Тем тяжелее будет падение - Март Михаил - Страница 2

— Не открывай дверь, хозяйка. Это бандиты!

— Какие бандиты, это папа!

Ей так хотелось, чтобы это был он, что о другом она и думать не могла. Все смешалось — и надежда, и страх, и растерянность. Девочка бросилась к двери, а ночной гость к окну. Он прыгнул вниз не задумываясь и, когда подвернул ногу, не почувствовал боли. Сил хватило на три десятка метровой он вновь забежал в подъезд.

Катя открыла дверь и отпрянула. Теперь их было четверо. Никто из них не был ранен и не выглядел испуганным и уставшим. Катя видела только жестокость, красные лица с жадными звериными взглядами хищников, готовых разорвать добычу в клочья. Они ворвались в квартиру, оттолкнув девчонку в сторону. И опять хлопнула дверь, разбудив мертвую тишину подъезда.

Девочка упала, отползла назад и прижалась спиной к стене. Теперь она испугалась по-настоящему. И все же до ее сознания не доходило, будто эти люди могут быть бандитами. Уголовников она видела по телевизору, и не один раз, да и в кино они выглядели иначе. Вот только лица со звериным оскалом не соответствовали образу. Костюмы немного помяты, но модные и дорогие. Уж в моде Катя понимала толк. Да и внешность их не пугала ее. Один — толстячок с кудрявыми волосами, в очках, и вполне мог сойти за какого-нибудь программиста или врача. Второй — с залысинами, немного сутулый, с бесцветной физиономией и рыбьими глазами. Не иначе как банковский клерк или администратор в магазине мебели. Третий выглядел на все сто, если бы не его агрессивность. Высокий блондин с красивым мужественным лицом, похожий на какого-то американского артиста. Кремовый костюм его был запачкан кровью. Он суетился больше остальных, резко жестикулируя и отдавая какие-то команды. Четвертый походил на атлета, единственный, кто вместо костюма был в джинсах и тонком свитере. Его лицо запоминалось благодаря крупному носу и модной небритости. Катя видела одного художника, очень похожего на него, но только тот выглядел макарониной по сравнению с этим широкоплечим парнем. Все они были уже немолодыми. По мнению Кати, разумеется. Если муж чине за тридцать, то он уже старик.

— Где ублюдки? — спросил красавчик, поднимая девчонку с пола.

Но она ничего не могла ответить. У нее свело челюсть и зубы так стиснулись, что девочка не в силах была открыть рот.

— Один здесь, Никита, кажется, сдох, — раздался голос из кухни.

Блондин оставил девочку и откликнулся на зов. Катя вздрогнула, когда толстяк зашел в детскую. Там Кешка! Но, судя по всему, он его не заметил. А тут еще мать очнулась и вышла на шум. Она не успела проспаться и протрезветь как следует, и Катя в ужасе подумала о возможных последствиях. Женщина слегка покачивалась и тут же наткнулась на безликого с залысинами.

— Ба! Какая прелесть! — воскликнул он.

На женщине была только юбка, а верх ограничивался бюстгальтером, в котором теснилась пышная красивая грудь.

— Ты что здесь делаешь, хмырь косоротый? Ванька, это ты привел сюда свою шоблу?

— Твоего Ваньку в другом месте валяют. А здесь люди солидные. А почему бы тебя не повалять? А?

Он сорвал с женщины лифчик и схватил ее за бедра, за что тут же получил увесистую оплеуху. Хозяйка квартиры умела за себя постоять, находясь под любым градусом. Завязалась борьба, а точнее, женщина получила ответный удар, и его уже трудно было назвать оплеухой. На помощь приятелю пришел здоровяк. Высокий блондин тем временем выглядывал в окно кухни.

— Ушел, скотина! — констатировал он, обращаясь к толстяку, который осматривал труп.

— Этот уже ничего не скажет, и в карманах у него пусто. Боюсь, следы обрываются, Никита.

— А ты не бойся, родственничек, от меня не уйдет. Достанем.

— Когда? Думаешь, он запрет рот на замок?

— Запрет. Знает, с кем дело имеет.

Из коридора донесся детский крик. Девчонка стояла возле двери спальни и кричала. Блондин и следом толстяк ворвались в комнату, отшвырнув Катю в сторону. Картина выглядела непристойно. Здоровяк держал лежавшую на кровати женщину за руки, а безликий, задрав юбку, пытался стянуть с нее трусы.

