Легкая и прочная. Легко носить с собой. Стоит целое состояние. И лежит в сырой траве. Он перевел взгляд на гоблина.

— Все ваше, мистер Губвиг, - сказал тот весело. – Трофей победителю.

— Нет. Пусть они возьмут, - сказал Мокрист, указывая на щеботанских гоблинов.

— Не надо, - сказал гоблин. – Заберите трофеи, мистер Губвиг. Никогда не знаешь, где это пригодится.

Мокрист глядел на останки гномьих бойцов и думал: где нелегкая носит господина Шрика, когда он нужен? Эту мысль вытеснила другая: важно иметь надежного свидетеля. Он попросил Сумрака Тьмы привести из замка маркиза или кого-нибудь из его работников с иконографом, если у него такой есть.

—Нам нужно, чтобы люди узнали об этом, - решил он.

После того, как маркиз и его слуги, таращившиеся во все глаза, осмотрели место происшествия, восклицая от ужаса, притащили иконограф, а после, пообещав немедленно переслать новости по семафорам, отправились восвояси, можно было уделить внимание приличиям.

Трупы железнодорожников и гоблинов осторожно, если не сказать – благоговейно уложили на дрезину. Несколько гоблинов исчезли в кустах и вернулись с полевыми цветами, которые возложили на тела. Это было одно из тех небольших наблюдений, которые переворачивали вселенную вокруг Мокриста. Гоблины, которые воздают почести павшим.

Покончив с этой торжественной церемонией, гоблины взялись за рычаги дрезины, и Мокрист со своей командой медленно повлекли свой печальный груз к границе, где и остановились, чтобы отправить сообщения. Мокрист договорился с пограничными стражниками, чтобы те укрыли тела и уложили их в холод, пока кто-нибудь за ними не вернется.

Одного охранника оскорбило, что мертвые гоблины лежат вместе с телами тех, кого он называл «настоящими людьми», так что Мокрист немного побеседовал с ним, в результате чего мужчина получил уйму новой информации и кровотечение из носа. Воспоминания о множестве маленьких костей еще не успели развеяться, а может, зелье еще играло в крови Мокриста. Такой был день.

Покончив с этим, Мокрист посмотрел на вереницу гоблинов, не отстававших от него, и взглянул на знак рядом со щеботанской заставой, на котором говорилось о знаменитой «Толстой Мэри».

Нельзя было ошибиться в том, каким образом владелица заведения получила свое прозвище. Как и во всех подобных дорожных забегаловках, она быстро подавала путешественникам горячую еду и вполне приличный кофе. Ее клиенты даже не подозревали о существовании кулинарного искусства; все, что им было нужно, - должное количество жиров и углеводов. Тем не менее, она с сомнением восприняла идею кормления гоблинов, сказав: «Я могу потерять постоянных клиентов, если допущу подобное».

И снова Мокристу пришлось объяснять некоторые аспекты жизни, давая понять, что отказ обслужить гоблинов может очень скоро привести к тому, что она больше не будет обслуживать никого, если только лорд Ветинари узнает об этом. «Толстая Мэри» находилась на анк-морпоркской земле, а лорд Ветинари был строг.

— В конце концов, - добавил Мокрист, - они будут сидеть снаружи, потому что комнаты им не нравятся, и я за все заплачу, договорились?

Должным образом вразумленная, Толстая Мэри подала им довольно несвежую рыбу с жареной картошкой и жареными ломтиками хлеба. Она была поражена тем, как быстро они ели, особенно жареный хлеб. В этом отношении гоблины не слишком привередливы.

После обеда Мокрист отправил гоблинов в дальнейший путь к предприятию Гарри в вагонах общего назначения, влекомых локомотивом, обслуживающим головняк подвижной бригады, отыскал лошадь-голема, которая все еще послушно скакала и резвилась по лугам, и направился обратно в город.

Гарри Король и в лучшие времена кипел и бурлил, но когда он узнал о резне, его состояние души можно было сравнить разве что с одним из тех дремлющих вулканов, которые внезапно взрываются, и спокойное море мгновенно наполняется грязной пемзой и удивленными людьми в тогах. Мокрист пытался его успокоить, но это было все равно что пытаться поставить заглушку на гейзер, во всяком случае, с гейзером под названием Гарри Король этот фокус не пройдет. Взрыв обратился слезами, бурными и неудержимыми слезами сильного человека, который не хотел бы, чтобы кто-нибудь когда-нибудь увидел его плачущим.

Известие о том, что Мокрист собственноручно разделался с несколькими гномами немного помогло, но даже после этого Гарри продолжал лить сопли на дорогой галстук, призывая кары богов на головы оставшихся преступников, с ремаркой, что богам лучше бы добраться до них раньше, чем это сделает Гарри.

Мокрист предложил известить ближайших родственников покойных, но Гарри заявил, что сделает это сам. Он тут же взялся за этот скорбный труд, не оставив Мокристу ничего другого, как собрать Сумрака Тьмы и компанию щеботанских гоблинов, которые уже прибыли на предприятие и которых развлекали сейчас Билли Плесень и его бабушка.