Театр мертвецов - Март Михаил - Страница 50

— Почему же вы не вышли раньше, когда мы вскрывали дверь? — спросил Трифонов.

— Я испугалась. С вами был милиционер.

— В глазок разглядели?

— Совершенно верно. А с Яковом Карловичем ничего не случилось?

— Давайте зайдем к вам и побеседуем.

— Пожалуйста, проходите.

Женщина провела гостей в комнату.

— Вы одна живете?

— Да, семь лет, как овдовела. Живу на пенсию, и вот Яков Карлович помогает. Я прибираюсь у него и готовлю обеды. Очень добрый человек.

— Кроме того, вы храните его вещи. Или я не прав?

Женщина смутилась.

— В передней стоят калоши сорок третьего размера. Надеюсь, не ваши?

— У него моль в шкафу. Он просил меня хранить его концертный костюм.

— Вы не смущайтесь, ничего криминального здесь нет. У нас есть санкция на обыск. Фишер задержан. Я не думаю, что он влип в большие неприятности, но будет лучше, если мы ему предъявим его вещи сами. У него появится возможность самому во всем признаться. Чистосердечно. Это облегчит его участь и избавит от ложных показаний, что только навредит ему. Я понятно излагаю?

— Да, конечно, все понятно.

Женщина подошла к шкафу и достала две вешалки с пальто, костюмом, а потом шляпу.

— Вы правы. В таком одеянии только на сцену выходить. А теперь я вас попрошу вынуть все из карманов.

— Мне неудобно. Как же я могу?

— Если вы не хотите, то нам придется вызвать понятых. Уж лучше вы сами выступите в этой роли. В карманах был только паспорт.

— Откройте его и посмотрите, на чье имя выдан паспорт.

Она заглянула в документы, будто раскрывала Библию.

— Бражников Савелий Николаевич.

— Удивительно, правда? А чья фотография?

Она перевернула страницу, и на пол упал листок бумаги. Судаков поднял бумажку, взглянул на нее и передал Трифонову. На листке стояли два числа, оба четырехзначные. Трифонов убрал листок в карман.

— Здесь фотография Якова Карловича.

— В том-то все и дело. Вещи мы заберем с собой, Лидия Тихоновна. Хочу надеяться, все обойдется хорошо. Подпишите протокол изъятия и осмотра, как понятая. Мы не будем указывать, что вещи найдены у вас.

Участковый и слесарь их не дождались.

— Ну, Александр Иваныч, кажется, теперь мы готовы к встрече с Фишером-Лебединским.

— Не совсем. — Он достал бумажку из кармана. — Надо вот этим заняться.

— А что это?

— Я думаю, первое число означает номер ячейки автоматической камеры хранения, второе — код. Надо обзвонить все вокзалы. Бери Костю, и приступайте. И не забудь все оформить, как положено — в присутствии милиции и понятых. Руками не трогать. Не сотрите отпечатки, а то этот Фишер от всего открестится. Его надо сбить с ног на первом же допросе и не дать возможности очухаться. На каждую булавку — протокол и акт экспертов, показания свидетелей и все в том же духе. Он калач тертый. А я тем временем встречусь с полковником Хитяевым. Нам необходимо знать, на чем Фишер попался. Денек нас ждет нелегкий.

Дверь открыли перочинным ножом. Там и открывать-то нечего, она едва на петлях висела. В полуподвальной квартире воняло перегаром и плесенью. Кроме пустых бутылок, нашли хозяина, он валялся на полу на Пропитанном мочой матраце. Изысканно одетые щеголи в такой обстановке потеряли весь свой лоск. За спиной Верзина стояли еще трое молодцов.

— Гарри Железняк. Красиво звучит и как похабно выглядит. Ванна в этой лачуге есть?

— Есть, товарищ генерал, но вода только холодная.

— А нам другая и не нужна. И сколько тебе, остолопу, говорить, что я уже давно не генерал, а адвокат и зовут меня Игорь Палыч. Хватайте это животное и под воду. Через полчаса он должен начать думать, а через час соображать. Я жду в машине. Здесь задохнуться можно.

Ждать пришлось долго. Через час вывели мужа Анны, закутанного в одеяло. Вряд ли он соображал, что происходит, но зуб на зуб у него не попадал.

— Только не в мою машину. Забирайте его в свою. Паспорт нашли?

— И паспорт, и даже свидетельство о браке. В ее паспорте тоже штамп стоит.

— Отлично. Едем на ближнюю дачу. К утру он должен превратиться в джентльмена из лондонского клуба. Вынужден пожертвовать ему один из моих костюмов и запустить его в бассейн.

— Придется потом воду сливать.

— Сплошные неудобства. Ладно, поехали.