— Ух ты какая упрямая, целка, что ли? Брыкается, как молодая!

Но женщине удавалось выворачиваться, и у насильников ничего не получалось.

— Салаги! С бабой и то справиться не могут. Козлы! — сказал блондин и решил проблему проще. Он подошел к кровати, вынул из-за пояса нож и полоснул женщине по горлу.

На лицо лежавшего сверху лысоватого брызнула кровь. Все оторопели. Женщина забилась в конвульсиях.

— Ну что, Сеня, продолжай! Теперь она сопротивляться не будет.

Сеня вскочил словно ошпаренный.

— Что, придурок? Расхотел? Ты для чего сюда пришел?!

— Зря ты это, Никита, — тихо пробурчал здоровяк, отпуская руки женщины.

— А тебе тоже захотелось полакомиться? Вам баб не хватает? А мы сегодня не в этом направлении работаем, Лева.

В коридоре послышался шум и щелчок замка.

— Девчонка! — крикнул блондин.

Толстяк, ближе всех стоявший к двери, выскочил из комнаты. Он успел схватить Катю за волосы, когда она уже выскальзывала за дверь. Он с такой силой рванул ее назад, что детские шейные позвонки не выдержали и хрустнули.

— Ну вот, доплясались! — осипшим голосом прохрипел здоровяк, потирая щетину.

Курчавый очкарик все еще держал девочку за волосы, полулежавшую, полувисевшую, как веревочная кукла. Его челюсть отвисла, словно у бульдога, собрав толстый подбородок в складки.

— Кажется, я начинаю трезветь, — промычал безликий.

— Ты бы начал трезветь, когда на бабу полез, — рявкнул блондин. — Все правильно. Свидетели нам не нужны. Нет их, и забыли.

— Надо сматываться! — крикнул толстяк, выпуская из рук волосы девочки.

— Нет, родственничек. За собой убирать надо!

— О чем ты говоришь, Никита? — возмутился здоровяк.

— О том, Лева, что ты сейчас перетащишь труп из кухни в спальню и уложишь его рядом с кроватью.

— И чего ты этим добьешься? Оба убиты одним и тем же ножом. Хочешь выстроить мизансцену из «Отелло»? Зарезал любовницу, а потом сделал себе харакири?

— Кто их зарезал, пусть менты решают, а ножичек мы на полу бросим. Без отпечатков. Пусть ломают себе голову. Важно то, что мы к этой квартире никакого отношения не имеем. Все! Выполняйте! Смоем кровь с одежды и тихо уйдем. Скоро светать начнет, отвалим дворами квартала на два и возьмем такси. Каждый для себя. Надо рассыпаться, а дебет с кредитом будем завтра подводить.

В квартире они пробыли еще минут десять и потом тихо ушли. На этот раз дверьми не хлопали, прикрыли бесшумно. Мальчик еще долго лежал под кроватью в своей комнате. Он знал, что произошло что-то ужасное, слышал разговоры, но видеть ничего не мог. Вряд ли Кешка представлял себе ту картину, которую ему предстояло увидеть. Он лежал и прислушивался к тишине. Ну где же отец? Когда он придет? Почему его до сих пор нет? Когда в окно заглянуло раннее солнце, Кешка не выдержал и вылез из-под кровати.

Капитана Тимохина в райотделе называли бычарой. Крепкий мужик, ничего не скажешь, подковы гнул, что называется, но кличку получил не за силу, а за упрямство. Его не переспоришь. В милицию пришел сразу после армии, учиться не захотел и за двадцать лет дослужился до капитана, выше образование не позволяло. Преступников он все же ловил, опыт и практика помогали, но с логикой и интуицией дело обстояло хуже. Как исполнителю Тимохину не было равных, ему бы и работать в этом качестве, ан нет! Начальник райотдела полковник Саранцев проникся к Тимохину большим уважением и нередко ставил его руководителем оперативной группы, что не всегда приводило к желаемым результатам. С полковником не поспоришь, тот тоже входил в число ветеранов. Все стены кабинета Саранцева были завешаны почетными грамотами. В городской прокуратуре отлично знали обо всех недостатках Тимохина, и если по всем признакам становилось ясно, что дело предстоит серьезное и сложное, то в противовес капитану к работе подключали толкового, уравновешенного и методичного следователя.