«Мерседес» и «джип-шевроле» отъехали от старого дома, каких в Москве осталось единицы.

Гаррик поначалу буянил, потом выдохся и потребовал водки, получил пару ударов по ребрам и замолк. На даче, похожей на Зимний дворец, его держали под напором воды, от которого даже крепкий мужик на ногах не устоит. Сначала поливали горячей водой, затем холодной. После часовой процедуры сделали перерыв и заставили пить кофе, потом опять поволокли к воде. Бросили в бассейн и не давали вылезти. И только ближе к вечеру он получил теплую одежду и его усадили в кресло. Водки он уже не просил. Ему дали чай с лимоном, и он его пил очень медленно, боясь, что его вновь поставят под шланги.

Наконец в комнате появился Верзин. Адвокат сел в кресло напротив, но расстояние оставалось значительным. За спиной у Железняка стояли двое его мучителей.

— Не скажу, что мне приятно тебя видеть, Гарри, но обстоятельства вынуждают.

— Что вам от меня надо? Живу, никого не трогаю…

— Так и дальше жить будешь, но на несколько дней мы изменим твой образ жизни. Тебе придется поработать.

— Какой из меня работник? Я тяжелее стакана ничего поднять не в состоянии. Меня ветром с ног сшибает.

— Надрываться мы тебе не позволим. Просто тебе придется побыть трезвым в течение недели и делать вид, что ты человек и даже умеешь разговаривать. Я буду твоим адвокатом и помогать тебе отстаивать твои права. Работенка нетрудная. Хорошо ее сделаешь — заработаешь пятьсот долларов. На несколько дней тебе хватит.

— Неплохие деньги. А что делать-то надо?

— Требовать от следствия труп своей жены. Анна умерла. А они утверждают, будто к ее телу нет доступа — заразная. Но по закону они обязаны допустить тебя к телу. Ты имеешь право на опознание. А то ведь так каждый мент сможет убивать кого угодно, а родственников посылать к чертовой матери. Они обязаны предоставить тебе все акты экспертизы, выдать свидетельство о смерти, допустить к опознанию и позволить похоронить труп. Это твое законное право.

— Вы чего? Правда, что ли? Анька умерла?

— А ты не верь, и мы не верим. Нас водят за нос, и кому-то это выгодно. А может, ее пытают в застенках? Мы ее друзья и хотим знать правду, и ты нам поможешь в этом деле.

У Гаррика навернулись слезы.

— Да вы чего?! Анька здоровее всех нас! Она не могла умереть! Сколько раз я в нокауте валялся от ее ударчиков. Вранье!

— Вот и мы так думаем. А сейчас ты напишешь заявление в прокуратуру. Я тебе продиктую.

— Налейте сто пятьдесят. Трясучка. Я ведь ничего написать не смогу.

Верзин немного подумал, потом кивнул.

Допрос Фишера должен был состояться на Петровке в десять утра. Предварительно следственная бригада собралась в кабинете генерала Черногорова, куда был приглашен полковник Хитяев из управления по экономическим преступлениям. Трифонов уже беседовал с ним и имел представление о деле, осталось скорректировать совместные действия и уточнить детали.

— Иван Данилыч, что вы можете инкриминировать Фишеру? — обратился Черногоров к Хитяеву.

— По большому счету, ничего. Соучастие придется доказывать. Мы проделали огромную работу, Виктор Николаич. Нам удалось выйти на главаря подпольной лотереи Казбека Агеева. Оставалось протянуть только руку. Агеев играл роль главного идеолога и руководителя. Сам он с клиентами не расплачивался. На него работала целая сеть распространителей, сборщиков денег, своя черная касса, бухгалтерия, курьеры и почтальоны. Работали очень аккуратно. В деле задействовано десяток посредников. Мы сами стали клиентами рулетки, но это не помогло. В Москве организовано двадцать точек, где принимались ставки на актеров «Триумфа», почти в каждом округе. Но там тусовались только шестерки, распространители. Я делаю ставку на Ольшанского. Плачу тысячу долларов, мне дают взамен тысячную ассигнацию, похожую на лотерейный билет, заносят меня в список, где указывают имя, на которое я сделал ставку, и на билете ставят мой номер. После того как в газете появляется имя погибшего, я знаю, выиграл я или проиграл. Проиграл — значит, рву свой билет и прощай тысяча баксов. Выиграл — иду на точку, где сдаю свой билет, его сверяют со списком, и я получаю выигрыш, иногда до десяти тысяч долларов. Азарт растет, я все деньги вкладываю в новые билеты, и так до тех пор, пока остаюсь без штанов. Принцип ипподрома, где ставки делают на темных лошадок. Но дальше нижней цепочки менял-продавцов мы подняться не смогли. Рассказывать можно очень долго.